Биография
Родилась в Санкт-Петербурге . Её отец был русским дворянином; наследственное дворянство было пожаловано ему Николаем I в 1830 году . Дочь генерала Густава фон Саломе, младший ребёнок в семье, имела пять старших братьев. Как и все её братья, Луиза училась в старейшей немецкой школе Санкт-Петербурга - Петришуле с по год. В семья теряет отца, Густава Саломе. Первая любовь 17-летней девочки, голландский пастор Гийо, читавший лекции в Петербурге, сокращает «Луизу» до «Лу» - имени, которому суждено прославиться. В г. в сопровождении матери едет в Швейцарию, слушает университетские лекции - как и многие другие русские девушки того периода (в Российской империи в тот период не существовало высшего образования для женщин).
В связи со слабым здоровьем переезжает в Рим, где попадает в кружок Мальвиды фон Мейзенбуг , приятельницы Гарибальди , Вагнера , Ницше, воспитательницы дочери Герцена . Один из посетителей этого салона, друг Ницше, философ Пауль Реё (Paul Rée) знакомится с Лу Саломе. Они чувствуют духовное единство. Девушка предлагает ему проект создания своеобразной коммуны с целомудренным житием, в которую бы входили молодые люди обоих полов, желающие продолжить образование. Она предлагает снять дом, где у каждого была бы своя комната, но у всех - общая гостиная. Реё идеей воодушевлён, но все же просит Лу выйти за него замуж. Она отказывается, она хочет быть только его другом. С коммуной ничего не выходит. Они путешествуют, посещают Париж, Берлин.
Отношения с Ницше
В г. Реё знакомит Саломе со своим другом Ницше , который покорён и её интеллектом, и красотой. На свет появляется их дружеская «троица», занимающаяся интеллектуальными беседами, сочинениями и путешествиями. Впрочем, Ницше тоже просит её руки, и тоже получает отказ. Вопрос о сексуальных отношениях между ними остаётся достаточно неоднозначным. Примерно в это время 21-летняя Саломе фотографируется вместе с Реё и Ницше, запряжёнными в повозку, которую она погоняет кнутом. Ницше говорил, что она - самая умная из всех встреченных им людей и, говорят, использовал её черты в «Заратустре ». На её стихи Ницше написал музыкальную композицию «Гимн к жизни». Но сестра Ницше Элизабет занимает резко агрессивную позицию по отношению к девушке, возникает конфликт, и вместе с Лу остаётся один Реё. Ницше умирает через 18 лет (25 августа г.) в психиатрической клинике, так ни разу в своей жизни не женившись.
В 1886 г. Саломе знакомится с Фридрихом Карлом Андреасом (Friedrich Carl Andreas), университетским преподавателем, занимающимся восточными языками (турецкий, персидский). Фридрих Карл Андреас был на 15 лет старше Лу и твердо хотел сделать её своей женой. Чтобы показать серьёзность своих намерений, он предпринимает попытку самоубийства на её глазах (вонзает себе в грудь нож). После долгих раздумий Лу соглашается выйти за него замуж, но с одним условием: они никогда не вступят в сексуальные отношения. В течение 43 лет, прожитых вместе, как утверждают биографы, тщательно изучившие все её дневники и личные документы, этого так никогда и не случилось. В 1901 г. погибает Пауль Реё в горах, без свидетелей. Невыясненным остается, был ли это суицид или несчастный случай.
Наконец, она все-таки вступает в очевидную интимную связь с мужчиной. Это оказался Георг Ледебур , один из основателей социал-демократической партии в Германии и марксистской газеты «Форвартс», в будущем - член рейхстага, с которым она познакомилась в г. Утомившись скандалами и от мужа (который пытается покончить с собой) и от любовника, Лу бросает их обоих и в 1894 г. уезжает в Париж. Там одним из её многочисленных любовников становится писатель Франк Ведекинд . Несмотря на неоднократные предложения руки и сердца она никогда не помышляла о разводе и всегда первая бросала мужчин. Её литературная деятельность приносит ей известность.
Отношения с Рильке
В 1897 г. 36-летняя Саломе знакомится с начинающим поэтом, 21-летним Рильке . Она берет его в две поездки по России (1899, 1900), учит его русскому языку, знакомит его с психологизмом Достоевского и Толстого. Рильке, как и многие другие возлюбленные Лу, живёт с нею и Андреасом в их доме. Он посвящал ей стихи, по её совету поменял своё «женственное» имя - «Рене» на более жёсткое - «Райнер», его почерк меняется и становится практически неотличимым от её манеры писать. Через четыре года Лу уходит от поэта, т.к. он так же, как и многие её любовники до него, хотел, чтобы она подала на развод. Рильке говорил, что без этой женщины он никогда бы не смог найти свой жизненный путь. Друзьями они останутся на всю жизнь. До самой его смерти в 1926 г. бывшие любовники переписывались друг с другом.
В 1905 г. служанка её мужа Андреаса рожает ему дочку. Лу оставляет внебрачного ребёнка в доме, наблюдает за своими реакциями с дотошностью психоаналитика. Через несколько лет она её удочерит. Именно Мари останется с ней у смертного одра.
Отношения с Фрейдом
В 1911 г. Лу принимает участие в работе Международного психоаналитического конгресса в Веймаре, знакомится с Фрейдом . Они становятся друзьями на следующую четверть века. Фрейд, со свойственной ему чуткостью, не заявлял на неё собственнические претензии, что и не привело к обычным для неё разочарованиям в мужчинах. Впрочем, ей уже было 50. Лу Саломе овладевает психоанализом. Она входит в круг его ближайших учеников. Её нашумевшая книга «Эротика» выдержала в Европе 5 переизданий. В соавторстве с Анной Фрейд она задумывает учебник о детской психике. С 1914 она начинает работать с больными, оставляя ради науки беллетристику (ею написано порядка 139 научных статей). Поселившись вместе с мужем в Гёттингене , она открывает психотерапевтическую практику и много трудится.
Скончалась в 1937 г. Сразу после её смерти в Гёттингене её библиотека была сожжена нацистами.
Публикации на русском языке
- Андреас-Саломе Л. Прожитое и пережитое. - М. : Прогресс-Традиция, 2002.
- Андреас-Саломе Л. Эротика. - Ижевск: ERGO, 2011.
- Андреас-Саломе Л. Анальное и сексуальное. - Ижевск: ERGO, 2012.
- Андреас-Саломе Л. Вклады в психоанализ. - Ижевск: ERGO, 2012.
- Саломе Лу Эротика. - М. : Культурная революция, 2012.
- Андреас-Саломе Л. Нарциссизм как двойное направление. - Ижевск: ERGO, 2013.
- Андреас-Саломе Л. Три письма одному мальчику. - Ижевск: ERGO, 2013.
- Андреас-Саломе Л. Моя благодарность Фрейду. Открытое письмо профессору Зигмунду Фрейду к его 75-летию. - Ижевск: ERGO, 2014.
- Саломе Лу Мой Ницше, мой Фрейд…. - М. : Алгоритм , 2016.
Примечания
Литература
Книги
- Жиру Ф. Лу. История свободной женщины. - М. : КоЛибри , 2005.
- Мазин В. А. Лу Андреас-Саломе и Жак Лакан смотрят «Стыд» Стива Маккуина . - Ижевск: ERGO, 2014.
- Талалаевский И. Три фурии времён минувших. Хроники страсти и бунта. Лу Андреас-Саломе, Нина Петровская , Лиля Брик . - М. : Алетейя , 2013.
- Ялом И. Когда Ницше плакал. - М. : Эксмо , 2005.
Статьи
- Гармаш Л. Лу Саломе - «совершенный друг» и «абсолютное зло» в жизни Фридриха Ницше .
- Кудрявцев Э. Лу Саломе и Фридрих Ницше // «Нева ». - СПб. , 2001, № 3, с. 229-232.
- Леско М. Так поступала Заратустра // «Карьера ». - М. , 2004, № 3 (66), с. 14-22.
Тысячелетья б жить, мечтать,
Всего себя отдать науке!
Коль счастья мне не можешь дать -
Не пожалей тоски и муки...
Говорят, за спиной каждого великого мужчины стоит женщина: Лу Саломе стояла за спиной тех, кто совершил гуманитарную революцию на стыке веков — Ницше и Фрейда. Кажется, не было ни одного сколько-нибудь известного человека среди интеллектуалов Европы, кто не был бы очарован ею или попросту влюблен.
Её называют самой загадочной женщиной конца 20-го столетия. До сих пор исследователи и поклонники не могут определиться, кем же она была больше: писателем, философом, учёным, или просто женщиной-вамп, которая сводила с ума мужчин, троим из которых присвоено звание «великих» - Фридрих Ницше, Райнер Мария Рильке и Зигмунд Фрейд.
В 1861 году в Петербурге в здании Главного штаба на Дворцовой площади родилась девочка с милым, сказочным именем Леля. Ее отцом был генерал русской службы, прибалтийский немец Густав фон Саломе, а мать происходила из датских немцев. Хотя Фридрих Ницше и называл Лу Саломе "гениальной русской", но генетически в ней ничего русского не было, если не придавать значения проведенным в России детству и ранней юности.
Густава фон Саломе еще мальчиком, при Александре I, привезли в Санкт-Петербург для получения военного образования. В чине полковника он принимал участие в подавлении польского восстания в 1830 году и так отличился, что Николай I пожаловал ему в дополнение к французскому дворянству еще и наследуемое русское.
Хотя как не считать того, что оказало неоспоримое воздействие на становление этой крайне своеобычной натуры, - факта рождения (Россия до последнего дня - а скончалась Лу Андреас-Саломе в 1937 году в Гёттингене - оставалась для нее родиной), русского образа жизни, точнее образа жизни столичных дворянских кругов, русской природы, климата, обычаев и нравов.
Её детство прошло в буквальном смысле слова на Дворцовой площади, куда выходили окна их шикарной служебной квартиры. Впрочем, и дача их в Царском селе была расположена невдалеке от летней резиденции царя.
Леля фон Саломе прожила в России первые 20 лет своей жизни - именно здесь сложился ее характер. И все же по странному стечению обстоятельств впереди ее ждала слава в европейском мире и полная неизвестность на родине. Девочка росла самостоятельной, погруженной в себя и очень мечтательной. Последняя четверть XIX века для подобных натур казалась не самой лучшей эпохой - русский революционный терроризм переживал свой кровавый расцвет. Впрочем, быть революционеркой Леля не собиралась, как позже не собиралась быть феминисткой. Пока еще не вполне осознанное интеллектуальное любопытство вело ее особым путем, путем глубинного исследования личности, своей, чужой - какая разница, главное, чтобы все было на пределе, на самом краю возможного.
Леля была, очень близка с отцом и пятью братьями. С матерью отношения складывались спокойно, но особенной близости не было. Общество мужчин старше себя казалось Леле естественным, и мир представлялся ей населенным братьями. Эта полудетская идиллия вскоре была развеяна в пух и прах...
Незадолго до конфирмации Леля фон Саломе пишет письмо незнакомому ей пастору Гийо, в котором признается в духовном одиночестве. Благочестивый пастор, читающий лекции при голландском посольстве Санкт-Петербурга. Праведен, женат, двое детей. Горячо и искренне Леля просит о поддержке, она пытается найти человека, разделяющего ее мысли, совсем не характерные для девушки ее возраста.
Они встретились. На редкость привлекательная, обладавшая необычайной духовной энергией девушка произвела на Гийо сильное впечатление. Под его руководством Леля начала серьезно заниматься философией, историей религии, языками. Она поклонялась Гийо как Богу. А пастор в 1879 году сделал ей предложение. Девушка была тяжко поражена самой мыслью о возможности такого исхода их отношений - это была своего рода духовная катастрофа. На ближайшее десятилетие сексуальная близость станет для нее решительно невозможной. Опрометчивый шаг Гийо послужил причиной страданий длинной череды мужчин, которые будут испытывать восторг от духовной близости с этой девушкой и отчаяние от ее телесной холодности.
История с Гийо закончилась отказом от конфирмации, ссорой с матерью и легочным кровотечением. Девушку для поправки здоровья решено было вывезти за границу. Теперь она официально не имела вероисповедания и только благодаря усилиям Гийо ей удалось получить паспорт. В этом документе впервые появляется ее новое имя - Лу: под ним она и войдет в историю.
Видимо, эта благоприобретенная русскость вкупе с передавшейся от матери немецкой основательностью и унаследованной от отца гугенотской въедливостью в вопросах морали и веры породили этот характер, отмеченный недюжинным умом, неукротимым и своевольным нравом и неистребимым вольнолюбием. Не отдаваясь до конца ничему и никому, Лу Андреас-Саломе как высшее достояние берегла свою внутреннюю свободу. Да и внешней, как видно из воспоминаний о прожитом и пережитом, не поступалась никогда.
Лу вспоминала, что их семья всегда ощущала себя русскими, хотя при этом в доме в основном говорили по-немецки, иногда переходя на французский. Любопытно, что русский язык в то время воспринимался исключительно как язык простонародья, и если отец Лели сталкивался на Невском проспекте с русским офицером, они вступали в беседу непременно по-французски. Санкт-Петербург представлялся Леле городом-космополитом, “чем-то средним между Парижем и Стокгольмом”. Прислуга в их огромной квартире на Морской тоже была многонациональная: челядь старались взять из татар, так как те не употребляли водки; любили нанимать чистоплотных пунктуальных эстонцев, были и швабские колонисты — при этом все эти люди, среди которых встречались и греко-католики, и мусульмане, и протестанты, придерживались своих религиозных обрядов и обычаев, каждый соблюдал свои праздники, свой календарь, кто новый, кто старый. Такое положение дел приучило детей, и в том числе Лелю, к веротерпимости.
К Александру II, отменившему в России крепостное право, либеральные родители Лели относились одобрительно. Однако их тем не менее беспокоило, что мятежный народовольческий дух проникал даже в чопорные частные школы, где учились дети иностранцев. Любопытная Леля слышала из разговоров взрослых в гостиной, что женщины едва ли не активнее мужчин участвовали в революционных процессах (по подсчетам историков, в 70—80-е годы были осуждены в общей сложности 178 женщин, большинство которых принадлежало к террористической организации “Народная воля”, семь раз покушавшейся на Александра II и все-таки убившей его). До конца жизни хранила она фотокарточку Веры Засулич, той самой, которая стреляла в градоначальника Трепова. Леля уже тогда воспринимала происходящее под весьма специфическим углом зрения: слабый пол, к которому она принадлежала, — вот носитель силы, а вовсе не наоборот — а потому все эти женщины-бунтарки были овеяны для нее ореолом романтического героизма.
Свою собственную силу, силу формирующегося незаурядного характера 17-летняя барышня Саломе проявила резко и весьма неожиданно: она наотрез отказалась от конфирмации, к которой ее готовили в реформаторской евангелической церкви. По тем временам серьезность этого поступка недооценивать не стоит, другой вопрос, что могло привести к нему юную девушку? Легче всего было бы предположить чужое влияние, например кавалера или старшего друга. Но это не так: Леля совершенно самостоятельно пришла к мысли о том, что Бога нет. Все началось с того, что маленькой девочкой она стала свидетельницей смерти любимой кошки, а немного позже умерла от свинки ее лучшая подруга. Где был Бог в это время? Как он это допустил? Она долго молилась ему после потери подруги, но вместо ответа и поддержки ощутила лишь леденящую пустоту внутри...
Ну а пока Леля собралась за границу — лечить слабые легкие и заодно учиться, но власти отказались выдать ей паспорт, так как она вышла из лона церкви. И тогда она придумала нечто из ряда вон: уговорила влюбленного в нее голландского пастора Гийо, чтобы он выхлопотал ей подложное свидетельство о конфирмации, что тот и сделал, воспользовавшись услугами своего приятеля, другого пастора, служившего в крошечной голландской деревушке. Это дало Леле возможность сделать еще один парадоксальный вывод: для любви не существует моральных преград.
Немного поучившись философии в Цюрихе, юная Лу Саломе по совету друзей матери попала в римский салон весьма известной дамы — Мальвиды фон Мейзенбург, умной, фантастически образованной и столь же фантастически некрасивой писательницы, подруги Герцена и воспитательницы его дочери. Именно в подобных салонах в конце XIX века происходило формирование людей, которым суждено было осуществить переход к новой эпохе. Французские атеисты, итальянские анархисты, русские нигилисты и социалисты чувствовали здесь себя вольготно. Сама Мальвида, как многие образованные женщины ее круга, видела задачу салона в благородной цели женской эмансипации. Она собирала девиц и приглашала образовывать их подходящих “прогрессивных” лекторов. Ну а те были более чем рады перевернуть в головах любопытных барышень все вверх дном. Хорошо, что на этих лекциях не присутствовала мать Лу, она пришла бы в ужас оттого “образования”, которое получает дочка.
В частности, один из лекторов апеллировал к недавно вышедшей книге швейцарского ученого-историка Иоганна Бахофена “Материнское Право”. Бахофен, сопоставив множество археологических, исторических и художественных фактов, пришел к выводу, что до начала патриархальной цивилизации, той, которая была известна на протяжении последних 6 тысяч лет, практически повсюду в Евразии и на других заселенных людьми территориях существовала другая, основанная на главенстве женщин. Их власть была универсальной и предопределяла большинство социальных, религиозных и этических норм. Другой лектор комментировал некий документ знаменитейшего средневекового врача и чернокнижника Корнелия Агриппы Нетесгеймского “О несравненном превосходстве женского пола над мужским”. В нем утверждалось, например, что Адам был сотворен первым и вышел неудачным, а потому все совершенство пришлось на Еву, а также то, что мужчина гораздо ближе к животным, чем женщина, иначе откуда взялись врожденная грубость мужчин и собственнические инстинкты. Леля впитывала все эти идеи как губка...
Один из лекторов в салоне Мальвиды, 32-летний философ Пауль Ре, без оглядки влюбился во внимательную девушку в глухом черном платье с осиной талией и гладко зачесанными назад темно-русыми волосами. Ее трудно было назвать красавицей, но в ней чувствовались какое-то неуловимое своеобразие и самостоятельность. Пауль сделал Лу предложение, и вдруг это юное, неопытное, неоперившееся создание подняло его на смех. У нее оказались свои неожиданные представления — она не признавала брака, ибо современный европейский брак — это чисто христианская затея. А если она, Лу, не христианка и вышла из церкви, то к чему ей связывать себя брачными узами? А еще во время их объяснения она между прочим вспомнила, что во Франции в 1791 году был введен так называемый гражданский брак...
В конце же их памятного разговора Лу выпустила в сердце влюбленного последнюю стрелу, вообще сказав, что лично она решила на весь век остаться девственницей и посвятить себя исключительно духовным интересам, а потом предложила ему жить вместе “духовной коммуной”. При этом ее совершенно не волновало, что скажет на это, например, ее мать или какая реакция будет в окружающем ее обществе. Несчастный влюбленный стал отныне рабом Лу — он согласился на все ее условия, и они поселились сначала в Берлине, потом переехали в Париж, нигде не задерживаясь надолго. Лу получала от отца-генерала скромную пенсию, и ей этого вполне хватало.
В апреле 1882 года Пауль познакомил Саломе со своим другом Фридрихом Ницше. В то время 38-летний философ был уже очень болен и почти слеп, его жестоко терзали головные боли. Он был абсолютно одинок, а своими постоянными переездами с места на место надеялся найти климат или ландшафт, которые были бы способны утешить его физические и нравственные страдания — итальянские и французские Альпы, Германия, Швейцария... Ницше не был знаменит, книг того, кому в скором времени было суждено стать целой эпохой и переворотом в философии, почти никто не читал.
“Молодая русская”, как Ницше называл Лу в своих письмах, стала первой и единственной женщиной, лирически полонившей его воображение. До этого его с такой же силой способна была пленить только мысль. Он так описывал Лу своему другу Питеру Гасту: “... она резкая, как орел, сильная, как львица, и при этом очень женственный ребенок... Кроме того, у нее невероятно твердый характер, и она точно знает, чего хочет, не спрашиваясь ничьих советов...”
В основном встречи Ницше с Лу состояли из прогулок по горам и бесконечных, запойных разговоров. Удивительно, что этот гениальный человек воспринимал Саломе как равную собеседницу. Ницше поведал ей всю свою жизнь: о детстве в семье пастора в деревенском домике под Наумбургом, о своих первых сомнениях, сменивших годы религиозного рвения, об охватившем его ужасе и отчаянии при виде этого мира без божества...
Ницше подробно изложил ей свои нигилистические мысли. Лу только поражалась их созвучию своим собственным переживаниям. Пусть Бог умер, но зато в самом человеке есть нечто, что может соперничать с Богом. Но для того чтобы добраться до этого сверхчеловеческого в самом себе, человеку согласно воззрениям Ницше надо проделать путь поистине героический — воспарить над своими слабостями, пренебречь людским презрением, призывать на свою голову страдания и любить их: “Упругость души в несчастии, ее ужас при виде великой гибели, ее изобретательность и мужество в том, как она носит горе, смиряется и извлекает из несчастия всю его пользу, и, наконец, все, что ей дано, глубина, таинственность, величие — разве это дано ей не среди скорбей, не в школе великого страдания?” Ницше и Лу призывал “сделать саму себя живым материалом для опыта”. Ее же натуре это было более чем близко, она и сама уже начала свой личный эксперимент. “Если бы кто-нибудь нас подслушал, — писала потом Лу про эти разговоры, — то решил бы, что беседуют два дьявола”.
Фридрих Ницше был велик в вопросах духа, но вот в сфере чувств и повседневной жизни оставался беспомощен, как дитя. А потому сам он не решился признаться Лу в любви, а попросил Пауля Ре передать девушке свои чувства и просьбу стать его женой. И Пауль передал — он даже не ревновал Ницше к Лу, у него сердце сжималось, глядя на то, как этот одинокий человек с абсолютно беззащитной душой впервые в жизни наполнен солнечными надеждами и ожиданием счастья.
Разумеется, Лу не собиралась ради Ницше менять своих убеждений и прерывать свой “эксперимент”. Он же был потрясен и раздавлен ее отказом. Стараясь как-то смягчить боль от нанесенного ему удара, Саломе предложила Ницше присоединиться к их духовной коммуне с Ре, но тут в ситуацию вмешалась сестра философа Элизабет Ницше. Эта старая дева возненавидела “невыносимую русскую” за то, что та украла сердце ее брата. Она сумела каким-то образом очернить Лу в глазах Ницше, и в их отношениях произошел окончательный разрыв. Вскоре после него, а дружба Ницше и Саломе продлилась чуть больше года, философ написал одну из своих самых великих книг — “Так говорил Заратустра”. Многие считают, что написана она под влиянием встречи с Лу. Так или иначе, очевидно одно: в ней Ницше действительно увидел нового человека, с новым независимым сознанием, человека, для которого диктат его собственной воли является высшим и единственным авторитетом.
Расставшись с Ницше, Лу Саломе продолжала двигаться своим и только своим путем. В основном она вращалась в интеллектуальных кругах Европы среди известных философов, ориенталистов, естествоиспытателей. Она ловила себя на том, что ее раздражал деловой, трезвый дух уходящего столетия, она явно тосковала по кантовскому и гегелевскому идеализму. Уже в 1894 году Лу Саломе написала серьезный труд “Фридрих Ницше в своих произведениях”. Труднее всего было заподозрить, что подобную книгу могла написать женщина — настолько все было объективно, четко, по делу. После выхода этой работы Саломе зауважали всерьез. Вскоре ее начали печатать самые престижные журналы Европы, причем не только философские работы, но и художественную прозу. Так свет увидели ее повести “Руфь”, “Феничка”, сборник рассказов “Дети человеческие”, “Переходный возраст”, роман “Ма”. Модные критики, такие как Георг Брандес, Альбрехт Зёргель или Поль Бурже, расхваливали ее талант.
В июне 1886 года в жизни Лу Саломе произошло событие, которое так и не могут толком объяснить ее биографы, а сама она не сочла нужным комментировать. Лу вышла замуж за профессора кафедры иранистики Берлинского университета, сорокалетнего немца Фридриха Карла Андреаса. Пауль Ре, до глубины души униженный свершившимся, вскоре исчез из ее жизни и позже погиб в горах. Говорили, что это было самоубийство.
Фридриху Андреасу предстояло стать одним из самых выдающихся мужей в истории: почти за 40 лет их совместной жизни с Лу, до самой своей смерти, он ни разу не пережил физической близости с собственной женой! Именно это было железным условием, поставленным перед свадьбой этой невероятной женщиной. Счастливый жених, правда, легкомысленно принял это условие за “девичьи выдумки” и все ждал, когда же они пройдут, но безрезультатно...
Если бы Лу сохранила обет целомудрия до конца своих дней, страдания Андреаса были бы хоть как-то оправданны, но в один прекрасный день женская природа взяла в ней верх над теориями и рассудком. Лу было уже за тридцать. Первым мужчиной, сумевшим стать для нее именно мужчиной, стал Георг Ледебур, один из основателей Независимой социал-демократической партии Германии и марксистской газеты “Форвартс”, в будущем — член рейхстага.
Несчастный Андреас, узнав о происшедшем, на глазах у Лу воткнул себе в грудь перочинный нож и, терпя адскую боль, смотрел ей в глаза. Она выдержала этот взгляд... Андреас выжил, но проиграл Лу. Отныне ее свобода была ничем не ограничена — она могла ездить, куда и с кем хочет, и делать, что ей вздумается. Видимо, наблюдая за Андреасом, Саломе интуитивно угадала секрет удивительной власти женщины над мужчиной, власти ее глубинной тайны, которая навсегда останется неразгаданной.
Саломе поздно открыла для себя любовь, но, открыв, поняла, что для нее это — животворящий источник. Эрос — то, что заставляет человека соприкоснуться с мощнейшей силой в себе — инстинктом. И Саломе страстно, как все, что она делала, предалась исследованию и эксплуатации этой силы. В списке ее возлюбленных невозможно поставить точку: писатели и философы Шницлер, Гауптман, Теннис, Эббингхаус, Гофмансталь, Ведекинд, режиссер Макс Рейнхардт и так далее, и так далее.
Особая глава в жизни Лу Саломе — роман с выдающимся поэтом Райнером Марией Рильке. Когда они встретились, ему было 21, ей — 35. Рильке поселился вместе с Лу и Андреасом в их скромном доме недалеко от Берлина в Шмаргендорфе. Роман был бурный, но недолгий, он продлился с перерывами немногим более 3 лет, но за этим последовали еще 30 лет переписки и близкой дружбы. Лу оказалась не просто экстравагантной женщиной, а спасительным якорем в его судьбе: поэт страдал от приступов страха и неконтролируемых депрессивных состояний... В Саломе уже тогда проявился специфический талант, который вскоре сделает ее великолепным доктором: она жалела времени на то, чтобы вникнуть в суть душевных переживаний Рильке, бесконечно терпеливо выслушивала его и пыталась вместе с ним понять их причину и смысл и тем самым облегчить его страдания.
В сентябре 1911 года очередной возлюбленный Лу Андреас-Саломе, шведский психоаналитик Пол Бьер, ехал вместе с ней на III конгресс психоаналитиков в Веймаре. Рассказывая своей подруге о том, что такое психоанализ, Бьер никак не ожидал, что встретит с ее стороны такое жадное любопытство. Впрочем, удивляться этому не приходилось. Само появление этого нового направления психологии знаменовало начало эпохи нового времени, а Лу Саломе от макушки до кончиков ногтей являла собой готовый, сформировавшийся продукт оного.
Наука цвела, как никогда, пышно, на рубеже веков возникла квантовая физика, в 1905 году была сформулирована теория относительности... Естественные науки, подкрепленные теорией Дарвина, тоже не отставали. Объективный мир сочли более или менее изученным, неизученным оставался только человек, субъект познания. Если раньше его полагали образом и подобием Бога, то теперь в этом усомнились, и надо было браться за его изучение заново. И новая эпоха делала особый акцент на развитии гуманитарных наук — социологии, экономики, социальной психологии, а также на психоанализе.
Да и сам человек менялся: трещал патриархальный уклад, женщина больше не желала подчиняться, викторианская мораль становилась предметом насмешек. Босоногая танцовщица А.Дункан, которой так восхищалась Саломе, уже будоражила европейское высшее общество своими прозрачными туниками, а ее знаменитые берлинские лекции “О праве женщины на свободную любовь” шепотом пересказывались в гостиных.
Основатель психоанализа З.Фрейд, долгое время разрабатывавший свои идеи в полном одиночестве, к 1902—1903 годам постепенно становится известным, а психоанализ — крайне популярным. А в 1 908 году в Зальцбурге состоялся I Международный психоаналитический конгресс.
Лу Андреас-Саломе почувствовала в идеях Фрейда дыхание свежего ветра, который показался ей не менее радикальным, чем веющий от философии Ницше. Фрейд посмел бросить вызов общественному мнению, возведя сексуальность в доминанту человеческого поведения. Лу Саломе не раз была свидетельницей того, как некоторые видные ученые конфузились, просто произнося саму фамилию Фрейда, словно она было каким-то неприличным словом.
Когда Саломе вошла в круг ближайших учеников австрийского врача, ей был 51 год, сам Фрейд, будучи на 5 лет старше, воспринял ее как 20-летнюю — столько в ней было свежести и энтузиазма. Серебристые волосы, голубые глаза, чудесная кожа, царственная осанка. Злые языки утверждали, что он влюбился в ученицу, во всяком случае, известно, что он посылал ей цветы, провожал до отеля, а если она пропускала очередную традиционную “среду”, нежно ей выговаривал в записочках.
Каждый, кто хотел практиковать психоанализ, должен был непременно поначалу пройти этот процесс сам в качестве анализируемого, чтобы разобраться со своей собственной личностью и ее темными сторонами, иначе говоря — с бессознательным. Лу Саломе и тут сумела отличиться — она оказалась, похоже, единственной из непосредственных учеников Фрейда, кому позволили самой анализа не проходить, но практиковать его с другими в качестве врача-психотерапевта после пары лет интенсивной подготовки и обучения. Многие из фрейдовской “свиты” роптали по этому поводу, но снисходительность Фрейда к Лу не знала границ, ей он прощал любую “ересь”, в то время как других своих учеников и оппонентов, позднее отколовшихся от его школы, он осыпал язвительными колкостями за любое отступление от догмы, то есть от его, Фрейда, понимания. Таким образом, Андреас-Саломе стала одной из первых, если вообще не первой женщиной в этом новом направлении психологии.
Умная Лу, разумеется, ни в коем случае не желала сама выворачиваться наизнанку перед кем бы то ни было, то есть позволять себя анализировать. И вовсе не потому, что она боялась раскрыть какие-то свои тайны. Этого она не боялась. Причина в другом: она была достаточно самоуверенна, чтобы полагать, что и без того всю жизнь занималась самопознанием и самоисследованием и накопила весьма существенный опыт по этой части. Фрейд, между прочим, был знаком с ее книгой “Эротика”, выдержавшей пять переизданий, и считал, что Лу, пусть и несколько с другой стороны, но тем не менее вплотную подошла к его собственным идеям и отчасти подтвердила их.
Согласно Лу Саломе мужчина и женщина — существа различные принципиально, сущностно. Мужчина целиком направлен на внешний мир, он ищет в любви лишь удовлетворения, мгновенной разрядки напряжения, для женщины же любовь — все, “пол разлит по всей плоти ее организма, по всему полю души”, более того, она вообще не существует вне этого. А еще Саломе считала абсурдным стремление женщины уподобиться мужчине, которое она повсеместно наблюдала вокруг.
— А как же вы сами? — язвительно спрашивали ее. — Разве вы не избрали мужские профессии — писать, заниматься философией, практиковать психоанализ?
— Отнюдь! Нет ничего более смертельного для женщины, чем тягаться с мужчиной в профессиональном успехе. Женщина не нуждается в социальном успехе, она занимается чем-то просто для самораскрытия. Я не избирала никаких мужских профессий и ни с кем не соревнуюсь, эти занятия нашли меня, как солнце находит нуждающийся в его лучах цветок, — с достоинством отвечала Лу.
Трудно себе представить, какую бурю возмущения в феминистских кругах вызывали ее рассуждения. “Госпожа Лу Саломе — антифеминистка! — писала, к примеру, родоначальница теоретического феминизма Хелен Дом. — Мы находим в ее текстах утверждения, которые заставляют встать волосы дыбом у нас, эмансипированных женщин!”
Чем теснее Лу Саломе общалась с Фрейдом, регулярно приезжая к нему в Вену из Геттингена, тем больше он удивлял ее своей, как бы сейчас выразились, невротической расщепленностью. Столь много знавший о человеческих страстях, этот человек в личной жизни был “застегнут на все пуговицы”, корректен, пунктуален и крайне формализован. Он вставал и ложился в одно и то же время, и если больной опаздывал к нему на прием на 10 минут, то это на весь день выбивало его из рабочего графика.
Его личные взгляды на мораль оставались целиком в русле пуританской традиции XIX века. Своим друзьям и коллегам — мужчинам Фрейд мог сколько угодно выдавать желаемое за действительное, но Лу с ее наметанным глазом мгновенно поняла, что он, учивший пациентов справляться с аффектами и не подавлять их, сам был не в состоянии проделать этого с собой. Однажды, как всегда, доктор Фрейд принес ей нарциссы, она приняла их с обворожительной улыбкой, а потом, заставив свои глаза опасно вспыхнуть, провокационно тронула Фрейда за плечо и на мгновение прильнула к нему — он отскочил как ужаленный, его панический взгляд молча молил о пощаде. И тогда Лу окончательно поняла, какой океан подавленных чувств таится в этом сдержаннейшем с виду человеке. Дочь Фрейда Анна, с которой Саломе была дружна, призналась ей, что у отца мучительный страх смерти, граничащий с неврозом, и что на этой почве у него нередко случаются головокружения и даже обмороки.
Лу слушала это с грустью, думая про себя, что вот пример того, когда творение выше творца, когда творец боится собственного создания. Страх любви, как давным-давно уже знала Саломе на собственном опыте и на опыте близких ей людей, всегда имеет изнанкой страх смерти. Это незыблемый психологический закон. Ницше боялся любви и панически боялся смерти, то же — Рильке, то же — и множество других из встреченных ею мужчин. И она думала: а не в этом ли была ее высшая функция в их жизни — сделать им прививку любви против страха смерти?
Особенно много Лу думала тогда о Ницше... Могла ли она ему помочь, если бы осталась с ним тогда, хотя бы на какое-то время? Ведь его смерть была просто чудовищна: несколько лет полного безумия и кончина в 1900 году в психиатрической клинике...
В конце концов, Лу открыла в Геттингене, где она давно уже поселилась с Андреасом, психоаналитическую практику и работала по 10—11 часов в день. Отбоя от пациентов не было, потому что Саломе обладала природным даром слушать и понимать другого человека. Как всегда, она не боялась нарушать самые священные заповеди — в данном случае заповеди своего учителя Фрейда, полагавшего, что психоаналитик ни в коем случае не имеет права вступать в близкие отношения с пациентами даже ради благородной цели научного эксперимента. Саломе же, руководствуясь, как обычно, только собственной интуицией, полагала, что если она этого хочет и пациент этого хочет, то вред просто исключается.
Наступало жаркое, сумбурное и грозное лето 1914 года. 1 августа Германия, в которой жили Лу и Андреас, объявила войну России, где остались ее родные братья с семьями. До них доходят слухи, что сибирский мужик Г.Распутин, “соправитель русского царя”, был едва ли не единственным из советников, кто предостерегал Николая II от войны, предсказывая, что это будет конец России и конец империи. В связи с этим Саломе замечает Фрейду, что “стоило бы прислушаться к Распутину, ибо он единственный не невротик из приближенных к русской власти”.
Трое сыновей и зять Фрейда сражались на фронте. Неизменное ровное спокойствие Лу стало для него почти единственным эмоциональным прибежищем в эти страшные годы. В той войне Саломе не стояла ни на чьей стороне — ни своей родины, ни той страны, где она теперь жила. Она полагала, что войны — это неизбежное зло всей человеческой цивилизации. Люди воюют и убивают друг друга только потому, что война идет внутри каждого из них: разум борется с инстинктом, и эта борьба никогда не может прекратиться. У Саломе появилось множество пациентов, приезжавших с фронта. Они рассказывали ей страшные истории, не зная, что по рождению она русская. Императорская армия к середине войны уже потеряла более 3 миллионов человек убитыми и пленными, русские солдаты вызывали жалость, ибо они были не только плохо экипированы, но и голодали, нередко они выступают со штыками против немецких винтовок...
— Может быть, вы вчера убили моего брата, он воюет на стороне русских, — с удивительным спокойствием говорила Лу остолбеневшему пациенту. — Но ведь это не делает нас врагами... У нас только один враг — темная, агрессивная и воинственная часть нашей души. Попробуем же приручить ее.
Наблюдая психологию людей, побывавших в аду военной мясорубки, Лу неожиданно обнаружила, как сама история на ее глазах подтверждает идеи Ницше о том, что страдание обновляет и закаляет. Некоторые ее знакомые и вчерашние пациенты, ставшие солдатами, на полях сражений совершенно излечивались от психических заболеваний, которыми они страдали до войны: истерии, невроза, навязчивых состояний и даже шизофренических приступов.
Боязливый, мягкий Фрейд был в ужасе от “нечеловеческих” прозрений Лу, зато его ученик Карл Густав Юнг, один из величайших психологов XX века, впоследствии подтвердит “психически исцеляющее значение глобальных кризисов”.
Русская революция лишила Лу остатков ее состояния и возможности когда-либо увидеться с родными. Отныне она так и будет жить в их с Андреасом чудесном доме под Геттингеном, где у нее был дикий сад и кабинет в мансарде и где ветви цветущей груши каждую весну врывались прямо в ее окна. Семейная жизнь Андреасов, как всегда, была своеобразной: Фридрих Карл был занят своей наукой, с супругами по-прежнему жила внебрачная дочь Андреаса, Мария, — плод его короткой связи с горничной. В свое время Лу великодушно оставила девочку в их доме и заботилась о ней как о родной дочери. До самой смерти Лу Мария не оставляла свою обожаемую приемную мать. Кроме того, для Фридриха Карла давным-давно стало привычным, что с ними время от времени живет очередной “друг” жены — с каждым из них он оставался ровен и приветлив, и за утренним кофе учтиво обсуждал политические новости. И так до самой своей тихой смерти в октябре 1930 года.
Тем временем жизнь в Европе менялась на глазах. Инфляция 1923 года достигла апогея: если еще недавно один аналитический прием стоил 50 марок, то сейчас это уже 3 000 марок и мало кому это по карману. Лу Саломе все чаще работала бесплатно; изредка через общих знакомых до нее доходили слухи, что семьи ее братьев в Советской России живут в нищете, и она мучилась от невозможности им помочь.
Всю жизнь Лу высокомерничала с политикой, но с приходом Гитлера к власти в 1933 году не замечать творившегося вокруг стало уже невозможно. Манифестации, шествия и митинги молодых фашистов по всем немецким городам, бесконечно звучавшее в ушах “Хайль Гитлер!”, невыносимые выспренные речи о превосходстве арийской расы, набирающий силу антисемитизм...
Однажды к Лу в ужасе прибежала ее приятельница Гертруда Боймер с криками: “Эти черные (имелись в виду нацисты) рыщут по психиатрическим больницам и хотят переписать всех больных шизофренией; говорят, потом их всех уничтожат!” Саломе не поверила, и они кинулись к знакомому главврачу геттингенской клиники. Тот подтвердил информацию — врачи на свой страх и риск прятали от нацистов истории болезни. Излагая свои взгляды на воспитание будущих воинов Третьего рейха, Гитлер уже тогда был предельно откровенен. “Моя педагогика сурова — слабый должен погибнуть!” Вскоре это стало официальной политикой режима: все шизофреники должны быть физически уничтожены.
Началось наступление и на психоанализ. Книги Фрейда в Германии сжигались, к его друзьям и соратникам, как и к психоаналитикам вообще, приходить стало опасно. Лу Саломе, которой было уже за 60, друзья уговаривали уехать из страны, пока не поздно. Вскоре пришла еще одна тревожная новость: сестра Ницше, Элизабет Ферстер-Ницше, вышедшая замуж за нациста Ферстера, состряпала на Лу Саломе донос о том, что она, во-первых, “финская еврейка” и, во вторых, якобы извратила наследие ее брата, которого Элизабет всячески стремилась сервировать властям как духовного отца фашизма. Видно, за столько лет ненависть Элизабет Ферстер к Лу Саломе нисколько не уменьшилась.
Фрау Ферстер собственноручно составила сборник “Воля к власти”, выдержанный в нужном нацистском стиле, в котором она позволила себе сильно отредактировать высказывания философа и выдать за его оригинальное произведение. В 1934 году Гитлер с большой помпой совершил визит в Веймар, где встречался с Ферстер-Ницше и осмотрел архив философа. Годом позже фюрер устроил для скончавшейся хранительницы наследия Фридриха Ницше государственные похороны.
Лу Саломе, будучи в гостях, позволила себе во всеуслышание обозвать Элизабет Ферстер “полоумной недоучкой” и язвительно добавить, что Ницше был таким же фашистом, как его сестра — красавицей. После этих слов гости испуганно переглянулись, а многие поспешили убраться восвояси. А Соломе насмешливо продолжала: “Эта лишившаяся рассудка страна будет с каждым днем все больше нуждаться в таких, как я”, — ни годы, ни ситуация не лишили ее куража. Уезжать из Германии она наотрез отказалась.
В 1905 г. служанка её мужа Андреаса рожает ему дочку. Лу оставляет внебрачного ребёнка в доме, наблюдает за своими реакциями с дотошностью психоаналитика. Через несколько лет она её удочерит. Именно Мари останется с ней у смертного одра.
Лу Андреас-Саломе умерла 5 февраля 1937 года в своем доме под Геттингеном. К счастью, ей не довелось увидеть, что сделало время с ее любимым учителем Фрейдом. В 1938 году фашисты оккупировали Австрию, конфисковав издательство Фрейда, его библиотеку, имущество и паспорт. Фрейд стал фактически узником гетто.
Только благодаря выкупу в 100 тысяч шиллингов, который заплатила за него его пациентка и последовательница принцесса Мария Бонапарт, его семья смогла эмигрировать в Англию. Фрейд был уже давно смертельно болен раком челюсти, и в сентябре 1939 года по его просьбе лечащий врач сделал ему два укола, которые и прервали его жизнь.
Не узнала Лу Саломе, что четыре сестры Фрейда, которых она нежно любила, погибли в немецком концлагере. Не узнала она и того, что в советском концлагере закончили свои дни ее родные племянники и двое ее братьев.
...“Какие бы боль и страдания ни приносила жизнь, мы все равно должны ее приветствовать, — писала Лу Андреас-Саломе в свои последние годы. — Солнце и Луна, день и ночь, мрак и свет, любовь и смерть — и человек всегда между. Боящийся страданий — боится радости”. Ницше не ошибся в своей Заратустре...
«Лу, Рильке, Россия»- так назвали свой двухчасовой спектакль МИРовцы. С самого начала до самого конца артисты и певцы держат зрителя в каком-то торжественном напряжении. Один всплеск эмоций за другим: то зритель становится свидетелем первой встречи юной Лу Саломе с Фридрихом Ницше (Татьяна Лукина и Михаил Чернов), то сцены объяснения в любви 22-летнего Рильке (Артур Галиандин) 37-летней Лу Саломе (Карин Вирц), с его знаменитым гимном любви: «Нет без тебя мне жизни на земле…» , а то вдруг до глубины души растрогают русские народные песни и романсы «Волга-реченька глубока», » В лунном сиянье», «Как сладко с тобою мне быть» в исполнении певицы Светланы Прандецкой, или «Меж крутых бережков», «Ты сидишь одиноко», «Твои глаза зелёные», буквально сыгранные драматическим актёром Сергеем Ивановым под проникновенное сопровождение гитариста Дмитрия Третьяка.
Рильке - Луизе Саломе
Я и слепой тебя увижу,
Я и глухой тебя услышу,
Немой - тебя я буду звать,
Без рук - дыханьем обнимать,
Без ног - на край земли бежать,
Забытый - буду вечно ждать,
Грустить, печалиться, страдать,
Молиться, верить, ликовать
И песни для тебя слагать,
И гимны в честь твою писать.
Я буду сильным, буду грозным,
Я буду мягким и серьёзным.
Я буду нежным, буду мирным,
Весёлым, добрым, тихим, смирным.
Я буду тем, кем ты меня
Увидела, нашла, взяла,
Богиня русская моя,
Душа моя, слеза моя.
Удивительная женщина, достойный, замечательный спектакль, великолепный зритель. Всё совпало в этот вечер, накануне 150-летия нашей легендарной соотечественницы Луизы Густавовны Саломе. А разве могло быть иначе, учитывая тот факт, что первая встреча Лу с Рильке состоялась в Мюнхене, на Шеллинштрассе, где 20 лет назад родилось общество МИР, одной из главных целей которого является поиски соприкосновений русской и немецкой культуры и бережное отношение к ним.
Лу Саломе Гармаш Лариса
ЛУ САЛОМЕ (удивительная история жизни и приключений духа Лу фон Саломе)
Из книги Лу Саломе автора Гармаш ЛарисаЛу Саломе. ФРИДРИХ НИЦШЕ В ЗЕРКАЛЕ ЕГО ТВОРЧЕСТВА "Mihi ipsi scripsi!" ("Обращаю к самому себе") - не раз восклицал Ницше в своих письмах, говоря о каком-либо законченном им произведении. И это немало значит в устах первого стилиста нашего времени, человека, которому удавалось
Из книги Голда Меир - несгибаемая воля автора Ландрам ДжинЛу Саломе. ОПЫТ ДРУЖБЫ Однажды вечером в марте 1882 года в Риме несколько друзей собрались в доме Мальвиды фон Мейзенбух. Неожиданно раздался еще один звонок. В комнате появилась управляющая и шепнула на ухо хозяйке некую потрясающую новость, после чего Мальвида поспешила
Из книги Снайперские дуэли. Звезды на винтовке автора Николаев Евгений АдриановичЛу Саломе. С РАЙНЕРОМ Без сомнения, в любом процессе творчества, если посмотреть вглубь вещей, есть доля опасности, доля соперничества с жизнью. Для Райнера эта опасность была тем более очевидна, что сама его природа побуждала его поэтически переосмысливать то, что почти
Из книги Письма автора Гессе ГерманЛу Саломе, Аким Волынский. AMOR Романтический набросокОТ АВТОРОВЭтот набросок, предлагаемый на суд читателей, создавался не совсем обычным способом. В беседе двух литературных знакомых возникла мысль передать в повествовательной форме летучие настроения, сопутствующие
Из книги 50 знаменитых любовниц автора Зиолковская Алина ВитальевнаИСТОРИЯ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ Меир, урожденная Голди Мабовитц, появилась на свет 3 мая 1898 года в России, в городе Киеве (Украина), седьмым ребенком в семье Моше и Блюмы. Ее родители были очень неортодоксальными людьми, так, они поженились без традиционного сватовства. (Наличие
Из книги Женщины Вены в европейской культуре автора Шиферер Беатрикс«Удивительная история, рассказанная русским» Ежегодно по бесплатной путевке, которую мне дает наш военкомат как инвалиду войны, я выезжаю на санаторное лечение. В середине срока ко мне приезжает моя жена Татьяна: бросить дом и внучку надолго она не может.Осенью 1977 года я
Из книги Самые пикантные истории и фантазии знаменитостей. Часть 2 автора Амиллс РосерСаломе Вильгельм [август 1947] Дорогая госпожа Me!Спасибо за Ваше милое письмецо о саранче. Что Вас тревожит Китай, мне вполне понятно. С тех пор как коммунизм, национализм и милитаризм стали братьями, Восток временно потерял свое очарование.У меня ничего нового. Скоро придет
Из книги Самые пикантные истории и фантазии знаменитостей. Часть 1 автора Амиллс РосерСаломе Вильгельм Монтаньола, 11.1.1948 Дорогая, глубокоуважаемая госпожа Вильгельм!Ваше милое декабрьское письмо делает меня буквально несчастным. Вы явно не получили или еще не получили двух моих писем, где я намекал Вам на свое положение и объяснял, почему не могу прочесть
Из книги «Звезды», покорившие миллионы сердец автора Вульф Виталий ЯковлевичСаломе-Андреас Лу (род. в 1861 г. - ум. в 1937 г.)Выдающаяся женщина, стоявшая у истоков психоанализа, автор двадцати художественных произведений и 120 критических статей и трактатов, книги «Эротика», а также воспоминаний «Прожитое и пережитое». Любимая женщина философов
Из книги Три фурии времен минувших. Хроники страсти и бунта автора Талалаевский ИгорьЛу Андреас-Саломе (1861–1937) Лу Андреас-Саломе, 1897.В отличие от большинства персонажей этой книги Лу Андреас-Саломе родилась и выросла за пределами австро-венгерской монархии. Она, можно сказать, само воплощение европейской мысли, фигура, знаменующая размывание духовных
Из книги 100 историй великой любви автора Костина-Кассанелли Наталия Николаевна Из книги Ницше. Для тех, кто хочет все успеть. Афоризмы, метафоры, цитаты автора Сирота Э. Л.Лу Андреас-Саломе, Ницше и Пауль Ре Любовное братствоЛу Андреас-Саломе? (Луиза Густавовна Саломе) (1861–1937) – писательница, философ, врач-психотерапевт немецко-русского происхождения.Фри?дрих Ви?льгельм Ни?цше (1844–1900) – немецкий мыслитель, классический филолог, создательЛу Саломе и Фридрих Ницше Он хотел стать музыкантом, писателем, философом, она – поэтессой, террористкой и также философом… Они не могли не встретиться, потому что жили в одно время, думали об одном и том же и дороги их жизней неумолимо стремились к точке пересечения друг
Из книги автораЛу Саломе Самой значительной романтической историей в жизни Фридриха Ницше, без преувеличения его любовью была Лу Саломе. Об их отношениях написано очень много. Дворянка из России, двадцати с небольшим лет от роду, с прекрасным образованием и вкусом, широчайшим
Эта женщина была призвана созидать, но созидать через разрушение. Казалось бы, парадокс, но в этом вся Лу Саломе. У нее был удивительный дар пробуждать творческие силы в других людях. Те из них, которые, обуреваемые противоречиями, в своем духовном развитии достигали вершины (Фридрих Ницше, Пауль Рэ), часто не выносили собственного знания и срывались в пропасть под названием Смерть.
Кем же была Лу Саломе: Музой или Роковой женщиной? И чувствовала ли она себя счастливой, имея странное предназначение - обогащать мир гениями?
Лу Саломе была неординарной с самого детства. Отец девочки - Густав фон Саломе (1809 - 1879), генерал и тайный советник - пользовался благосклонностью императора Александра II, поэтому родным городом для Лу был Санкт-Петербург. Знаменательно, что женщина, жизнь которой была посвящена философским исканиям, родилась в 1861 г. - переломном для России; когда крестьянская реформа, в сущности, не удавшаяся, положила начало небывалой разобщенности идейных взглядов, пугающе огромному количеству политических течений (социал-демократы, либералы, народники), каждое из которых имело несколько ответвлений. Безусловно, девочка была ограждена от общественной борьбы, и, даже став взрослой, Лу долго не проявляла интерес к политике, но что-то от этой эпохи все же было в характере «гениальной русской» (как называл ее Ницше): стремление к свободе, постоянная динамика мысли, внутреннее беспокойство и…утрата Бога.
Маленькая Лу жила собственными фантазиями. Сначала она рассказывала придуманные истории цветам, потому что родственники не верили ей и восклицали: «Но ты же врешь!». А потом детское воображение выстроило образ Доброго Бога, которому можно было безбоязненно поведать обо всем, начиная с фразы: «Как ты уже знаешь…» Однако вскоре пытливый ум ребенка стали мучить «вечные вопросы», и Лу решила задать их Доброму Богу. Но не получила ответа. С тех пор в своих мемуарах она будет говорить о богооставленности, которая навсегда связала ее с действительностью и породила «ощущение безмерной, судьбоносной сопричастности всему, что существует», то есть пантеизм. Это ощущение мира она пронесет через всю свою жизнь: даже в пятьдесят один год ее по-прежнему увлекают труды Спинозы, с которыми она впервые ознакомилась на лекциях Хендрика Гийо - проповедника при голландском посольстве в Санкт-Петербурге. Его задачей было подготовить Лу для продолжения учебы в Цюрихе. Саломе была способной и до крайности трудолюбивой ученицей: во время занятий она неоднократно падала в обморок. Лу изучала философию, историю религии, голландский язык и вскоре уже писала для Гийо неплохие проповеди. Ее усердие объяснялось не только жаждой знаний, но и тем необыкновенным, возвышенным чувством, которое испытывала Лу к своему пастору: «…мое чувство простиралось за пределы бесконечно любимой персоны, предназначалось почти религиозному символу, который этот человек представлял». Но Гийо не уловил оттенков этой любви и совершил огромную ошибку: он предложил Лу выйти за него замуж. Несмотря на то, что был старше ее на двадцать пять лет. Несмотря на то, что был женат и имел двух дочерей. Для Лу это было вторым горьким разочарованием и утратой, а также первой возможностью проявить «зрелость духа и самостоятельность воли» (которые впоследствии отмечал в ней профессор Бидерман). Лу отказывает. Вернее, ускользает. Судя по тому, как сильно в детстве она любила свои бальные туфли без каблуков, скольжение для Лу - то особенное состояние духа, данное ей Богом для выполнения определенной миссии.
История с Гийо закончилась ситуацией, похожей на бракосочетание, а вернее, на идеальное соединение двух людей: «Не бойся ничего, ибо я тебя выбрал, я назвал тебя твоим именем, ты есть во мне», - такие слова произносил пастор, когда конфирмовал Лу. Имя Лолиа (или Леля), как называли Саломе дома, было слишком сложным для голландца Гийо, и он придумал краткое «Лу». Через двадцать с лишним лет право давать имя перейдет к ней самой: познакомившись с начинающим поэтом Рильке и увидев в нем огромный творческий потенциал, она заменила обычное имя «Рене» на звучное «Райнер», которое знает теперь весь мир.
В 1880 г., после вынужденной конфирмации (иначе Лу не выпустили бы за границу), Саломе едет учиться в Цюрих, а затем отправляется в Рим и, попав в салон Мальвиды фон Мейзенбух, знакомится с Паулем Рэ и очаровывает его. Свое восхищение молодой девушкой с темно-русыми волосами и осиной талией тридцатидвухлетний философ выражает в письмах к Фридриху Ницше. Вскоре оба делают ей предложение. Лу решает остаться с каждым из них в дружеских отношениях, но при этом становится непостижимо близкой: она создает философскую «Святую Троицу», основанную на духовном взаимопонимании и совместной умственной работе. Хотя этот опыт оказался неудачным, и Рэ, и Ницше, и Лу за время проживания под одним кровом претерпели определенную духовную эволюцию, результаты которой выявятся уже после распада т.н. тройственного союза: Ницше напишет свой гениальный труд «Так говорил Заратустра», а Пауль Рэ из позитивиста и дарвиниста превратится в почти святого, так как, увлекшись медициной, будет лечить преимущественно бедных.
Каким же образом смогла эта юная душа повлиять на тех, кто, казалось бы, представлял собой сложившиеся личности? Наверное, дело в противоречивости поступков Лу и в иллюзии обладания, которую они создавали. «Вечное отчуждение в вечном состоянии близости - древнейший, извечный признак любви. Это всегда ностальгия и нежность по недосягаемой звезде», - высказывалась сама Лу.
Такого рода сестринство, магически действующее на тех, кто добивался Лу, было заложено в ней с детства. Выросшая среди пятерых братьев, она до тридцати лет была для мужчин исключительно сестрой, и в судьбах некоторых из них это обстоятельство стало решающим.
Фридрих Ницше, как и всякий влюбленный, не хотел, даже духовно, делить Лу с другим. Он жутко ревновал, когда она уходила на прогулку с Паулем Рэ, и все больше требовал сочувствия к своим мыслям. Для Лу это было неприемлемо - последовал разрыв. А через шесть лет Ницше сходит с ума: «Раз уж небесам было угодно отделить меня от любви всей моей жизни - Лу, - любви, которая и сделала меня настоящим человеком, мне оставалось лишь погрузиться в огонь своего безумия». Большую роль в отношениях Саломе и Ницше сыграла его сестра Элизабет, которая отмечала в Лу «неспокойный, взрывоопасный дух», присущий, по ее мнению, всем русским. Но Фридрих, уже неистово страдающий от головных болей, не имел сил спорить с ней.
По мнению американского биографа Х. Ф. Петерса, история с Ницше определила будущее Лу: «Пример Ницше показал ей в страшной ясности, как шатко духовное равновесие творческого человека и как деликатна граница, отделяющая гения от безумца…Этот опыт направил ее внимание на проблему психопатологии, которой позднее она будет заниматься серьезно…Встреча с Ницше показала Лу дорогу к Фрейду и психоанализу». Действительно, в шестьдесят два года Лу станет аналитиком в кенигсбергской клинике, и многие ее пациенты будут в восторге от результатов лечения. Очевидно, в профессии стремление Лу «побывать в шкуре каждого человеческого существа» и «достичь Все-Понимания», о котором она заявляла еще будучи молодой девушкой, было оценено по достоинству. Совсем не так дело обстояло в жизни. Умение Лу сосредоточиться на мыслях другого человека воспринималось, особенно мужчинами, как признак внушаемости, податливости - возрастало желание подчинить Лу духовно, навязать ей собственный образ мыслей. Но Саломе всегда оставалась верна себе. Даже в кружке поэтов-натуралистов, критиков, журналистов и прочих активистов Фридрихшагена Лу вела себя очень скромно: она, по словам биографа Ларисы Гармаш, «участвовала, но не присоединялась». Лу спокойно работала, создавая повести («Руфь», «Феничка»), роман «Ма», сборник рассказов «Дети человеческие», а также замечательные критические статьи, рецензии и стала «одним из первых трубачей» Г. Ибсена. Лу пишет книгу о женских характерах в произведениях великого драматурга, и в некоторых из его героинь узнает себя. Ее волнует тема женской эмансипации: «До тех пор, пока женщины не перестанут представлять себя, отталкиваясь от мужчин…, они не будут знать, насколько широко и мощно они могли бы развернуть свои возможности в структуре их собственного естества…Женщина все еще не самодостаточна и по этой причине не стала в достаточной степени женщиной». Да, Лу не была феминисткой, но при этом погубила многих мужчин: в 1901 г. Пауль Рэ оступился на скале и разбился, упав в реку Инн (случайно ли?), в 1919 г. покончил с собой Виктор Тауск - ученый, занимавшийся вопросами сходства Спинозы и психоанализа, что поначалу и сблизило его с Лу. А скольким мужчинам было отказано во внимании?! Но, возможно, самым главным страдальцем был муж Лу Фридрих Карл Андреас, который беспрестанно должен был помнить, что их брачный договор включает непреклонное условие Лу - отказ от интимной близости.
Создается впечатление, что эта женщина осмысленно шла наперекор всему традиционному и общепризнанному. Супружество для нее «означает жить друг в друге (а не друг с другом), пусть даже в религиозном, совершенно идеальном смысле. Сама по себе любовь не есть, разумеется, нечто идеальное, но, ей-богу, я никогда не понимала, почему люди, влекомые друг к другу чувственно, вступают в брак».
Ф. К. Андреас - профессор-иранист, ориенталист, знаток множества языков и наречий - покорил Лу своей «экзотической харизмой». Он был вегетарианцем, ходил по земле босиком и подражал голосам птиц. Лу нравилась его близость к природе и любовь к животным; Андреас был ей интересен как личность и чем-то напоминал отца. Согласие на брак Лу рассматривает в своих мемуарах как «мистическое принуждение», под влиянием которого она «предприняла этот безвозвратный шаг». В результате супруги прожили вместе сорок три года; они бережно хранили свои чистые дружеские отношения. Но была ли в жизни Лу настоящая страсть?
В 1891 г. Лу познакомилась с одним из представителей левого крыла немецкой политики - Георгом Ледебуром. И вместе с ним к ней пришло новое, ранее не известное чувство, «не подвластное ни уму, ни духу, ни мере», когда «наступает что-то, и ему отдаются, ничего не просчитывая и не сдерживаясь» (из повести Саломе «Феничка»). Однажды Лу спросила у мужа: «Можно я тебе расскажу, что со мной недавно произошло?» Последовало твердое «нет». Лу поняла, что скоро может разразиться семейная драма, и решила на время отдалиться от Ледебура. А он ей этого не простил. После Первой мировой войны Лу обратилась к нему с просьбой помочь выяснить, используя дипломатические каналы, о судьбе ее семьи в Петербурге, но письмо возвратилось как не принятое адресатом.
Итак, Лу «ускользает» и от первой своей подлинной любви-страсти, а для того, чтобы окончательно забыть о ней, отправляется в путешествие: сначала в Париж, Вену с подругой Фридой фон Бюллов, известной исследовательницей Африки, а затем едет в Альпы с неким Савелием - русским, подозреваемым в соучастии в покушении на Александра II, отбывшим четыре года каторги в Сибири и вовлекшим Саломе в круг русской эмиграции. Она совершенно свободно прожила какое-то время с этим подозрительным человеком в шалаше, питаясь только хлебом, молоком, сыром и ягодами. Это был еще один эпатирующий поступок Лу. Наверное, не зря Э. Шпрангер, представитель философии жизни и понимающей психологии, высказал мысль о том, что «наполнение самой себя новым содержанием - вот ее (Лу) излюбленное занятие». Стихи Саломе подтверждают это:
Жизнь в глубине себя - поэзия.
Безумны мы, тратящие ее изо дня в день,
От этапа к этапу.
Впрочем, в своем неосязаемом единстве
Она живет, она творит для нас поэзию.
Как же мы далеки от древней заповеди:
«Преврати свою жизнь в творение искусства».
Мы не стали еще собственными творениями искусства.
Лу всегда стремилась к совершенству и, развиваясь интеллектуально, она следовала ницшевскому кредо «Стань тем, кто ты есть» и учила этому других. Так, Райнер Мария Рильке, в котором знаменитый американский германист Б. Блюм изначально видел «талант чисто формальный», вырос в небожителя поэзии, и тончайший знаток словесности А. В. Михайлов впоследствии напишет, что его творчество - это «поэзия распахнутых душевных глубин. Слово не следует за сформированной и заданной мыслью, но налету превращает в мысль то, что еще не осознано самим же поэтом…нет ничего удивительного в том, что поэзия Рильке не раз становилась предметом пристального внимания философов». Чувствуется школа Лу. Это она научила Рильке вскрывать тайники души и смотреть глубоко, в бессознательное, которое когда-нибудь обязательно обнаружит себя.
Райнер видел, какие метаморфозы происходят с ним под влиянием этой необыкновенной женщины, и боготворил ее: «Никогда я не видел Тебя иной, нежели такой, на которую мог бы молиться. Никогда Тебя иначе не слышал, как только такой, в которую мог бы верить. Никогда иначе по Тебе не тосковал, как только думая, что мог бы вытерпеть за Тебя. Никогда не желал Тебя иначе, как только посметь бы преклонить перед Тобой колени» (так писал он в своем письме к Лу).
Рильке был младше ее на пятнадцать лет, но это не мешало им любить друг друга. Этот роман длился с перерывами немногим более трех лет, а далее последовали тридцать лет переписки и близкой дружбы. Их связывало многое, но роднила любовь к России. Для Лу то, что эта страна - ее родина, было фактом, а для Райнера - «великим и таинственным внутренним убеждением», которым он жил.
Во время путешествия по России тридцатидевятилетняя Лу «врастала…в юность», а молодой Рильке смотрел на все широко раскрытыми глазами и проявлял почти детскую восторженность, которая слегка раздражала Лу. Сложно сказать, что послужило причиной их разрыва, да это и не важно; главное - они сумели быть близкими на расстоянии. В 1934 г., узнав о смерти Райнера, Лу напишет: «Мы стали супругами раньше, чем друзьями, а сдружились не по выбору, а повинуясь узам заключенного в неведомых глубинах брака. Это не две нашедшие друг друга половины, а тот случай, когда целое с трепетом узнает себя в другом целом. Нам суждено было стать братом и сестрой, но еще в те мифические времена, когда инцест не превратился в грех».
В 1901г. Саломе вступает в связь со своим домашним доктором Фридрихом Пинельсом и вскоре узнает, что беременна. Вряд ли это известие обрадовало Лу, ведь у нее было странное отношение к деторождению. Ее возмущало, что природное устройство человека лишило его «права принимать собственные решения в самый творческий миг нашего бытия». В этой фразе слышатся нотки бунта. Лу бросает вызов самому Богу, которого она давно утратила и до сих пор не обрела. Но Он ее услышал: Лу теряет ребенка.
Всю свою жизнь Саломе делала слишком большую ставку на разум, однако не стоит оценивать это строго отрицательно, ведь, познав себя, Лу открыла множество закономерностей человеческой души, что пригодилось ей в работе с пациентами.
В 1911г. Лу, вместе со своим любовником, шведским специалистом в области психоанализа, Полом Бьером, едет в Веймар на Конгресс психоаналитиков. Там она знакомится с Фрейдом, который весьма лестно отзывался о недавно вышедшей книге Саломе под названием «Эротика». Таким образом были найдены общие точки соприкосновения, и Лу стала ученицей Фрейда. Любимой ученицей, которую он провожал до дома, которой дарил нарциссы и прощал разные шалости, например, посещение лекций Адлера, (его научные взгляды отличались от взглядов мэтра психоанализа). И все же Лу отделяла от Фрейда «харизматическая дистанция», он был для нее Учителем, до конца раскрывшим ее талант - читать в сердцах и мыслях.
Лу Саломе умерла 5 февраля 1937 года. Ее последними словами были: «На самом деле всю свою жизнь я работала и только работала. Зачем?» Скорее всего, Лу подразумевала работу над собой, жажду познания, устремленность к идеалу. По-настоящему Лу любила только жизнь, потому что именно она давала ей пищу для ума:
Естественно, что, как любят друга,
Я люблю тебя, жизнь-загадка, за то,
Что ты даришь мне ликованье и слезы,
Что несешь мне страданье и радость за ним.
Быть и думать, столетьями длясь!
Сжимай же меня в своих крепких объятьях:
Если ты не можешь подарить мне счастье -
Пусть так, - мне останется твоя горечь.
Несомненно, эта женщина была стоиком, но, вероятно, в этом и состояла трагедия ее жизни. Нерастраченность сердца - диагноз Лу. Будучи сильной личностью, она «могла быть поглощена своим партнером интеллектуально, но в этом не было человеческой самоотдачи» (П. Бьер). Саломе была зеркалом для тех, кто ее любил: погружаясь в духовную жизнь, личность мужчины, она отражала ее по-новому, в более ярком свете, - вспыхивала искра творчества, разгоралась, а потом навсегда затухала, соприкасаясь с холодом зеркальной Лу. «Она из тех, кто одной рукой убивает, а другой хочет подарить новую жизнь» - говорил об этой уникальной особе друг Ницше П. Гаст.
Роковая женщина и Муза в одном лице, неземное существо, Лу (по своей же воле) не знала мирского счастья, какое знают обычные женщины - счастье материнства. Она пошла против природы и Бога, но у нее есть оправдание: детская психологическая травма - чувство богооставленности. Вопрос «Обидчица или Обиженная?» так и останется без ответа, но возникнет у каждого, кто узнает историю жизни Лу Саломе.
Светлана Рыманова
Оцените статью:
Роль женщины на стыке XIX и XX веков была жестко определена - но некоторым удавалось немного расширить ее рамки. Лу Саломе стала не только писательницей, открывшей русскую культуру поэту Рильке, - она шокировала общественность, создав философский кружок с Ницше и Рэ, а позже стала одной из первых практикующих женщин-психоаналитиков. Накануне дня рождения Саломе, 12 февраля, Bird In Flight вспоминает ее историю.
На старинной черно-белой фотографии трое: двое мужчин с покорными лицами впряглись в повозку, которой управляет юная особа с хлыстиком в руке. Смелая для 1882 года композиция интригует еще больше, если учесть, что мужчины на снимке - известные философы Пауль Рэ и Фридрих Ницше. Возницу в глухом платье зовут Лу Саломе.
Луиза фон Саломе родилась в 1861 году в Петербурге, в семье русского генерала. Лёля, как на русский манер звали ее дома, была шестым, самым младшим, ребенком в семье — и единственной девочкой. В огромной квартире на Морской, где она провела детство, разговаривали в основном по-немецки и по-французски, что не мешало Саломе всю жизнь ощущать себя русской по духу.
Независимый характер девочки впервые в полной мере проявился в 17 лет, когда она, не найдя взаимопонимания с пастором своего прихода, наотрез отказалась проходить обряд конфирмации. Лу предпочла самостоятельно выбрать духовного учителя: им стал Хендрик Гийо, проповедник при Голландском посольстве в Петербурге, любимец столичной интеллигенции и наставник детей Александра II. Впервые услышав проповедь блестяще образованного и харизматичного Гийо, Лу поняла, что наконец нашла достойного собеседника, и немедленно отправила ему письмо: «…Вам пишет, господин пастор, семнадцатилетняя девушка, которая одинока в своей семье и среди своего окружения — одинока в том смысле, что никто не разделяет ее взглядов, не говоря уже о тяге к серьезным познаниям» .
в протестантской традиции - обряд сознательного исповедания веры
«…Вам пишет, господин пастор, семнадцатилетняя девушка, которая одинока <...> в том смысле, что никто не разделяет ее взглядов, не говоря уже о тяге к серьезным познаниям».
Потрясенный ее умом, пастор соглашается взяться за образование Луизы: на занятиях, которые она держит в тайне от своей семьи, он обучает ее философии и истории религии, обсуждает с ней Канта, Вольтера, Руссо и Спинозу. А через полтора года занятий внезапно делает предложение — даром что давно женат и воспитывает двух дочерей, ровесниц Лу. Разочарование девушки безмерно: духовный учитель оказался обычным мужчиной, неспособным справиться с низменными страстями.
Коммуна умов, которая не состоялась
Ответив наставнику резким отказом, 19-летняя Саломе отправляется в Швейцарию продолжать образование, а позже перебирается в Рим. Именно там, в салоне прогрессивной писательницы Мальвиды фон Мейзенбург (будущей номинантки на первую Нобелевскую премию по литературе), Лу в 1882 году знакомится с философом-позитивистом Паулем Рэ, а тот вскоре представляет ее своему другу Фридриху Ницше. Молодые люди сразу чувствуют духовное единство. «С того самого вечера наши ежедневные беседы заканчивались только тогда, когда я окольными путями возвращалась домой, — напишет Саломе в своих воспоминаниях. — Эти прогулки по улицам Рима вскоре так нас сблизили, что во мне начал созревать замечательный план. В том, что этот противоречащий тогдашним нравам план может осуществиться, меня убедил приснившийся мне ночью сон. Я увидела во сне рабочий кабинет, полный книг и цветов, с двумя спальнями по бокам, и переходящих из комнаты в комнату друзей, объединившихся в веселый и одновременно серьезный рабочий кружок. Не стану отрицать: наше будущее содружество на удивление точно соответствовало этому сну».
Некоторое время друзья действительно путешествуют вместе, посвящая все время беседам и творчеству. Но интеллектуальной коммуны, о которой мечтала Лу, не получилось. Во-первых, окружающие отказывались верить в безгрешность этого союза: мать Саломе, по воспоминаниям девушки, готова была призвать на помощь всех своих сыновей, чтобы живой или мертвой доставить ее обратно на родину, и даже придерживавшаяся свободных взглядов Мальвида была порядком шокирована. А во-вторых, главной проблемой были сами участники треугольника: оба мужчины влюбились в свою прекрасную соратницу, начали то открыто, то за спиной друг у друга делать ей предложения руки и сердца, ревновать и плести интриги.
Мать Саломе готова была призвать на помощь всех своих сыновей, чтобы живой или мертвой доставить ее обратно на родину.
Саломе все эти «низменные страсти» по-прежнему не интересуют. И если Рэ хотя бы сумел достойно перенести отказ и остаться Лу другом, то Ницше не смог стерпеть такого удара по самолюбию: он вскоре полностью разорвал с ней отношения, забросал ее длинными письмами с претензиями и упреками, а впоследствии позволил себе несколько довольно некрасивых высказываний в ее адрес. Надо сказать, девушка сделала все, чтобы смягчить отказ и сделать его менее обидным для философа. К примеру, объясняла, что в случае замужества перестанет получать пенсию от российского правительства, хотя в действительности ее решение было вызвано отнюдь не финансовыми причинами. На память об этом «тройственном союзе» осталась та самая придуманная Ницше скандально известная фотокарточка с повозкой.
Загадочное замужество
В 1886 году в жизни 25-летней Саломе происходит поворот, который не смогут объяснить ни тогдашнее окружение Лу, ни ее будущие биографы: девушка, на горе всем своим обожателям и на радость отчаявшейся маме, выходит замуж. Ее избранником становится Фридрих Карл Андреас — профессор кафедры иранистики Берлинского университета, специалист по восточным языкам с более чем скромным финансовым положением. Вообще-то сначала он тоже получил отказ, но, не растерявшись, схватил со столика нож и эффектно вонзил себе в грудь на глазах у изумленной девушки.
Полночи пробегав в поисках врача, Лу в результате соглашается выйти за Андреаса. Это выглядит довольно странным: Саломе никогда не производила впечатление человека, поддающегося на шантаж, — возможно, ей просто надоело придумывать отговорки для ухажеров, и она решила, что замужество решит эту проблему раз и навсегда. Еще более странным выглядит условие, поставленное будущему мужу: их брак будет сугубо платоническим. Андреас соглашается на этот нелепый пакт — вероятно, не принимая его всерьез. Если так, он недооценил силу характера избранницы: все 43 года их брак действительно будет целомудренным. Пикантности ситуации добавят романы, которые Лу будет открыто заводить на стороне, и тот факт, что у самого Андреаса в 1905 году родится дочь от экономки Марии Штефан. Экономка умрет при родах, а девочку, тоже Марию, Лу воспитает как собственного ребенка и сделает своей единственной наследницей.
Борщ для поэта
В 36 лет Лу — известная писательница, прозу и научные статьи которой публикуют видные европейские издания, — встречает Райнера Марию Рильке — пока еще малоизвестного поэта на пятнадцать лет младше нее. «Мы познакомились на людях, потом предпочли уединенную жизнь втроем, где все у нас было общим, — опишет Саломе этот причудливый союз в мемуарах. — Райнер делил с нами наш скромный быт в Шмаргендорфе, недалеко от Берлина, у самого леса, и когда мы шли босиком по лесу, — этому научил нас мой муж, — косули доверчиво подходили к нам и тыкались носом в карманы пальто. В маленькой квартирке, где кухня была единственным — если не считать библиотеки моего мужа — помещением, приспособленным для жилья, Райнер нередко помогал готовить, особенно когда варилось его любимое блюдо — русская каша в горшке или борщ».
Каша и борщ не случайны: с самого начала их отношений Саломе стремится открыть Рильке русскую культуру. Она учит чешско-австрийского поэта русскому языку, знакомит с творчеством Достоевского и Толстого и дважды берет с собой в поездки по России. Во время этих путешествий они гостят в Москве и Петербурге, плавают на пароходах по Волге, приезжают в Ясную Поляну к Толстому и даже живут некоторое время в крестьянских избах. Рильке действительно влюбляется в русскую культуру настолько, что даже пробует писать стихи на новом для себя языке.
Она расстанется с ним через четыре года, но как друзья они будут активно переписываться до самой смерти поэта в 1926 году. На протяжении всей жизни Рильке будет утверждать, что без Саломе он никогда не смог бы найти свой творческий путь.
Госпожа психоаналитик
В 1911 году, оказавшись на конгрессе психоаналитиков в Веймаре, 50-летняя Лу Саломе знакомится с Зигмундом Фрейдом и вскоре становится одной из ближайших его учениц. Через пару лет активного обучения Саломе — одна из первых практикующих женщин-психоаналитиков: она открывает практику в собственном доме под Гёттингеном в Германии и по 10-11 часов в день проводит с пациентами. Интересно, что сама она всю жизнь отказывалась участвовать в психоаналитических сеансах в качестве пациента — и Фрейд, считавший такой опыт обязательным для любого психоаналитика, прощал любимой ученице это упрямство.
Психоанализу Лу Саломе осталась верна до конца жизни, хотя это оказалось непросто: расцвет фашизма в Германии ознаменовался наступлением как на психотерапию в целом, так и на нее лично. Немалую роль в гонениях на Саломе сыграла младшая сестра Ницше Элизабет: страстно ненавидевшая Лу еще со времен памятного «тройственного союза», она, ныне жена нациста, член НСДАП и заведующая архивом философа, наконец-то получила возможность выместить свою злость. В состряпанном госпожой Ферстер-Ницше доносе Саломе обвинялась, во-первых, в еврейском происхождении, а во-вторых, в извращении наследия философа. Хотя «извращением наследия» занималась как раз сама Элизабет: именно она выпустила под именем Ницше идеологически выдержанный сборник «Воля к власти», где не гнушалась вырыванием цитат из контекста, а то и откровенными фальсификациями.
Саломе, впрочем, и тут осталась верна себе: она публично назвала Элизабет «полоумной недоучкой» и добавила, что Ницше был таким же фашистом, как его сестра — красавицей. Она наотрез отказалась эмигрировать и умерла 5 февраля 1937 года в своем доме под Гёттингеном.
