В борьбе с мракобесами и гонителями науки Ломоносов использовал в некоторых случаях шутку и даже сатиру. «Гимн бороде», поводом к написанию которого послужили следующие обстоятельства. Любимый ученик Ломоносова Николай Поповский перевел в стихах поэму английского просветителя Александра Попа «Опыт о человеке». Синод категорически запретил печатать эту книгу. Ломоносов ответил на это решение «Гимном бороде», одним из самых смелых в XVIII в. антиклерикальных произведений.
В правление Петра I духовенство получило официальное разрешение на беспошлинное ношение бороды. В связи с этим борода становится в «Гимне» символом духовного сана. Среди «бородачей» упомянуты и «керженцы», т. е. раскольники, приносящие в казну, за сохранение бороды, «двойной оклад». Однако главным объектом сатиры Ломоносова были все-таки не раскольники, а представители официальной церкви и прежде всего ее иерархи. Об этом с предельной ясностью говорится в восьмой строфе «Гимна», где борода названа матерью «достатков и чинов».
Жанр гимна, панегирика, избранный Ломоносовым, усиливает сатирическое звучание произведения. О напечатании такого памфлета не могло быть и речи. Сохранилось около десятка рукописных сборников с его текстом. Святейший Синод обратился с жалобой на Ломоносова к императрице Елизавете Петровне. Поэт был вызван в синод. На допросе Ломоносов полностью подтвердил свое мнение о духовных чинах, выраженное в его сатире. Вскоре он написал еще одно сатирическое стихотворение («О страх! о ужас! гром!...»), в котором изобразил бессильную ярость своих противников во время допроса. В новом стихотворении была продолжена тема «Гимна бороде». На этот раз автор отдавал предпочтение козлятам, которых природа с самого рождения наградила бородой.
В споре Ломоносова с Синодом правительство оказалось на стороне ученого. Немалую роль здесь сыграл покровитель Ломоносова - Шувалов. Тогда противники решили уязвить своего врага его же оружием - сатирой. Они начали распространять против Ломоносова анонимные письма и стихотворные пасквили. Один из них, подписанный вымышленным именем Христофора Зубницкого, назывался «Переодетая борода, или Гимн пьяной голове». Подлинный автор этих стихов не установлен. Ломоносов приписал авторство этих стихов Тредиаковскому и обрушился на него с гневной эпиграммой «Зубницкому», начинавшейся словами: «Безбожник и ханжа, подметных писем враль!» (С. 221). В действительности Тредиаковский не писал «имна», но был связан с Синодом и даже давал ему сведения о деятельности академических ученых. Видимо, это обстоятельство и привело Ломоносова к мысли, что автором злобного пасквиля был его недоброжелатель - Тредиаковский.
В 1756–1757 гг. Ломоносов дал бой церковникам: в это время стало известно его стихотворение «Гимн бороде». Это была целая ода навыворот, остро сатирическая, едкая и в то же время веселая, зло высмеивавшая «бородачей». В «Гимне» были даны защитные указания на то, что он, якобы, направлен против раскольников-старообрядцев; однако эти указания никого не могли обмануть; расправившись попутно со староверами, Ломоносов все жало своей сатирической песни направил против российского духовенства, против его невежества, корыстолюбия, вражды к знанию и науке. Особенно оскорбил церковников куплет, в котором Ломоносов так славит бороду:
О прикраса золотая,
О прикраса даровая,
Мать дородства и умов,
Мать достатков и чинов,
Корень действий невозможных,
О завеса мнений ложных!
М.В. Ломоносов о журналистике и журналистах (статья "О должности журналистов").
Заботясь о развитии русского просвещения Ломоносов, понимал, какую большую роль в пропаганде и распространении научных знаний, в развитии русской культуры играет журналистика. В июле 1727 года «Ведомости» перестали существовать. Ей на смену пришли «Санкт-Петербургские ведомости», первым редактором которой был Г.Ф. Миллер. С 1728 по 1742 при «Санкт-Петербургских ведомостях» выходят приложения «Исторические, генеалогические и географические примечания», которые вскоре приобрели самостоятельных характер и стали первым русским научно-популярным журналом. С ним в 1741 году сотрудничает Ломоносов как переводчик и автор. Были опубликованы три его оды.
Позже, в 1748 году, ему было поручено редактировать «Санкт-Петербургские ведомости», а в 1755 по инициативе Ломоносова начал издаваться первый крупный научно-литературный журнал «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие». В журнале публиковались материалы официально-политического характера, статьи о разных отраслях науки, сочинения древних и современных писателей и учёных.
Особое место в истории журналистики принадлежит полемической статье М. В. Ломоносова «Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии» («О должности журналиста») 1754. Непосредственным поводом к написанию статьи послужила необходимость ответить немецкому рецензенту. Который подвергнул в 1752 году в Лейпцигском журнале необоснованной критике разработанную Ломоносовым теорию теплоты, таким образом, лишая его права первооткрывателя в данной области. Он исказил смысл ломоносовского исследования, извратившего суть естественнонаучного труда, обсуждаемого в рецензии, до противоположных выводов. Ломоносов взялся отвечать заграничным оппонентам, в утверждениях которых он увидел беспринципность и недобросовестность.
В своём «Рассуждении…» Ломоносов не ограничивается полемикой только по научным вопросам, он поднимает ряд принципиальных проблем, касающихся прав и обязанностей журналистов вообще.
Ломоносов открывает своё рассуждение рассказом о негативных последствиях злоупотребления свободой слова и отношения к журналистике как к ремеслу: «оттого-то и происходит столько излишне самонадеянных выводов, столько странных систем, столько противоречивых мнений, столько заблуждений и нелепостей». Ломоносов, имея в виду оклеветавших его европейских журналистов, высказывает сомнение в качестве современной журналистики и благопристойности современных «писак», присвоивших себе звание журналистов.
В заключение статьи Ломоносов излагает свои знаменитые семь правил, которые следует «затвердить как Лейпцигскому журналисту, так и всем, подобным ему».
- Журналист должен взвесить свои силы, способен ли он «уметь схватить новое и существенное в сочинениях, принадлежащих иногда людям самым гениальным».
- «Чтобы быть в состоянии произвести приговори искренний и справедливый, надобно освободить свой ум от всякого предрассудка, от всякого предубеждения».
- Журналист должен уметь аргументировать свои возражения, «он должен неоднократно взвесить то, что намерен сказать для того, чтоб быть в состоянии оправдать свои слова, если в том встретится надобность».
- «Журналист не должен торопиться порицать гипотезы. Они позволительны в предметах философских, и это даже единственный путь, которым величайшие люди умели открыть истины самые важные».
- «Особенно же пусть журналист запомнит, что всего бесчестнее для него красть у кого-либо из своих собратьев высказываемые ими мысли и суждения и присваивать их себе, как будто бы он сам придумал их».
- Одни сомнения и вопросы не дают журналисту права осуждать сочинение и он не должен считать, «что непонятное и необъяснимое для него, таково же и для автора».
- Журналист «никогда не должен иметь слишком высокого мнения о своем превосходстве, о своем авторитете и о достоинстве своих суждений».
Ломоносов формулирует моральные законы, касающиеся прав и обязанностей всех журналистов без исключения. Вырисовывается нравственный облик истинного, серьёзного журналиста.
Похожая информация.
Для того, чтобы разобраться, против чего и кого направлено сатирическое перо Ломоносова, стоит познакомиться с предысторией появления темы «бороды».
Указ Петра I о бритии бород и усов. Зачем? Кто остался с бородой?
В 1757 году Михаил Васильевич Ломоносов, иронизируя над самим указом «О бороде» и налогом на бороду, а также над языческим идольским поклонением бороде, создал сатирическое произведение «Гимн бороде».
Проанализируем это произведение. Начнём со строк, звучащих рефреном на протяжении стиха: «Борода предорогая! Жаль, что ты не крещена И что тела часть срамная Тем тебе предпочтена».
Казалось бы, в этих словах есть что-то антицерковное и даже кощунственное. На самом деле ничего подобного.
Поводом для этого иронического четверостишия явилось не какое-то кощунство, а следующий факт: при Крещении человек трижды полностью погружается в святую воду, в том числе, погружается срамная часть тела, то есть та, которую стыдно показывать. (Толковый словарь Ожегова).
При погружении крещаемого длинная борода всплывает, и в воду полностью не погружается, то есть, как бы, и «не крещена». (Надо заметить, что в те времена всех крестили в младенчестве, а взрослыми крестились иноверцы)
У автора есть некое шутливое противопоставление бороды и «срамной части», не в пользу первой. И он «жалеет» «предорогую бороду», что она не крещена. В этом присутствует ирония по отношению к тем, кто слишком большое значение придаёт бороде. Есть насмешка и в адрес тех, кто формально относится к церковным обрядам (борода не погружается полностью, значит, не крещена!).
На это следует заметить, что Святое Крещение человек принимает полностью, всем своим существом, а не отдельными своими частями. И будучи глубоко верующим человеком, Ломоносов это прекрасно знает.
Автор называет бороду - предорогой, не только потому, что она некоторым была дорога сердцу как символ патриархального порядка, но и потому, что она из-за налога реально стала «предорогой».
Итак:
1) Не роскошной я Венере, Не уродливой Химере
В имнах жертву воздаю: Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным, По груди распространенным,
Что под старость наших лет Уважают наш совет.
Автор пишет, что не языческим «богиням» он приносит жертву в гимнах, а гимном прославляет бороду, что как бы уравнивает бороду с идолами язычников. Первая строфа посвящена насмешливому и преувеличенному восхвалению бороды.
2) Попечительна природа О блаженстве смертных рода
Несравненной красотой Окружает бородой
Путь, которым в мир приходим И наш первой взор возводим.
Не явится борода, Не открыты ворота.
Не смею назвать то, что Михайло, с его крестьянскими корнями, припоминая грубоватый деревенский юмор, имеет ввиду.) И как только цензура пропустила подобное?! Возмутительно!!!)))
3) Борода в казне доходы Умножает по вся годы:
Керженцам любезной брат С радостью двойной оклад
В сбор за оную приносит И с поклоном низким просит
В вечный пропустить покой Безголовым с бородой.
4) Не напрасно он дерзает, Верно свой прибыток знает:
Лишь разгладит он усы, Смертной не боясь грозы,
Скачут в пламень суеверы; Сколько с Оби и Печеры
После них богатств домой Достает он бородой.
3 строфа начинается с упоминания налога на бороду, который из года в год даёт казне хороший доход. И далее о том, кто «Керженцам* (старообрятцам с Кержи) любезной брат», вероятно, известный при дворе старообрядец, приносит ко двору двойной налог за бороду, и просит с низким поклоном лишить его скорее головы, чем бороды. При этом он поощряет самосожжение «любезных братьев» - старообрядцев с Оби и Печеры, и пользуясь тем, что он близок ко двору, присваивает их богатства.
5) О коль в свете ты блаженна, Борода, глазам замена!
Люди обще говорят И по правде то твердят:
Дураки, врали, проказы Были бы без ней безглазы,
Им в глаза плевал бы всяк; Ею цел и здрав их зрак.
Ломоносов обличает тех, кто за бородой, то есть за явным признаком достатка и «достоинства», скрывают свою дурь, враньё и проказы. Не будь у них бороды (богатства, достаточного, чтобы платить налог за бороду), «им в глаза плевал бы всяк». Перекликается с простонародным выражением: «Иной плюнул бы в глаза, ин плюнет в бороду».
6) Если правда, что планеты Нашему подобны светы,
Конче в оных мудрецы И всех пуще там жрецы
Уверяют бородою, Что нас нет здесь головою.
Скажет кто: мы вправды тут, В струбе там того сожгут.
Ломоносов был защитником и веры и науки. И здесь он защищает науку от «жрецов», некоторых церковнослужителей и чиновников, которые отвергали науку, считая, что она противоречит вере. Но это не так. Наука и вера - две стороны познания мира, дополняющие друг друга.
Священный Синод (церковно-государственный орган, подчинённый обер-прокурору) в порядке надзора за благонадёжностью, осуждал Ломоносова за то, что в его произведениях «многие, а инде и бесчисленные миры» проповедуются, «что и священному писанию и вере христианской крайно противно есть и многим не утвержденным душам причину к натурализму и безбожию подает». И это доставляло учёному много неудобств и хлопот при публикации своих трудов.
Автор также намекает на католическую церковь, которая во времена инквизиции осудила на сожжение Джордано Бруно, как принято думать, «за учение о бесконечности вселенной и множестве миров». Но справедливости ради нужно сказать, что Д.Б. никогда не был учёным, а сожгли его за занятия оккультизмом, астрологией, алхимией и магией, и за его еретические труды, которые он активно пропагандировал. Разбирательство тянулось 8 лет, и у него была возможность покаяться, на что и надеялся Ватикан. Но он не захотел. Инквизиционный трибунал своим приговором признал Бруно «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком». В конце концов, его сожгли как еретика, оккультиста, астролога и «служителя диавола», что во времена инквизиции было делом обычным.
7) Если кто невзрачен телом Или в разуме незрелом;
Если в скудости рожден Либо чином не почтен,
Будет взрачен и рассуден, Знатен чином и не скуден
Для великой бороды: Таковы ее плоды!
Опять Ломоносов высмеивает обладателей «великой», пышной бороды. Не секрет, что пышность бороды вызывала почтение и зависть порой большие, чем должность и богатство
8) О прикраса золотая, О прикраса даровая,
Мать дородства и умов, Мать достатков и чинов,
Корень действий невозможных, О завеса мнений ложных!
Чем могу тебя почтить,Чем заслуги заплатить?
9)Через многие расчосы Заплету тебя я в косы,
И всю хитрость покажу, По всем модам наряжу.
Через разные затеи Завивать хочу тупеи:
Дайте ленты, кошельки И крупичатой муки.
10) Ах, куда с добром деваться? Все уборы не вместятся:
Для их многого числа Борода не доросла.
Я крестьянам подражаю И как пашню удобряю.
Борода, теперь прости, В жирной влажности расти.
В последних четырех строфах, по мнению современников поэта и историков, имеется в виду конкретное лицо, а именно - противник Ломоносова, Гедеон Криновский, которого можно было узнать по последним стихам «Гимна бороде»: он был не знатен, беден, худощав и прозябал в бедности и неизвестности вплоть до января 1754 г., когда положение его резко изменилось. «Двадцативосьмилетний, никому не известный монах-неудачник стал вдруг «знатен чином и нескуден». Гедеону посчастливилось очаровать императрицу удачно произнесенной в ее присутствии проповедью, Елизавета Петровна тотчас же назначила его придворным проповедником, и на молодого витию посыпались вещественные знаки царской милости. В Петербурге об этом было много толков, и сложилась даже прибаутка: «Гедеон нажил миллион». Бывший казанский семинарист обратился в записного придворного щеголя: обзавелся большим ассортиментом атласных и бархатных ряс, ходил в шелковых чулках и в башмаках с тысячными бриллиантовыми пряжками. Вполне вероятно при этих условиях, что и свою бороду он холил - как говорится в «Гимне» - «по всем модам»: подвергал «многим расчесам», заплетал на ночь «в косы», а затем умащал, или, по выражению Ломоносова, «удобрял» всякими жирными и влажными благовониями. Может быть, завивал или даже припудривал «крупичатой мукой» свой «тупей». Придворно-церковные нравы того времени допускали такую кокетливость»
2. Итак, на что или на кого направлено острие сатиры Ломоносова:
1) Строки рефрена «Борода предорогая! Жаль, что ты не крещена И что тела часть срамная Тем тебе предпочтена» не содержат ничего антицерковного или кощунственного.
Есть ирония по отношению к тем, кто слишком большое значение придаёт бороде. Есть насмешка и в адрес тех, кто формально относится к церковным обрядам. И намёк на то, что из-за налога борода реально стала «предорогой».
2) Первая строфа посвящена насмешливому и преувеличенному восхвалению бороды и поклонению ей как языческому идолу.
3) О второй скромно умолчим.))
4) В 3, 4 – о конкретном человеке – старообрядце (расколнике), близком ко двору, который щедро оплачивает право ношения бороды, оправдывая это своими убеждениями, при этом поощряет самосожжение за убеждения «своих братьев» по вере, чтобы овладеть их имуществом.
5) В 5 – Ломоносов обличает тех, кто за бородой, то есть за явным признаком достатка и «достоинства», скрывают свою дурь, враньё и проказы. Не будь у них бороды (богатства, достаточного, чтобы платить налог за бороду), «им в глаза плевал бы всяк».
6) В 6 - ирония по отношению к некоторым церковнослужителям и чиновникам, к Синоду
(церковно-государственный орган, подчинённый обер-прокурору) который в порядке надзора за благонадёжностью, осуждал Ломоносова за то, что он в своих произведениях «многим … не утвержденным душам причину к натурализму и безбожию подает». Хотя Ломоносов прекрасно знал, что наука и вера не противоречат друг другу.
Автор также намекает на католическую инквизицию, и сожжение Джордано Бруно, хотя этому были иные причины, а не «противоречия» между наукой и верой.
7) В 7 - 10 строфах насмешка над тем, что, не имея особых достоинств, достаточно произвести хорошее впечатление при дворе и создать видимость разумности. И за ней как за ширмой не будут видны ложные мнения, и посыплются от высоких особ все дары – достатки и чины. Главное - холить и лелеять эту видимость – ширму – «бороду».
Как мы видим, объектов сатиры в стихе Ломоносова достаточно много. Заблуждаются те, кто думает, что этот сатирический стих направлен против Церкви и веры. Достаточно привести некоторые высказывания и стихи великого учёного, чтобы понять его глубокую веру и его отношение к Церкви, как к Матери. Именно так относятся к Церкви православные люди.
3. Словно предчувствуя, что через два столетия про него будут писать, что он был "материалистом", Ломоносов слагает такие строки в переложении псалма 26-го:
Услыши, Господи, мой глас, Когда к тебе взываю,
И сохрани на всякий час: К Тебе я прибегаю...
Меня в сей жизни не отдай Душам людей безбожных,
Твоей десницей покрывай От клеветаний ложных...
Ко свету Твоего лица Вперяю взор душевный,
И от Всещедрого Творца Приемлю луч вседневный...
Сколько у Ломоносова таких строк! Его классическая Ода об Иове начинается:
О ты, что в горести напрасно На Бога ропщешь, человек...
Ломоносов считает, что наука только подтверждает БОЖИЮ Премудрость, создавшую наш мир. А Любовь БОГА к людям подтвержается тем, что ОН ради их спасения, послал на страдания своего Сына.
Сколь созданных вещей пространно естество,
О сколь велико их создавше Божество!
О сколь велика к нам щедрот Его пучина,
Что на землю послал возлюбленного Сына!
Не погнушался он на малый шар сойти,
Чтобы погибшего страданием спасти.
Ломоносов как учёный восхищается Творением БОЖИИМ:
В безмерном углубля пространстве разум свой,
Из мысли ходим в мысль, из света в свет иной,
Везде Божественну мы мудрость почитаем.
В благоговении весь дух свой погружаем.
Чудимся быстрине, чудимся тишине,
Что Бог устроил нам в безмерной глубине...
А это к неверующим и ложно верующим, не понимающим сути Духовности, Православной веры и Церкви.
О вы, что Божество в пределах чтите тесных...
Вперите мысль, чему Святитель сей учил,
Что ныне нам гласит от лика горних сил.
На милость Вышнего, на истину склонитесь,
И к Матери своей вы Церкви примиритесь...
*В XVII-XIX веках на берегах Керженца существовали поселения старообрядцев (Керженские скиты или просто Керженец), скрывавшихся от властей. По названию реки старообрядцев иногда называли кержаками. Имя реки в связи со старообрядцами стало нарицательным.
Использованы фрагменты из: Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 1070-1071.(Нужно иметь ввиду, что это издание времён воинствующего атеизма. Поэтому все нападки на Церковь и её осуждение на совести составителей. Ломоносов был глубоко верующим, воцерковлённым человеком)
Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) из книги: "Беседы с русским народом»
«Налог налицо. Почему Петр Первый брал деньги за бороды?» АиФ.ру
Не роскошной я Венере,
Не уродливой Химере
В имнах жертву воздаю:
Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным,
По груди распространенным,
Что под старость наших лет
Уважают наш совет.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена.
Попечительна природа
О блаженстве смертных рода
Несравненной красотой
Окружает бородой
Путь, которым в мир приходим
И наш первый взор возводим.
Не явится борода,
Не открыты ворота.
Борода предорогая... и т. д.
Борода в казне доходы
Умножает по вся годы.
Керженцам любезный брат
С радостью двойной оклад
В сбор за оную приносит
И с поклоном низким просит
В вечный пропустить покой
Безголовым с бородой.
Борода предорогая... и т. д.
Не напрасно он дерзает,
Верно свой прибыток знает:
Лишь разгладит он усы,
Смертной не боясь грозы,
Скачут в пламень суеверы:
Сколько с Оби и Печеры
После них богатств домой
Достает он бородой.
Борода предорогая... и т. д.
О коль в свете ты блаженна,
Борода, глазам замена!
Люди обще говорят
И по правде то твердят:
Дураки, врали, проказы
Были бы без ней безглазы,
Им в глаза плевал бы всяк;
Ею цел и здрав их зрак.
Борода предорогая... и т. д.
Если правда, что планеты
Нашему подобны светы,
Конче в оных мудрецы
И всех пуще там жрецы
Уверяют бородою,
Что нас нет здесь головою.
Скажет кто: мы вправды тут,
В струбе там того сожгут.
Борода предорогая... и т. д.
Если кто невзрачен телом
Или в разуме незрелом,
Если в скудости рожден
Либо чином не почтен, -
Будет взрачен и рассуден,
Знатен чином и не скуден
Для великой бороды:
Таковы ея плоды!
Борода предорогая... и т. д.
О прикраса золотая,
О прикраса даровая,
Мать дородства и умов,
Мать достатков и чинов,
Корень действий невозможных,
О завеса мнений ложных!
Чем могу тебя почтить,
Чем заслуги заплатить?
Борода предорогая... и т. д.
Через многие расчесы
Заплету тебя я в косы,
И всю хитрость покажу,
По всем модам наряжу.
Через разные затеи
Завивать хочу тупеи:
Дайте ленты, кошелки
И крупичатой муки.
Борода предорогая... и т. д.
Ах, куда с добром деваться?
Все уборы не вместятся:
Для их многого числа
Борода не доросла.
Я крестьянам подражаю
И как пашню удобряю.
Борода, теперь прости,
В жирной влажности расти.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена. 1
1 Гимн бороде. Впервые - Библиографические записки, 1859, т. II, Ќ 15, с. 461-463.
Выдающийся образец стихотворной сатиры XVIII в. "Гимн бороде" обращен против церковников, постоянно ставивших всевозможные препятствия деятельности Ломоносова-просветителя. Название стихотворения не случайно: еще с петровских времен в России гражданскому населению запрещалось носить усы и бороду, в 1748 г. Сенат в одном из постановлений специально оговаривал, что отпускать бороду запрещено всем, "опричь священного и церковного причта и крестьян". Стихотворение Ломоносова пользовалось большой популярностью у современников, о чем свидетельствует множество списков с него, обнаруженных впоследствии в Петербурге, Москве, Костроме, Ярославле, Казани, а также в Сибири - в Красноярске и Якутске. Традиции сатиры Ломоносова, воплотившиеся в "Гимне бороде", были воскрешены в начале XX в. в сатирических "гимнах" раннего Маяковского.
Двойной оклад. - Петр I постановил брать с раскольников подать в двойном размере.
Безголовым с бородой. - В ответ на требования сбрить бороду раскольники отвечали: "Мы готовы головы наши за бороды положить; лучше нам пусть отсекутся головы, чем бороды обреются".
Скачут в пламень суеверы... - Имеются в виду многочисленные самосожжения раскольников, случавшиеся особенно часто на родине Ломоносова. Сколько с Оби и Печеры После них богатств домой Достает он бородой. - Церковники и представители гражданской администрации наживались на конфискациях имущества раскольников.
Им в глаза плевал бы всяк; Ею цел и здрав их зрак. - Здесь обыгрываются простонародные выражения типа: "Иной плюнул бы в глаза, ин плюнет в бороду".
Если правда, что планеты, Нашему подобны светы... - Синод осуждал Ломоносова за то, что в его произведениях "многие, а инде и бесчисленные миры" проповедуются, "что и священному писанию и вере христианской крайно противно есть и многим не утвержденным душам причину к натурализму и безбожию подает".
В струбе там того сожгут. - Намек на Джордано Бруно.
О завеса мнений ложных! - Эта строка вызвала негодование Синода, ибо получалось, что под "мнениями ложными" Ломоносов имел в виду догматы православной церкви.
Если кто невзрачен телом... В жирной влажности расти. - Предполагают, что в последних четырех строфах имеется в виду конкретное лицо, а именно - противник Ломоносова из церковников Гедеон Криновский, которого можно было узнать по последним стихам "Гимна бороде": он был не знатен, беден, худощав и прозябал в бедности и неизвестности вплоть до января 1754 г., когда положение его резко изменилось: "Двадцативосьмилетний, никому не известный монах-неудачник стал вдруг "знатен чином и нескуден". Гедеону посчастливилось очаровать императрицу удачно произнесенной в ее присутствии проповедью, Елизавета Петровна тотчас же назначила его придворным проповедником, и на молодого витию посыпались вещественные знаки царской милости. В Петербурге об этом было много толков, и сложилась даже прибаутка: "Гедеон нажил миллион". Бывший казанский семинарист обратился в записного придворного щеголя: обзавелся большим ассортиментом атласных и бархатных ряс, ходил в шелковых чулках и в башмаках с тысячными бриллиантовыми пряжками. Вполне вероятно при этих условиях, что и свою бороду он холил - как говорится в "Гимне" - "по всем модам": подвергал "многим расчесам", заплетал на ночь "в косы", а затем умащал, или, по выражению Ломоносова, "удобрял" всякими жирными и влажными благовониями. Может быть, завивал или даже припудривал "крупичатой мукой" свой "тупей". Придворно-церковные нравы того времени допускали такую кокетливость" (Ломоносов М. В. Полн. собр. соч., т. 8, с. 1070-1071).
у стихотворения ГИМН БОРОДЕ аудио записей пока нет...
