Да, это утверждение может иметь буквальный смысл. Но может относиться не только к кошкам, но и к любым предметам, окружающим человека. И связано это, прежде всего, с физиологией - строение человеческого глаза и способностью (вернее не способностью) видеть в темноте.

Проводились физические опыты, при которых был определен "низший порог цветовых ощущений" глаза человека.
Если в помещении недостаточно освещения, то предметы, находящиеся в нем, теряют для нашего глаза свою окраску. Мы можем видеть только темно-серые очертания, цветовые различия предмета стираются.
Но есть еще и "высший порог" - если освещение довести до максимального, то человеческий глаз может видеть только белый цвет, и все предметы окрашиваются в белый.

• Первым, кто употребил это выражение, считается древнеримский поэт Овидий.

  "А ещё утверждают, что ночью все кошки серы"

Почему кошки?

Здесь я выскажу только свое субъективное мнение. Мне кажется, что этот зверек употребляется в этой поговорке потому, что он является ночным охотником. Ведь ночь - это время, когда все кошки выбираются на охоту, и пойди пойми в сумерках, чья кошка залезла в хозяйский погреб полакомиться сметанкой.

Интересно.

Представители семейства кошачьих плохо разбираются в цветах, зато все оттенки серого они видят великолепно.

Ночью все кошки серы. Серебристый цвет луны, отражаясь от их шерсти, давал именно этот нейтральный невзрачный цвет. И какой красивой бы ни была кошка, ночью это не имело никакого значения. Но с другой стороны: какой уродливой бы она ни была, ночью она ничем не отличалась от своих белых и пушистых сородичей. Наверно поэтому ты так любишь ночь. Ночью не видно твоего уродства – так ты воспринимаешь свою внешность. Ты никогда не уделяешь внимание ни коже, ни зубам, ни волосам. У тебя просто нет ни времени, ни желания на «эту ерунду». Ведь ночью все кошки серые, а как ты выглядишь днем, тебя не волнует. Ты даже находишь некое извращенное удовольствие от реакции окружающих, вызванной твоим внешним видом. Любовь и уважение тебе не нужны. Думаю, в глубине души, ты все еще считаешь себя недостойным этих искренних чувств. Ты все еще ненавидишь и презираешь себя за одну роковую ошибку, совершенную в далекой юности и ты никогда себя не простишь. А ночью все кошки серые. У них нет прошлого, за которое стыдно. У них нет настоящего, которое не имеет смысла. У них нет будущего, возможное существование которого вообще под вопросом. Ночью они все одинаковые. Ночью все кошки серые, а меня не видно вовсе. В неосвещенной комнате, когда на мне нет одежды, с трудом можно разобрать даже мой силуэт. А в моей спальне никогда не горит свет - ты выключаешь его, когда мы пересекаем ее порог. Когда глаза привыкают к темноте, я могу видеть очертания твоего тела. У тебя настолько бледная кожа, что ее просто невозможно не разглядеть. А вот я сливаюсь с темнотой, и меня ты видеть не можешь. Ты чувствуешь мои прикосновения, но не видишь моих рук. Ты целуешь и ласкаешь меня, но не видишь, какие эмоции, сменяя друг друга, пробегают по моему лицу. Ты не видишь меня и можешь представить на моем месте любого. Наверно, ты так и делаешь. Наверно, поэтому ты трахаешься именно со мной. Я старательно избегаю такого эпитета, как «занятие любовью», потому что ты первый поднимешь меня на смех, если любое словосочетание со словом «любовь» сорвется с моих губ. Поэтому я трахаю тебя молча, до крови кусая губы, избегая даже стонать. Ведь даже мой стон может поведать тебе о моей любви. Я люблю тебя, Северус Снейп. Я жду наших встреч, как преследуемый вампирами путник ждет рассвета, несмотря на то, что после этих встреч я полностью опустошен. Наверно, ты тоже вампир, Снейп. Ты питаешься моим неразделенным чувством и невысказанными словами. И каждый раз я думаю, что это конец, что сейчас ты встанешь, вытрешь полотенцем сперму со своего живота, набросишь на себя мантию, закроешь за собой дверь и больше не придешь. Я так запутался, что даже не знаю, ждать мне этого с радостью или страхом. Но вот наступает очередное собрание на Гриммауд, я по привычке блокирую сознание, воздвигая немыслимые барьеры, прикрывающие доступ в собственный мозг. Но разве тебе есть дело до того, какими магически непробиваемыми являются эти барьеры? Ты просто игнорируешь их неприступность, пронзая их суховатым усталым голосом: «я зайду к тебе вечером». Ты просто ставишь меня в известность, даже не поинтересовавшись, были ли у меня еще какие-либо планы на эту ночь. Ты даже себе не представляешь, насколько меня это злит, ведь я уже давно перестал строить планы на свои вечера. С тех самых пор, как в моей жизни появился ты, никто больше не пересекал порог моей спальни. «Я зайду к тебе вечером». Самые важные слова, которые я слышу. Неважно, что война вот-вот начнется, плевать на резко увеличившуюся популяцию дементоров, ничего не имеет значение. Я солдат, мне ли боятся предстоящих сражений? Важно лишь то, что и сегодня ночью ты придешь. И все снова повторяется: ночь, неосвещенная спальня и два любовника, которые за три года безудержного траха так ни разу не видели друг друга обнаженными. В кромешной тьме значение имеют только ощущения, и я сделаю все возможное, чтобы они были как можно более яркими. Я хочу, чтобы потом при свете дня ты смотрел на отметины на своем теле, и знал, что их оставили мои руки и губы… Едва ты успел произнести: «нокс», я подлетаю к тебе и толкаю на кровать. Ты шипишь, бедром ударившись о ее спинку, но ничего не говоришь. Я даже могу поспорить на тысячу галеонов, что в этот момент твои губы растягиваются в едкой улыбке. Все идет по заведомо написанному сценарию, и ты покорно растягиваешься на кровати. Я провожу рукой вдоль твоего тела, и весь твой скромный гардероб оказывается сжатым в моем кулаке, а потом нетерпеливо выброшенным на пол. Я переворачиваю тебя на спину, и, стиснув твое ушибленное бедро, рывком придаю тебе коленно-локтевое положение. Ты снова шипишь и (еще тысячу на кон) ухмыляешься. Ты никогда не любил предварительные ласки, тебе не нужны были никакие прелюдии. И мое поведение было для тебя привычным – ты сам научил меня любить тебя именно так. Но сегодня я не намерен идти у тебя на поводу. Ты считаешь, что ты не достоин нежности, что тебе она не нужна? Я намерен доказать обратное. Не смотря на сильный «стояк», я поборол первоначальное желание взять тебя грубо и быстро. Не сегодня. Я мягко положил свою ладонь тебе на плечо и помог тебе встать на колени. Пощекотав тебе горло, пробежавшись по нему пальцами, я заставил твою голову откинуться мне на плечо. Твои немытые волосы неприятно касаются моей обнаженной разгоряченной кожи, но я, впрочем, как и всегда, не обращаю на это внимание. Я пропускаю твои волосы сквозь пальцы, а потом подушечками невесомо прикасаюсь к коже твоей головы и начинаю массировать. Мой рот растягивается в улыбке: никогда ты еще не шипел так сладко. Я кладу большой и указательный пальцы на твой подбородок и поворачиваю твою голову на встречу глубокому нежному поцелую. Ты недовольно заерзал, уловив перемену в моем поведении, но я слишком крепко тебя держал, чтобы позволить вырваться. Когда ты перестал дергаться, поняв тщетность своего сопротивления – без палочки, которая вместе с одеждой была сброшена на пол, у тебя не было ни единого шанса справится со мной – я вновь поцеловал тебя, языком раздвигая обижено поджатые губы. В отместку ты слегка прикусил мой язык, но я лишь тихо рассмеялся в ответ: нет, так нет. Оторвавшись от твоих губ, я заскользил ими по шероховатым небритым щекам, языком очертил точеную линию скул, а потом припал ртом к тонкой и невероятно чувствительной коже за ухом. Твое дыхание сбилось, и я счел это своей первой маленькой победой. Не давая тебе время, чтобы опомнится, я провел руками вдоль твоего тела, поглаживая напряженные бедра, впалый живот, выступающие линии ребер. Игриво ущипнул тебя за соски, не забывая при этом целовать и покусывать облюбованное мной твое тайное местечко за ухом, постепенно скользя губами ниже, целуя не менее чувствительные ключицы. И тогда я слышу твой стон. Пусть очень тихий, пусть едва уловимый, но стон. Не в силах сдержаться, я отрываюсь от тебя и, зарывшись носом в твои волосы, тихо смеюсь. А ты в ответ только фыркаешь, но как-то совершенно не озлоблено. Я бы сказал, очень мило фыркаешь…

Этой ночью ты впервые уснул в моей постели. Не быстро поднялся и торопливо оделся, как бывало раньше, а сладко затихал в моих объятиях, восстанавливая дыхание. А потом уснул, так и не оторвав голову от моего плеча. Я лежал почти не дыша, считывая мерные удары твоего сердца и улыбался, как мальчишка, впервые оказавшийся в лавке Зонко. Не знаю сколько я так пролежал, упиваясь своим счастьем, представляя, как ты проснешься в моих объятиях в лучах утреннего солнца, как ты будешь смешно щуриться, а потом мы наконец увидим друг друга… Моим мечтам не суждено было сбыться. Ты внезапно проснулся, резко оторвал голову от моего плеча и некоторое время пребывал в таком положении, видимо собираясь с мыслями и вспоминая, где ты, с кем ты, и как вообще умудрился уснуть. Потом ты быстро поднялся, наспех накинул мантию и, не говоря ни слова, выскользнул из спальни. На следующий день ты не пришел. Как, впрочем, и через неделю, месяц, год... Мне уже никогда не узнать, было ли это вызвано страхом от внезапно обрушившихся на тебя чувств: этой ночью мальчик по имени Драко Малфой впустил в Хогвартс Пожирателей Смерти, а ты убил Альбуса Дамблдора… Ты стал самым презираемым врагом после Волдеморта для всех членов Ордена Феникса. Я бы убил тебя не раздумывая, если бы встретил тебя тогда, в первые дни после убийства Альбуса, но ты был везучим сукиным сыном и умел скрываться. А потом скрываться пришлось мне: Пожиратели захватили власть.

Ночью все кошки серые. Я завел себе любовника, такого же чернокожего как я, такого же хрупкого как ты. Если не включать свет, его не видно и можно представить на его месте любого. Я пытался представлять тебя. Не знаю, как этот фокус проделывал ты, но у меня ничего не выходило. Я скучал по тебе, если можно скучать ненавидя. Я знаю, ты никогда не любил Гарри Поттера. Это было глубоко личное, я никогда не пытался разбираться в природе твоей ненависти. Но чтобы ты не думал об его умственных способностях, в наблюдательности и умении делать правильные выводы ты ему отказать не сможешь. Я был первым, кому Гарри показал твои воспоминания. Чтобы ты ни думал о том, каким Гарри был плохим учеником, но твой первый урок он освоил очень хорошо. Безоар – это универсальное противоядие и оно то и спасло тебе жизнь до прихода колдомедиков. Ты выжил только чудом, а еще потому, что был чертовски упрямым. Сегодня 2 июня. Уже прошел ровно месяц, как мир избавился от Волдеморта. И уже месяц, как ты лежишь в Святом Мунго. Я стал новым министром магии, но, несмотря на катастрофическую нехватку свободного времени, я каждый день навещаю тебя в больнице. Знаешь, а смерть пошла тебе на пользу. Еще никогда ты не выглядел так хорошо: посвежевшим, помолодевшим и не таким суровым. Некое подобие перемирия с Гарри сыграло тут немаловажную роль. Одним демоном, съедавшим тебя изнутри, стало меньше. Я, конечно же, действую тебе на нервы: у тебя уже скулы сводит от моего раскаяния и постоянных нудных извинений, поэтому в определенный момент ты просто затыкаешь меня поцелуем. А потом просишь меня раздеться. Днем. В палате, в которую в любой момент может войти колдомедик или непрошеный посетитель. Но ты хочешь увидеть меня обнаженным… И плевать, что сюда кто-нибудь войдет. Пусть смотрят – не жалко. Главное, что ты тоже увидишь меня. И я стал раздеваться. А твою реплику о том, что стриптиз в исполнении министра магии – это твоя давняя сексуальная фантазия, и что Фадж и Скримджер были настоящими буками, отказав тебе в этом капризе, я пропустил мимо ушей. Ведь на каждую сброшенную мной вещь, ты сбрасывал свою…

Физик сказал бы: «в темноте все кошки черны», потому что при отсутствии освещения никакие предметы не видны вовсе. Но поговорка имеет в виду не полный мрак, а темноту в обиходном смысле слова, т. е. весьма слабое освещение. Совсем точно поговорка звучит так: ночью все кошки серы. Первоначальный, непереносный смысл поговорки тот, что при недостаточном освещении глаз наш перестает различать окраску – каждая поверхность кажется серой.

Верно ли это? Действительно ли в полутьме и красный флаг и зеленая листва представляются одинаково серыми? Легко убедиться в правильности этого утверждения. Кто в сумерки приглядывался к окраске предметов, тот замечал, конечно, что цветовые различия стираются и все вещи кажутся более или менее темно‑серыми: и красное одеяло, и синие обои, и фиолетовые цветы, и зеленые листья.

«Сквозь опущенные шторы, – читаем мы у Чехова („Письмо“), – сюда не проникали солнечные лучи, было сумеречно, так что все розы в большом букете казались одного цвета».

Точные физические опыты вполне подтверждают это наблюдение. Если окрашенную поверхность освещать слабым белым светом (или белую поверхность – слабым окрашенным светом), постепенно усиливая освещение, то глаз сначала видит просто серый цвет, без какого‑либо цветового оттенка. И лишь когда освещение усиливается до определенной степени, глаз начинает замечать, что поверхность окрашена. Эта степень освещения называется «низшим порогом цветового ощущения».

Итак, буквальный и вполне правильный смысл поговорки (существующей на многих языках) тот, что ниже порога цветового ощущения все предметы кажутся серыми.

Обнаружено, что существует и высший порог цветового ощущения. При чрезвычайно ярком освещении глаз снова перестает различать цветовые оттенки: все окрашенные поверхности одинаково кажутся белыми.

Глава десятая

Звук. Волнообразное движение.

Звук и радиоволны

Звук распространяется примерно в миллион раз медленнее света; а так как скорость радиоволн совпадает со скоростью распространения световых колебаний, то звук в миллион раз медленнее радиосигнала. Отсюда вытекает любопытное следствие, сущность которого выясняется задачей: кто раньше услышит первый аккорд пианиста, посетитель концертного зала, сидящий в 10 метрах от рояля, или радиослушатель у аппарата, принимающий игру пианиста у себя на квартире, в 100 километрах от зала?

Как ни странно, радиослушатель услышит аккорд раньше, чем посетитель концертного зала, хотя первый сидит в 10 000 раз дальше от музыкального инструмента. В самом деле: радиоволны пробегают 100‑километровое расстояние в

100 / 300 000 = 1 / 3 000 секунды

Звук же проходит 10‑метровое расстояние в

10 / 340 = 1 / 34 секунды.

Отсюда видно, что передача звука по радио потребует почти в сто раз меньше времени, чем передача звука через воздух.

Звук и пуля

Когда пассажиры жюль‑вернова снаряда полетели на Луну, они были озадачены тем, что не слышали звука выстрела колоссальной пушки, извергнувшей их из своего жерла. Иначе и быть не могло. Как бы оглушителен ни был грохот, скорость распространения его (как и вообще всякого звука в воздухе) равнялась всего лишь 340 м/сек, снаряд же двигался со скоростью 11 000 м/сек. Понятно, что звук выстрела не мог достичь ушей пассажиров: снаряд обогнал звук.

А как обстоит дело с настоящими снарядами и пулями: движутся ли они быстрее звука или, напротив, звук перегоняет их и предупреждает жертву о приближении смертоносного снаряда?

Современные винтовки сообщают пулям при выстреле скорость, почти втрое большую, чем скорость звука в воздухе, – именно около 900 м в секунду (скорость звука при 0° равна 332 м/сек). Правда, звук распространяется равномерно, пуля же летит, замедляя быстроту своего полета. Однако в течение большей части пути пуля все же движется быстрее звука. Отсюда прямо следует, что если во время перестрелки вы слышите звук выстрела или свист пули, то можете не беспокоиться: эта пуля вас уже миновала. Пуля перегоняет звук выстрела, и если пуля поразит свою жертву, то последняя будет убита раньше, чем звук выстрела, которым послана эта пуля, достигнет ее уха.

Мнимый взрыв

Состязание в скорости между летящим телом и производимым им звуком заставляет нас иногда невольно делать ошибочные заключения, подчас совершенно не отвечающие истинной картине явления.

Любопытный пример представляет болид (или пушечный снаряд), пролетающий высоко над нашей головой. Болиды, проникающие в атмосферу нашей планеты из мирового пространства, обладают огромной скоростью, которая, даже будучи уменьшена сопротивлением атмосферы, все же в десятки раз больше скорости звука.

Прорезая воздух, болиды нередко производят шум, напоминающий гром. Вообразите, что мы находимся в точке C (рис. 152), а вверху над нами по линии AB летит болид. Звук, производимый болидом в точке A, дойдет до нас (в C) только тогда, когда сам болид успеет уже переместиться в точку B; так как болид летит гораздо быстрее звука, то он может успеть дойти до некоторой точки D и отсюда послать нам звук раньше, чем дойдет до нас звук из точки A. Поэтому мы услышим сначала звук из точки D и лишь потом звук из точки A. И так как из точки B звук придет к нам тоже позже, чем из точки D, то где‑то над нашей головой должна быть такая точка K, находясь в которой болид подает свой звуковой сигнал раньше всего. Любители математики могут вычислить положение этой точки, если зададутся определенным отношением скорости болида и звука,

Рисунок 152. Мнимый взрыв болида.

Вот результат: то, что мы услышим, будет вовсе не похоже на то, что мы увидим. Для глаза болид появится прежде всего в точке A и отсюда пролетит по линии AB. Но для уха болид появится прежде всего где‑то над нашей головой в точке K, затем мы услышим в одно время два звука, затихающие по противоположным направлениям – от: K к A и от K к B. Другими словами, мы услышим, как болид словно распался на две части, которые унеслись в противоположные стороны. Между тем в действительности никакого взрыва не происходило. Вот до чего обманчивы могут быть слуховые впечатления! Возможно, что многие засвидетельствованные «очевидцами» взрывы болидов – именно такого рода обманы слуха.

Если бы скорость звука уменьшилась…

Если бы звук распространялся в воздухе не со скоростью 340 м в секунду, а гораздо медленнее, то обманчивые слуховые впечатления наблюдались бы гораздо чаще.

Вообразите, например, что звук пробегает в секунду не 340 м, а, скажем, 340 мм, т. е. движется медленнее пешехода. Сидя в кресле, вы слушаете рассказ вашего знакомого, который имеет привычку говорить, расхаживая взад и вперед по комнате. При обыкновенных обстоятельствах это расхаживание нисколько не мешает вам слушать; но при уменьшенной скорости звука вы ровно ничего не поймете из речи вашего гостя: звуки, прежде произнесенные, будут догонять новые и перемешиваться с ними, – получится путаница звуков, лишенная всякого смысла.

Между прочим, в те моменты, когда гость к вам приближается, звуки его слов будут достигать до вас в обратном порядке: сначала достигнут до вас звуки, только что произнесенные, потом звуки, произнесенные ранее, затем – еще ранее и т. д., потому что произносящий обгоняет свои звуки и находится все время впереди их, продолжая издавать новые. Из всех фраз, произнесенных при подобных условиях, вы могли бы понять разве только ту, которой великовозрастный бурсак некогда изумил юного Карася из «Бурсы» Помяловского:

«Я иду с мечом, судия».

Николай работал на «Скорой помощи» . Всякое бывало. То пьяная драка, где медикам от пациентов вполне могло достаться на орехи, то толстяка надо с пятого этажа забирать на госпитализацию, а в лифт носилки не пролезают. Бывало, в «нехорошую квартиру» вызовут, где на грязном матрасе нарк в передозе помирает. Потому на физическую подготовку молодой фельдшер не жаловался и ходить темными дворами не боялся. Но везло, не попадались ни бандиты, ни малолетние хулиганы. А сократить путь, особенно сырым осенним вечером, совсем неплохо. Сунув руки в карманы куртки, Николай спешил в общежитие. И вдруг услышал всхлипывание. Тоненькая девичья фигурка в синеватом свете фонаря казалась такой беззащитной, что нельзя было не подойти.
- Девушка, что случилось? Может быть, вас проводить?
-Нее... надоо меня провожать, - хлюпнула носом девчонка, - я в этом доме живу. Это все сосееед... Вышел с ротвейлером, а Маська испугалась. И она теперь таам..
Николай поглядел вверх, куда показала девушка, и не без усилия разглядел на голой ветке большой липы мохнатый комок. Подумав немного, молодой человек решился:
-Ладно, попробую снять.
Он не лазил по деревьям с далеких дней детства и, честно говоря, побаивался высоты. Во всяком случае, сколько его приятели не подначивали, прыгнуть в парке с вышки на парашюте так и не решился. Но делать было нечего.
- Курку подержите, - попросил он и, подтянувшись, взобрался на самую толстую нижнюю ветку.
«Только бы не испугалась и выше не полезла», - парень осторожно ухватился за следующую ветку. « Еще немного, еще чуть-чуть.»
Когда мысли заняты тем, чтобы не поскользнуться, не сорваться, не до страха. Наконец, Николай понял, что сможет дотянуться до животного. Он осторожно подвел руку и схватил кошку за шкирку. Спускаться было потруднее. Испуганная тварь замяучила со всей дури и вцепилась в свитер.
- Хрясь... -Ветка под ногой.
- Мяуууу – это кошка.
- Ой... – а это уже девушка, черт бы ее подрал.
- Уффф... –спасатель спрыгнул на землю, чуть было не подвернув ногу.
- Возьмите! - Николай с трудом оторвал гадину от свитера, получив несколько глубоких царапин на руке. – Да заберите же, в конце, концов, вашего зверя!
Девушка протянула руки, но кошка умудрилась вырваться и рвануть через темный двор со скоростью молнии.
- Чесслово, я не виноват. – раздосадованно произнес Николай, тряся поврежденной рукой.
-Вы не волнуйтесь, она бродячая. Просто кормлю ее. У мамы аллергия на животных. Пойдемте, я вам руку перевяжу, - сказала случайная знакомая, протягивая куртку.
Рука болела. Медик знал, что кошкины поцарапки заживают долго.
«Вот ведь. Еще и на работе смеяться будут. Скажут, девчонка поцарапала. И перед больными неловко» - сердито застегнув молнию, парень пошел за девушкой к подъезду.
Звякнул ключ. Послышались тяжелые шаги. В коридоре их уже ждала грузная высокая женщина в темном домашнем халате.
- Доченька, ты что так долго? Я вся переволновалась. Сейчас такая криминогенная обстановка! Ужас! А это еще кто?
- Мама, прости. Маська на дерево влезла, испугалась спускаться. А этот молодой человек ее снял.
-Вечно ты со своими кошками. Давайте знакомиться: меня зовут Вера Васильевна.
- Очень приятно. Николай, - буркнул нежданный гость и умолк.
- Проходите, Машенька сейчас чайку организует, - пропела дама сладким голосом, не слушком подходящим к ее могучему облику.
«Будущая теща. Кошмар» - неожиданно пронеслось в мозгу.
Девушка тем временем сняла белую шапочку, у нее оказался узенький лоб и мягкие короткие русые волосы.
На кухне Маша обработала ободранную руку зеленкой, мило щебетала о пустяках. Все бы ничего, если бы не ее кривые зубы и неприятный запах изо рта. Фигурка тоже не очень. Груди почти нет, хорошо хоть не толстушка.
Николай и сам не знал, как его угораздило дать свой телефонный номер. А сам, вроде бы, не хотел звонить, а позвонил. Она предложила сходить в Третьяковскую галерею. Молодой человек не возражал. Откуда было знать, что придется слушать:
- Левитан! Это так прекрасно! Величайшие просторы небесных стихий... Кандинский... Он опередил время. Он предчувствовал рождение внечувственного, надземного искусства. ..
«Не буду больше звонить, на черта мне....»
Но она позвонила сама. Мама, видите ли, уехала к сестре на две недели. Пришел, с букетом и шоколадом. Короткое обтягивающее платьице, мятный вкус губ. «А ведь она ничего...» - показалось молодому человеку, соскучившемуся по женской ласке. «Ночью все кошки серы...» - всплыла в памяти пословица.
Через несколько месяцев оказалось, что Маша ждет ребенка. Еще через месяц сыграли скромную свадьбу. Родился сын. Николай уволился со «Скорой» и устроился на фирму по продаже медоборудования. Все у них с Машей хорошо. Только кошек он терпеть не может. Попробуй только подойди какая-нибудь поближе, пытается пнуть ногой и нервно орет: -Брысь, тварюга!

Приснится — не проснешься

Ночью все кошки серы — субъективность. В темноте все формы и цвета становятся похожими. Ночь стирает все отличительные признаки. В определенный момент, в определенных обстоятельствах то или иное (мысль, идея, поступок, суждение) кажутся такими («кошки серыми») или наоборот, этакими. Однако в иных ситуациях всё поворачивается на 180 градусов. Тогда («ночью») человеку всё было очевидно («все кошки были серы»), теперь и положение вещей, и взгляды на них поменялась .

Синонимы выражения «ночью все кошки серы»

• Одним миром мазаны
• Под одним углом зрения
• С одинаковым рисунком
• Одной масти
• Одного поля ягоды
• Из одного теста

Аналоги пословицы «ночью все кошки серы»

• Ночью все лошади вороные
• Ночью все дороги гладки
• Когда светильник убран, все женщины одинаковы
• Ночью все дамы одинаково хороши

Использование поговорки

- «А люди говорят, будто гитлеровцы к тебе захаживали, офицеры… - Это для того, у кого глаза плохи, все кошки серы. Не всякий немец гитлеровец» (Б. Полевой «Глубокий тыл»).
- «Хотите, чтобы я вспомнил вчерашнюю ночь? - Ссориться со мной не надо. Нужный я вам человек, а насчет вчерашнего … Ночыю-то все кошки серы. Померещилось вам» (Ю. Бондарев «Берег»)
- «Вечерком, когда все кошки становятся серы, князь отправлялся подышать чистым воздухом» (Лесков. «Умершее сословье»)
- «Жизнь гораздо лучше, когда отдохнешь, правда, Агнес? Это ночью все кошки серы» (М. Эльденеберг «Опасные иллюзии»)

«Однако час визита графа приближался, и миледи в самом деле заставила Кэтти погасить свет в спальне, приказав ввести к ней де Варда, как только он придет. Кэтти не пришлось долго ждать. Едва д’Артаньян увидел через замочную скважину шкафа, что весь дом погрузился во мрак, он выбежал из своего убежища;
— Что там за шум? — спросила миледи.
— Это я, — отвечал д’Артаньян вполголоса — Я, граф де Вард.
— Что же? — спросила миледи дрожащим голосом — Почему он не входит? Граф, граф, — добавила она, — вы ведь знаете, что я жду вас! —
Услыхав этот призыв, Д’Артаньян … бросился в спальню. Нет более мучительной ярости и боли, чем ярость и боль, терзающие душу любовника, который, выдав себя за другого, принимает уверения в любви, обращенные к его счастливому сопернику» (А. Дюма «Три мушкетера», часть вторая, глава пятая «Все кошки серы» )