В апреле 1926 г. сложилась новая, так называемая "объединённая оппозиция" (троцкистско-зиновьевский блок). В неё вошли такие деятели партии, как Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, Л.Д. Троцкий, К.Б. Радек, Г.Л. Пятаков, Г.Я. Сокольников, А.Г. Шляпников, В.А. Антонов-Овсеенко и др. Всего в оппозицию входило, по разным оценкам, от 4 до 10 % членов партии. Троцкисты и зиновьевцы объединились на почве отрицания идеи построения социализма в одной стране, неприятия НЭПа и уступок в пользу кулачества и буржуазных элементов города, критики бюрократизации партии и усиления вождистских настроений в партии и в стране. Последовательней всех лидеров оппозиции борьбу против существовавшего внутрипартийного режима продолжал вести Троцкий, требовавший демократизации партии и установления контроля над её аппаратом. Оппозиционеры создавали подпольные организации, типографии, выступали на собраниях в партийных органах заводов, вышли на юбилейную октябрьскую демонстрацию под лозунгом "Долой ЦК!". Внутри самой оппозиции не было единства из-за того, что в ней объединились слишком разнородные силы. Это предопределило её поражение. Троцкого и Каменева вывели из состава Политбюро. После участия в октябрьской демонстрации 1927 г. под собственными лозунгами Каменев, Зиновьев и Троцкий были исключены из партии, а вместе с ними ещё 93 члена оппозиции.

Правая оппозиция

В 1927 г. распалась просталинская коалиция. Три члена ПолитБюро (Бухарин, Рыков, Томский), названные "правой оппозицией" в партии, выступили против сталинского курса "большого скачка", определив его политику чрезвычайных мер как несовместимую с социализмом. Бухарин и его последователи подвергли критике призывы к развёртыванию "классовой войны" в деревне и "внезапному прыжку" в сельском хозяйстве. Правые предлагали свой вариант выхода из экономического кризиса (реальность которого спорна) на путях дальнейшего развития НЭПа через "сбалансированное" развитие тяжёлой и лёгкой промышленности, индустриального и аграрного секторов, не отвергая при этом форсированных методов индустриализации.

Однако ни одно из предложений Бухарина принято не было. В условиях 20-х гг. призыв к отказу от НЭПа и осуществлению форсированного скачка представлялся многим единственно верным решением, обеспечивавшим в минимальный срок построение основ социализма. В качестве оправдания избранного курса называлась угроза со стороны врагов - внешних и внутренних, что должны были подтвердить начавшиеся судебные процессы против представителей технической интеллигенции и "старых" специалистов.

Бухарин и его активный сторонник, секретарь ЦК и МК ВКП(б) Н.А. Угланов были выведены из состава Политбюро, следом лишились званий членов Политбюро Рыков и Томский.

На XV съезде ВКП(б) в декабре 1927 г. Каменев, Зиновьев и ещё 20 членов оппозиции по их просьбе были восстановлены в партии, а Троцкий и 30 его сторонников были сосланы в Алма-Ату. В 1929 г. по обвинению в контрреволюционной деятельности Троцкий был выслан из СССР в Турцию. В 1930 г. Л.Д. Троцкий и члены его семьи были лишены советского гражданства, а его имя вычеркнуто из истории партии и революции.

Со 2 по 19 декабря 1927 года в Москве проходил XV съезд Всесоюзной коммунистической партии (большевиков). Делегаты, в составе 1669 человек, приняли ряд важнейших решений, касающихся дальнейшего развития страны. Так, были составлены директивы по первому пятилетнему плану развития народного хозяйства. Кроме этого, делегаты приняли решение о коллективизации на селе. На съезде была окончательно разгромлена т. н. «левая оппозиция» (другое название - «троцкистско-зиновьевский антипартийный блок»), включавшая в себя разные группировки, основу которых составляли сторонники Льва Троцкого, Григория Зиновьева и Льва Каменева.

1. «Исключительный» форум

Оппозиционеров обвинили в том, что они попытались создать нечто вроде особой партии. В Политическом отчёте ЦК генеральный секретарь Иосиф Сталин охарактеризовал сложившуюся ситуацию следующим образом: «Вы спросите, в чем же, в конце концов, состоят разногласия между партией и оппозицией, по каким вопросам проходят эти разногласия? По всем вопросам, товарищи. (Голоса: «Правильно!») Недавно я читал заявление одного беспартийного рабочего в Москве, который вступает или уже вступил в партию. Вот как он формулирует вопрос о разногласиях между партией и оппозицией: «Раньше мы искали, в чем разногласия между партией и оппозицией. А теперь уже не найдешь, в чем она согласна с партией. (Смех, аплодисменты.) Оппозиция против партии по всем вопросам, поэтому, если бы я был сторонником оппозиции, я не вступил бы в партию». (Смех, аплодисменты). Вот до чего метко и коротко вместе с тем умеют выражаться иногда рабочие. Я думаю, что это самая меткая и самая верная характеристика отношений оппозиции к партии, к ее идеологии, к ее программе, к ее тактике. Именно потому, что оппозиция расходится с партией по всем вопросам, именно поэтому оппозиция есть группа со своей идеологией, со своей программой, со своей тактикой, со своими организационными принципами. Все, что только необходимо для новой партии, все это имеется у оппозиции. Не хватает только «мелочи», не хватает силушки для этого. (Смех. Аплодисменты.)»

Организационные меры были приняты прямо на съезде - делегаты исключили из ВКП (б) участников левой оппозиции (75 «троцкистов-зиновьевцев»), подведя жирную черту под многолетней внутрипартийной борьбой, которая резко развела по разные стороны ведущих представителей «ленинской гвардии». Так что произошло, почему к оппозиционерам пришлось применить столь крутые меры? Для ответа на этот вопрос необходимо обратиться к началу конфликта.

2. В борьбе за наследство Ильича

Фракционная борьба в партии вспыхивала постоянно, но в 1923 году ситуация резко обострилась. И здесь во многом сказалась болезнь Владимира Ленина, которая всколыхнула надежды лидеров, перед которыми открылась гипотетическая возможность занять его место «вождя мирового пролетариата». Начали сражение сами левые - собственно сторонники Л. Троцкого и т. н. «демократические централисты» (Андрей Бубнов и др.), выступающие за свободу всех групп и фракций. Они попытались огорошить партийные массы «письмом 46», в котором обрушились на «консервативный бюрократизм» руководства.

А партией и страной тогда руководил триумвират, состоящий из председателя Ленинградского исполкома и Исполкома Коминтерна Г. Зиновьева, председателя Московского исполкома Л. Каменева и генерального секретаря ЦК ВКП (б) И. Сталина.

Троцкий с готовностью поддержал оппозиционеров в своей статье «Новый курс». Ведь, по сути, речь зашла о смещении партийной верхушки под руководством самого «демона революции». Левые быстро завоевали популярность среди молодёжи (особенно, студенческой), умело используя присущий ей нонконформизм, помноженный на непрошедшую еще горячку революционных лет. Однако главной своей опорой они считали армию, которую, собственно говоря, и возглавлял наркомвоенмор и предреввоенсовета Троцкий. Впрочем, троцкисты занимали много ведущих постов в РККА - так её Политическим управлением руководил Владимир Антонов-Овсеенко, издавший особый циркуляр, в котором партийным армейским организациям предписывалось поддержать «новый курс» своего кумира. Еще дальше зашёл командующий Московским военным округом Николай Муралов, прямо предложивший использовать красноармейские части для смещения партийного руководства. При этом троцкисты пытались привлечь на свою сторону некоторых «нейтральных» военачальников - например, командующего Западным фронтом Михаила Тухачевского. В общем, запахло уже военным заговором, в который и грозила вылиться «внутрипартийная дискуссия».

В этих условиях партийное руководство предприняло кадровую контратаку, сняв с должностей ряд ведущих троцкистов (в частности, того же Антонова-Овсеенко). Но самое интересное происходило в области, как сейчас сказали бы, пиара и антипиара. Поссорившиеся вожди решили выяснить, кто из них «более матери истории ценен». Ну, и конечно же обратились к истории Октябрьского переворота (кстати, захват власти большевиками тогда назывался именно так, причём официально). Троцкому припомнили, что он стал большевиком за несколько месяцев до самого Октября, до этого же частенько выступал за соглашательство с меньшевиками. Разумеется, Троцкий не остался в долгу и резанул правду-матку о том, как вели себя Зиновьев и Каменев, выдавшие (в печати) Временному правительству ни много ни мало, а план вооруженного восстания.

Для широких партийных масс, слабо осведомлённых в истории, эти откровения вызвали нечто вроде шока. Они уже начинали привыкать к обоготворению своих вождей, и вдруг те стали выкладывать о себе такие ужасные вещи.
Само собой, авторитет их был существенно подорван.

3. Генсек собирает кадры

В наиболее выгодном положении здесь оказался Сталин, который почти не принял участия в войне компроматов. И правильно сделал, потому что и ему могли бы кое-что припомнить. Например, о том, как в марте 1917 года он выступал с «оборонческих» позиций, признавая возможность условной поддержки Временного правительства. Однако этого не произошло: «Сталин избежал серьезных ударов по своему авторитету. Проявленное им в ходе дискуссии сочетание твердости и умеренности лишь укрепило его престиж». (Юрий Емельянов «Троцкий. Мифы и личность»)

Итак, свой престиж будущий вождь СССР, а пока еще генсек, всё-таки сохранил. И не преминул использовать его в политической борьбе, опираясь на партийный аппарат. Особое внимание он уделил работе с секретарями губернских и уездных партийных организаций. Собственно, именно от них зависел состав делегаций на съезды ВКП (б), вот почему кропотливая работа с местными функционерами обеспечила в будущем сталинское большинство, сумевшее одолеть левых оппозиционеров.

Сталин собирал кадры, «затачивая» их под внутрипартийную борьбу. При этом он и его окружение действовали по принципу «на войне как на войне». Ну, а война требует разведки и контрразведки, вся важная информация сообщалась (и сверху вниз, и снизу вверх) в обстановке строжайшей секретности.
За этим следил особый орган — Секретный отдел ЦК. Но и региональные органы, которые Сталин хотел уподобить Центру, также имели свои секретные отделы.

Середина 20-х годов стала настоящим «золотым веком» партийной номенклатуры. В 1923—1927 годах численный состав республиканских ЦК, обкомов, горкомов и райкомов увеличился в два раза. Троцкистам и другим оппозиционерам левацкого толка был поставлен надёжный заслон, однако, укрепление партаппарата сопровождалось сращиванием его с государственными структурами. А это усиливало бюрократизм, ослабляло политическую работу в пользу сугубо директивного руководства. И надо сказать, что Сталин довольно рано заметил всю ненормальность складывающейся ситуации. Уже в июне 1924 года, на курсах секретарей уездных комитетов ВКП(б), он резко обрушился на тезис о «диктатуре партии», принятый тогда всеми лидерами. Генсек утверждал, что в стране существует не диктатура партии, а диктатура рабочего класса. А в декабре 1925 года в политическом отчете XIV съезду Сталин подчеркнул — партия «не тождественна с государством», а «Политбюро есть высший орган не государства, а партии». Это были первые, осторожные шаги на пути к ослаблению партократии. Ну, а после разгрома «левых» им была предпринята попытка партийной реформы. В декабре 1927 года, на пленуме ЦК, состоявшемся после XV съезда, он предложил ликвидировать пост генерального секретаря. Иосиф Виссарионович заявил следующее: «Если Ленин пришел к необходимости выдвинуть вопрос об учреждении института генсека, то я полагаю, что он руководствовался теми особыми условиями, которые у нас появились после X съезда, когда внутри партии создалась более или менее сильная и организованная оппозиция. Но теперь этих условий нет уже в партии, ибо оппозиция разбита наголову. Поэтому можно было бы пойти на отмену этого института...»

При этом Сталин предложил себя на должность председателя Совета народных комиссаров, ясно указывая на то, где должен находиться центр политического могущества. Однако участники пленума отказались поддержать Иосифа Виссарионовича.

4. Как Троцкий себя же перемудрил

Зиновьев и Каменев, с их отрицанием «национальной ограниченности» были намного ближе Троцкому, чем Сталин и редактор «Правды» Николай Бухарин, признававшие возможность строительства социализма в одной отдельно взятой стране. И, тем не менее, Лев Давидович на первых порах воздерживался от союза с этой двоицей. Он надеялся на то, что обе группировки ослабят друг друга, а он, в нужный момент, выступит как арбитр.

Возможно, Троцкий и пошёл бы на союз с Зиновьевым и Каменевым сразу, но больно уж в жутких «контрах» он находился с ними ранее. В 1924 году Зиновьев даже предлагал арестовать Троцкого, а уж требование исключить из партии «демона революции» было у него чуть ли не постоянным.

Сталин же считал нужным поддерживать имидж партийного либерала, возражая против репрессивных мер в отношении ненавистного ему Троцкого.
И последний, конечно, не мог не учитывать этого обстоятельства, делая из него неверные выводы о большей мягкости генсека. Любопытно, что во фракции Троцкого даже были сторонники союза с Иосифом Виссарионовичем - в частности, такой точки зрения придерживался Карл Радек. (В будущем он раскается в своём троцкизме и станет заведующим Бюро внешнеполитических связей ЦК, которое было чем-то вроде партийной разведки. Именно в этом качестве Радек приложил большие усилия для сближения с Германией в 1930-х годах.)

Троцкий сильно просчитался - без его поддержки Зиновьев и Каменев оказались в очень сложном положении и не смогли выдержать организационного напора Сталина. На XIV съезде ВКП (б), состоявшемся в 1925 году, против них выступили все делегации, кроме собственно ленинградской. В результате, лидеры «новой оппозиции» потеряли свои ведущие посты. И вот тут Троцкий понял, что арбитром ему стать не удастся. Он пошёл на сближение с Зиновьевым и Каменевым, которое закончилось созданием мощной левой коалиции. Она предложила свою программу сверхиндустриализации страны, предполагающую осуществление «большого скачка». Считается, что именно эту программу и реализовал Сталин, чьи разногласия с оппозицией касались якобы исключительно вопроса о власти. Однако сводить всё к борьбе за власть здесь не стоит, разногласия были именно существенными.

Левая оппозиция выступала, прежде всего, против «национальной ограниченности», ухода страны в «изоляцию». По мнению левых оппозиционеров, СССР должен был всемерно поддерживать революционное движение в других странах, но в то же время интегрироваться в систему мирового (капиталистического) хозяйства. Так, троцкистский план индустриализации предусматривал долгосрочный импорт западного оборудования (до 50 % всех мощностей), для чего предполагалось активно задействовать западные кредиты. Понятно, что это поставило бы СССР в зависимость от ведущих западных держав. При этом, поддержка революционного движения использовалась бы тем же самым Западом для давления на национальные элиты стран третьего мира и собственные «реакционно-националистические элементы». А вот сталинская индустриализация, напротив, сопровождалась постоянным и устойчивым сокращением импорта западной техники - при активнейшем использовании высокооплачиваемого труда иностранных специалистов. То есть, разница вполне очевидна, поэтому ставить на одну доску Сталина и его «левых» оппонентов нельзя ни в коем случае.

Получается, что левая оппозиция, несмотря на всю свою р-р-революционную фразеологию, работала на буржуазный Запад? Да, именно так и получается, если сопоставить многие, кстати, достаточно известные факты.

(В своё время автору этих строк приходилось писать о связях «демона революции» с западными демократиями) Вот, например, интереснейшее наблюдение, сделанное историком Николем Стариковым: «Оппозиция сталинскому курсу в разное время составляла разные программы. Объединяло их лишь одно: прими такую программу партия и от страны очень быстро ничего не останется. На словах звучит красиво, как например, знаменитая «платформа 83-х»… Сопоставляем даты, когда же написали троцкисты эту платформу? Оказывается, в мае 1927 года. А 27-го мая 1927 года Великобритания разорвала дипломатические отношения с СССР! Вы верите в такие случайности? Для нашего исследования важен и сам факт такого скорого разрыва отношений: в феврале 1924 году признали, в мае 1927 больше знать не хотят. Почему? Да потому, что победа Сталина над Троцким уже становилась явной и Великобритания не постеснялась отчетливо продемонстрировать свою позицию. Намек весьма прозрачный: возьмет верх сталинский курс окончательно - последствия будут для советской страны печальными». («Кто заставил Гитлера напасть на Сталина?»)

Объединенная левая оппозиция пошла в решительную атаку. Между тем время было уже безвозвратно потеряно. Сталин наладил прочный контроль над партийными структурами. А вездесущий Агитпроп промыл мозги партийной (да и беспартийной) «массе». Впрочем, и сама эта «масса» за годы НЭПа избавилась от революционной лихорадки и была уже ориентирована на мирное строительство.

5. Несостоявшаяся революция

Потерпев поражение на партийных выборах, троцкисты и другие левые оппозиционеры конечно же не смирились. Они стали готовиться к массовым акциям, для чего образовали параллельные парткомы, создали тайные типографии и разработали план демонстраций, приуроченных к 10-й годовщине Октябрьской революции. В распоряжении Троцкого были группы молодых активистов, готовых взять улицу под свой контроль. Был у него, впрочем, и «запасной бронепоезд» — группа лично преданных военных. Один из них, комдив Дмитрий Шмидт, незадолго до ноябрьских событий открыто пригрозил физической расправой генсеку Сталину.

Само собой, Сталин тоже подготовился к решающей схватке за власть. И он также сделал ставку на улицу и армию (свою роль сыграли и спецслужбы, но они все-таки не особенно выпячивали себя.) Молодые студенты-сталинисты были организованы в ударные бригады, которыми руководил технический секретарь Политбюро ЦК Георгий Маленков (любопытно, что он получил эту должность, не имея каких-то революционных заслуг — Сталин продвигал к власти новых людей.) Эти мобильные отряды врезались в толпу сторонников Троцкого, которые вышли на праздничную демонстрацию, и тем самым расстроили ряды «левых».

В то же самое время командующий Московским военным округом беспартийный военспец БорисШапошников вывел на улицы столицы броневики, чем блокировал возможную попытку выступления военных-троцкистов.

В день 7 ноября Троцкий разъезжал на авто по столице и обращался к демонстрантам. Он пытался выступить перед участниками демонстрации с балкона отеля «Националь», но ему устроили весьма брутальную обструкцию. Тщательно спланированный захват власти был сорван.

Дальнейшая судьба левой оппозиции была предрешена. Проиграв выборы и предвыборную бучу, она ожидала разгромного съезда партии.

Новая оппозиция

Различие во взгляде на стратегию быстро стало выливаться в мелкие конфликты внутри «руководящего коллектива», которые накапливались с каждым месяцем. Бухарин, Сталин, Каменев и Зиновьев спорили и раньше. Сталин мог выступить и против Бухарина, и против Зиновьева. Оставаясь в центре, Сталин следил за нараставшей схваткой «школ» Бухарина и Зиновьева. Молодые сторонники двух теоретиков спорили между собой и все чаще стали «задевать» членов руководства.

В декабре 1925 года дискуссия между Москвой и Ленинградом обострилась. Для большинства коммунистов различие во взглядах между Зиновьевым и Бухариным было слишком сложным. В этих условиях, как и в случае с Троцким, партийная масса предпочла оставаться на стороне начальства: в Ленинграде - на стороне Зиновьева, в остальных регионах - на стороне Сталина и Бухарина. Впервые большевики делились на фракции по принципу «кто где живет». Не потому что они так думают, а потому что они подчиняются спорящим между собой партийным вождям.

Вне Ленинграда Зиновьева поддержали еще некоторые сотрудники Коминтерна, а также два известных лидера - Каменев и жена Ленина Н.К. Крупская, связанная с ними давней дружбой и разделявшая старые догматы ленинизма. «Новую оппозицию» Оппозиция - В демократических государствах по-нятие "Оппозиция" обозначает совокупность сил, консолидирующихся, обычно в парла-менте, для того чтобы противостоять по-литическому курсу большинства. поддержали также кандидат в члены Политбюро, министр финансов Сокольников и зампред Реввоенсовета М.М. Лашевич. Но это было практически все.

Сталина, Бухарина и других лидеров раздражала претензия Зиновьева и Каменева на роль «хранителей ленинизма», которые вольны определять, что соответствует догме, а что - нет.

В 1924 году Зиновьев честно заявил, что в стране существует диктатура партии. Сталин публично опроверг и объяснил, что хотя ему и поручают произносить доклады на съездах от имени ЦК, но единственным официальным идеологом не считают. Но, несмотря на этот эпизод, Зиновьев был признанным толкователем заветов Ленина.

Идеи «новой оппозиции» были близки взглядам Троцкого, который был возмущен тем, что «вся полоса хозяйственно-политического развития оказалась окрашенной пассивным преклонением перед состоянием крестьянского рынка» . Но, считая Зиновьева и Каменева зарвавшимися чиновниками, памятуя о травле, которую они против него развернули, он не мог поддержать этот новый вызов Сталину и правым большевикам.

Троцкого больше интересуют проблемы развития промышленности. Почему бы Сталину, отношения с которым уже полгода ничем не омрачаются, не назначить его во главе ВСНХ? А раз так, не стоит торопиться с поддержкой оппозиции. Только в конце января, после разгрома «новой оппозиции», Троцкий понял, что на это место его пока никто ставить не собирается. Тогда он свернул свою работу в этом органе.

А пока Сталин предлагал союз Троцкому. Сталин, часто встречавшийся с Троцким на Политбюро, действовал очень осторожно. Помогать ему Троцкий не стал, но и Зиновьева не поддержал. Нейтрализовав Троцкого, Сталин обеспечил себе победу.

15 декабря, накануне съезда, большинство Политбюро послало ультиматум: принять за основу резолюцию Московской организации, членам руководства не выступать на съезде друг против друга, отмежеваться от наиболее резких выступлений членов ленинградской организации Саркиса и Сафарова, восстановить в правах сторонников большинства Политбюро, исключенных из ленинградской делегации перед съездом. Принятие этих требований означало бы полную капитуляцию Зиновьева и Каменева. Они отвергли этот «компромисс», что позволило Сталину обвинить их в отказе от сохранения единства.

Решающее столкновение между большинством Политбюро и «новой оппозицией» Зиновьева и Каменева произошло на XIV съезде партии 18-31 декабря 1925 года. В докладе Сталин изложил господствующую точку зрения: «Мы должны приложить все силы к тому, чтобы сделать нашу страну страной экономически самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке... » . Это - залог движения к социализму. Зиновьев не против этого движения. Суть разногласий в другом. Каменев, конкретизируя суть разногласий, говорил, что Бухарин и Сталин видят «главную опасность в том, что есть политика срыва НЭПа, а мы утверждаем, что опасность в приукрашивании НЭПа».

Стороны требовали друг от друга покаяться в прошлых ошибках (в том числе и тех, которые «ошибающиеся» признали), обильно цитировали Ленина. Бухарин привычно напомнил о поведении Зиновьева и Каменева в 1917 году, обвинял «новую оппозицию» в нелояльности к ЦК, его сторонник М. Рютин дополнил список обвинением в создании фракции.

Главная опасность выступлений «новой оппозиции» - возможность оглашения страшной тайны: Сталин, Зиновьев и Каменев тоже создали свою фракцию. Но прямо сказать об этом пока решился только Лашевич, да и то намеками, шутливо упомянув «тройку», «семерку» и «туз». Имелись в виду не карты из «Пиковой дамы», а фракционные органы большинства Политбюро. Лашевича резко оборвали. Члены фракции большинства вымарали ответы Лашевичу о «тройке» и «семерке» из стенограммы, чтобы никто не догадался, что Сталин и Бухарин тоже действуют с помощью фракционных методов. Позднее Зиновьев и Каменев будут прямо говорить об этом, но партийная масса уже привыкнет, что оппозиции верить нельзя.

Но Сталин не был намерен терпеть господство явно враждебной ему группировки во второй по величине организации ВКП(б) (теперь было это новое сокращение, так как на съезде партию переименовали из российской во всесоюзную). ЦК отверг предложение губкома (в обмен на признание решений съезда должна быть прекращена травля зиновьевцев и чистка руководства Ленинградской организации, но требовал капитуляции оппозиции).

Зиновьевцы Последователи «школы» Зиновьева оборонялись. Большинство районных и заводских организаций ВКП(б) в Ленинграде поддержали Зиновьева. Большинство сочувствовали зиновьевцам хотя бы потому, что они настаивали на улучшении положения рабочих за счет крестьян.

Но большевики привыкли к дисциплине: что скажет ЦК, то и правда. Одна за другой районные организации признавали правоту победившей на съезде фракции Сталина - Бухарина.

Лидеры оппозиции были высланы на работу в другие регионы. Зиновьеву и Евдокимову разрешалось приезжать в Ленинград только по личным делам. «Гнездо» оппозиции было разорено, но ее бойцы не собирались складывать оружие в борьбе за свои принципы.

В начале 1926 года коммунистическая оппозиция была расколота на несколько фракций: троцкисты, «новая оппозиция», группа «демократического централизма» Демократический централизм - Принцип, предложенный В. И. Лени-ным. После его появления - сначала в уставе партии большевиков, а затем в уставе Коминтерна (на II конгрессе 1920 г.) - стал обязательным для всех коммунистических партий. (сапроновцы), «рабочая оппозиция» Рабочие партии - Политические организации классо-вой ориентации, представляющие инте-ресы рабочего движения.

Демократический централизм - Принцип, предложенный В. И. Лени-ным. После его появления - сначала в уставе партии большевиков, а затем в уставе Коминтерна (на II конгрессе 1920 г.) - стал обязательным для всех коммунистических партий.

Рабочие партии - Политические организации классо-вой ориентации, представляющие инте-ресы рабочего движения. (шляпниковцы), «рабочая группа» См. выше (медведевцы). Наиболее влиятельными были первые две группировки. Несмотря на острую неприязнь их вождей друг к другу, объединение было неизбежно - две группы имели практически общие взгляды. Еще в апреле Троцкий не терял надежды договориться со Сталиным о «более дружной работе, разумеется, на почве решений XIV съезда» . Но затем Троцкий понял, что Сталин не намерен возвращать его к реальной власти. Начались переговоры о примирении между опальными лидерами. Сталин не без тревоги наблюдал за сближением двух групп. Особенно беспокоил Зиновьев, который по части политической интриги был своего рода учителем Сталина. Сталин был готов использовать униженного Троцкого на вторых ролях как ценного специалиста. Но теперь, когда Сталина атакуют его недавние друзья, Троцкий тоже усилил натиск. Это нетерпимо, в условиях такой склоки ЦК не может работать. Большевистская политическая культура была чужда согласованиям. Руководящее ядро могло работать только как единая команда, но эта команда подбиралась Лениным и без него быстро превратилась в совокупность враждующих групп. Однако просто очистить руководство от несогласных было опасно - вместе с опальными вождями могли уйти сотни их сторонников, занимающих важные посты. Раскол партии означал и раскол государственной структуры, потерю однопартийности.

Началась медленная, подспудная работа по превращению Троцкого, Каменева и Зиновьева «в политических отщепенцев вроде Шляпникова» . Их сторонников перемещают с места на место, чтобы нигде не дать закрепиться, обрасти кадрами, реальными властными полномочиями. Снова распространяется информация о «недостойном прошлом», часто клеветническая. Унизить противника, чтобы массы коммунистов перестали уважать Троцкого, Каменева и Зиновьева. Сталин надеялся бить зиновьевцев и троцкистов по частям, но давление на оппозиционеров ускорило их сближение.

Еще в июне Троцкий упрекает Зиновьева и Каменева за бюрократизм и травлю «троцкизма». На Политбюро Троцкий голосовал то за, то против предложений Зиновьева. Но накануне июльского пленума ЦК лидеры оппозиции наконец столковались и признали ошибочность борьбы друг против друга в 1923-1924 годах. Зиновьев признал, что оппозиционное движение 1923 года «правильно предупреждало об опасности сдвига с пролетарской линии». Троцкий также признал «грубой ошибкой» то, что он раньше связывал «оппортунистические сдвиги» с деятельностью Зиновьева и Каменева, а не Сталина.

Поскольку против опальных большевиков работала вся мощь секретариата ЦК с его слаженным аппаратом, оппозиционеры попытались наладить рассылку своих материалов, чтобы информировать партийные круги о своей позиции и опровергать клевету большинства. Но сталинский аппарат быстро отследил появление их в Брянске, Саратове, Владимире, Пятигорске, Омске, Гомеле, Одессе. Раз аппарат ЦК работал против них, оппозиционные вожди использовали подчиненные им аппараты. Сотрудники Зиновьева по Коминтерну ездили по стране, собирая сторонников левых. Старые конспираторы с дореволюционным стажем стали назначать явки, шифры и пароли. Вольномыслящие коммунисты перепечатывали материалы оппозиции, даже если не были с ними согласны: партия должна знать разные мнения.

Руководитель Краснопресненской организации М. Рютин узнал о происшедшем и немедленно доложил «куда следует». Активность оппозиционеров была истолкована соответствующим образом: оппозиционеры создали подпольную организацию внутри партии, фракцию. Июльский пленум ЦК, издевательски предложив оппозиционерам открыто высказывать свои взгляды, исключил Зиновьева из Политбюро, Лашевича - из ЦК. Он был также выведен из Реввоенсовета - велась чистка армии.

В ответ на обвинения во фракционности оппозиционеры разгласили страшную тайну Сталина: «В течение двух лет до XIV съезда существовала фракционная «семерка», куда входили шесть членов Политбюро и председатель ЦКК тов. Куйбышев. Эта фракционная верхушка секретно от партии предрешала каждый вопрос... Подобная же фракционная верхушка существует несомненно и после XIV съезда. Пленум предпочел этому не поверить. Тем более что сидевшие в президиуме люди знали, что это правда. Зато Сталину пришлось пережить серьезное унижение, когда оппозиция добилась зачтения им последних писем и статей Ленина, направленных против генсека. Сталин зачитал тексты, но никаких организационных выводов из них сделано не было.

Оппозиция напомнила, что большинство Политбюро действовало как фракция. Но большинство уже приняло решение превратить оппозиционеров в «политических отщепенцев».

Июльский пленум должен был нанести удар и по Каменеву, но он на прямой фракционной работе не попался.

3 августа 1926 года Каменев подал в отставку с поста наркома, за который не держался. В глазах партийного актива это тоже выглядело как поражение.

«Объединенная оппозиция» не считала себя разбитой. По итогам пленума 13 лидеров троцкистов и зиновьевцев приняли общую резолюцию, которая стала первым документом объединенной оппозиции. В нем говорилось: «Ближайшая причина все обостряющихся кризисов в партии - в бюрократизме, который чудовищно вырос в период, наступивший после смерти Ленина, и продолжает расти» .

В чем причина? Большевики сразу после прихода к власти тащили пролетариат туда, куда он не желал, активно сопротивляясь большевистской власти. Что касается коммунистического «авангарда», то он уже несколько раз «побеждал» оппозиционеров во время дискуссий. Причины бюрократии коммунистическая оппозиция не нашла, да и не могла найти в силу своей приверженности сверхцентрализованной модели социализма.

Крепко спаянный централизованный аппарат партии-государства стал ядром этакратического класса, основой которого была бюрократия. Ее усиление вытекало с неизбежностью исторического закона из огосударствления экономики, партийно-государственной централизации и подавления гражданского общества. Программа оппозиции ничего не противопоставляла этому процессу. Она выражала интересы части коммунистической технократии Технократия - В политической критике подразуме-вает тенденцию решать принципиальные социальные и политические вопросы на основе предполагаемого главенства тех-нической рационализации в обществен-ной или любой иной сфере жизни. , и при всей ненависти к своим бюрократическим «братьям по классу» объективно содействовала их усилению. Оппозиция лишь пыталась избавить бюрократию от правых иллюзий, придать государственному хозяйству больший динамизм. Со временем лидеры бюрократии воспримут экономическую часть троцкистской программы. Но вожди оппозиции считали, что их программа может быть реализована только под их руководством.

Бюрократия на распутье

Годы 1925-192 6 были апогеем НЭПа. Победила политика правого большевизма, идеологом которой являлся Бухарин, а основным организатором- Сталин. Бухарин как бы гарантировал Сталину и стоявшей за ним бюрократической массе, что рост крестьянских хозяйств даст государству достаточное количество средств для строительства промышленных объектов, гарантирующих экономическую независимость и военную безопасность, рост благосостояния трудящихся, укрепление авторитета партии и экономической власти государства.

«Мы сейчас в нашей стране являемся не партией гражданской войны, а партией гражданского мира» 1 , - провозгласил он в феврале 1926 года. Это было уже почти признанием «надклассового» характера партии, отсутствия ее твердой связи с пролетариатом (о классовом бюрократическом характере новой власти тогда еще не говорили даже оппозиционные коммунисты).

Эта политика устраивала и большинство населения, причем не только середняка, но и кулака (зажиточного крестьянина по одним оценкам, сельского буржуа - по другим). Один из сельских предпринимателей писал: «Мы, торговые люди, всегда коммунизм понимали… Пускай коммуна строится, только бы нас не трогала… Бедняк выгоден для власти политически, середняк - экономически, а кулак ведет показательное хозяйство» 2 . В этом откровенном письме чувствовалось предложение страшного для коммунистов компромисса - высокопродуктивное сельское хозяйство может быть только крупным, и поскольку у государства не получается наладить такое производство из-за бюрократической неразберихи и равнодушия работников, то сельская буржуазия возьмет это дело в свои руки, и капитализм превратится здесь в лидирующий сектор.

Вгосударственном секторе, который в модели НЭПа должен был играть организующую роль, царил хаос. Бюрократический монополизм породил совершенно неэффективную систему управления. Председатель Высшего совета народного хозяйства Ф. Дзержинский писал: «Из поездки своей… я вынес твердое убеждение о непригодности в настоящее время нашей системы управления, базирующейся на всеобщем недоверии, требующей от подчинен-

ных органов всевозможных отчетов, справок, сведений…, губящей всякое живое дело и растрачивающей колоссальные средства и силы» 3 . Невозможность произвести достаточное количество товаров, которые устроили бы крестьян, могла завести в тупик очередную заготовительную кампанию - крестьянин не хотел отдавать хлеб слишком дешево. В этом крылись пределы роста НЭПа - он годился как восстановительная политика, но по мере приближения к уровню 1913 года требовались новая техника, квалифицированное управление предприятиями, либо дополнительные стимулы к труду работников. Этого коммунисты пока предложить не могли. Поэтому они не могли предложить деревне достаточного количества товаров. Поэтому не хватало хлеба и других сельских товаров, чтобы обеспечить дальнейшее развитие промышленности. Поэтому успехи НЭПа были временными, он был обречен на глубокий кризис, довоенный уровень экономики был для него пределом роста.

Апрельский пленум 1926 года признал неудачи планирования, выразившиеся в преувеличении планов и по сбору зерна, и по экспорту, и по валютным поступлениям, и по капитальному строительству. Одно вытекало из другого: меньше хлеба - меньше строек, меньше строек - меньше техники и промышленных товаров, меньше дает промышленность - меньше хлеба продает село. Товарный голод. Всем нужны товары, а рынок не работает. Замкнутый круг.

Разорвать его могла индустриализация - создание передовой промышленности. Эту проблему должен был по докладу Каменева обсудить XIV съезд. Вапреле 1926 году уже по докладу Рыкова тему обсудил Пленум ЦК. Опираясь на выводы спецов (умеренных социалистов), Рыков считал необходимым рост промышленности по «затухающей кривой», то есть быстрый рост первоначально и более медленный потом, после рывка. Троцкий назвал эту идею «черепашьим шагом к социализму». Возражая Рыкову, он утверждал: «Основные хозяйственные трудности проистекают, следовательно, из того, что объем промышленности слишком малБ Было бы в корне неправильно думать, будто к социализму можно идти произвольным темпом, находясь в капиталистическом окружении» 4 . То есть, по Троцкому, нельзя было ставить рост промышленности в зависимость от роста крестьянского хозяйства. «Между тем движение к социализму обеспечено только в том случае, если темп развития промышленности не отстает от общего движения хозяй-

ства, а ведет его за собой, систематически приближая страну к техническому уровню передовых капиталистических стран» 5 .

Дефицит техники был главной экономической проблемой, хорошо осознававшейся лидерами партии. Пленум ЦКпризнал, что «народное хозяйство подошло к концу восстановительного периода, использовав всю технику, доставшуюся от дореволюционного времени» 6 . Пока нет новой техники, не может быть и новых средств производства, готовых качественно повысить производительность труда, экономическую мощь страны и государства, уровень жизни трудящихся. Технику можно было бы купить на Западе, но в 1926 году экспорт СССР был меньше импорта - увеличить покупки было не на что. Каменев откровенно объяснил причины этого Микояну: «Потребление в стране растет настолько быстро, что не дает возможности усилить экспорт» 7 . Крестьянство воспользовалось результатами революции, чтобы жить лучше. Планы большевиков по накоплению валюты, необходимой для проведения индустриализации, не осуществились, двигаться к цели большевики могли только вопреки результатам революции, вопреки своей уступки эсеровской программе.

Государственный центр не контролировал рынок экономически. Частная торговля обгоняла неповоротливое государственное хозяйство - она контролировала 83% розничного товарооборота. Кулаки оказались, как и следовало ожидать, более предприимчивыми, и сами подчиняли себе кооперативы, расширяли свое хозяйство, вызывая зависть и ненависть чиновников и бедняков - маломощных крестьян, не способных к самостоятельному хозяйствованию. Крестьянское самоуправление поддерживало хозяйственных крестьян, это же сказалось и при выборах в советы. Беднякам же оставалось писать в «инстанции»: «Кажется, загрыз бы зубами кулака» 8 . Ивсе чаще звучал лозунг: «За что боролись?»

Недовольство проявляли и рабочие. В 1926 году прошло 337 забастовок против 196 в 1925 году. Иногда рабочие выступления принимали политический характер, как это случилось во время кампании помощи бастующим английским шахтерам, на которую Коминтерн возлагал большие надежды: «Рабочие путиловских заводов (5 тыс. чел.) отказались отдать часть заработка в помощь горнякам Англии. Перед ними выступил председатель ВЦСПСМ. П. Томский. Против него выступило двенадцать рабочих, которые резко критиковали его речь, высказывались против политики правительства в этом вопросе и свое отрицательное от-

ношение мотивировали тем, что оборванные, неодетые русские рабочие должны выплачивать на британских бастующих, делегаты которых приезжают сюда, одетые в дорогие меха, в накрахмаленных воротничках… Около 80 рабочих было арестовано» 9 .

Напомним, что именно путиловцы дольше других поддерживали «новую оппозицию». Так что почва для расширения внутрипартийной оппозиции существовала. Требования роста зарплаты рабочих и ускорения индустриального роста за счет «нажима на кулака» (то есть увеличения налогов с зажиточных крестьян) встречали в партии большую поддержку. Росло недовольство привилегированной бюрократией, требования больших прав в партии для простых рабочих, широкого обсуждения курса партии, который стал подходить к новой кризисной черте.

Оппозиционеры больше других говорили о приближающемся кризисе, и события подтверждали правоту их критики. «Тот некритический оптимизм, который сейчас так широко распространен среди хозяйственников и в значительной степени поддерживается нашей прессой, может усугубить действие неизбежного кризиса, ибо этот последний застигнет нас врасплох» 10 ,- напоминал Троцкий на апрельском пленуме 1926 года о своих словах, сказанных несколькими месяцами ранее.

Надежным средством борьбы с вождями оппозиции были кадровые перемещения. Вянваре 1926 года было принято решение совместить пост руководителя Совета труда и обороны (СТО) и СНК СССР. Унаследованное от времен гражданской войны экономическое двоевластие было ликвидировано, и для возглавлявшего СТОКаменева пришлось искать другую работу. Каменева назначили наркомом внешней и внутренней торговли, что было незначительным понижением в должности (заслуженного лидера как бы и не преследовали за инакомыслие). Этим же постановлением Сокольников переводился с поста наркома финансов СССР на малозначительный пост одного из заместителей председателя Госплана СССР.

Разгром ленинградской оппозиции ставил на повестку дня объединение фрондирующих фракций. Несмотря на то, что их лидеры терпеть друг друга не могли, факт оставался фактом- взгляды у них почти не отличались.

Сначала Троцкого это обстоятельство даже смущало, и он пытался доказать: ни его, ни кого-либо из вождей большевизма нельзя обвинять в идеологических «отклонениях», все разногла-

сия искусственно раздуты интриганами-чиновниками. «Почему обвинители так легко превращаются в обвиняемых. Потому, что у нас всякий вопрос ставится на острие аппаратной бритвы и всякое отклонение от этого острия на одну тысячную долю миллиметра объявляется - путем аппаратного мифотворчества - чудовищным уклоном. Призрак троцкизма нужен для поддержания аппаратного режима. Арежим этот автоматически приводит к тому, что тот, кто недавно других обвинял в троцкизме, сегодня сам оказывается троцкистом» 11 , - говорил «главный троцкист» на апрельском пленуме ЦК. В этих горьких словах было много справедливого: руководители бюрократической системы ВКП(б) боролись за полное единомыслие и любую свободу взглядов воспринимали как враждебную деятельность, как шаг к расколу. Свою роль во взаимных обвинениях играли и личные антипатии, и борьба за власть. Но для таких людей, как адепты большевизма, идеологический поиск был все же на первом месте. Уверенность в собственной правоте разделяла и сводила людей.

ИТроцкий, и Зиновьев верили, что они - представители не бюрократии, а рабочего класса. В это же верили Сталин и Бухарин. Как марксисты, они видели свою цель в преодолении инерции капитализма в интересах простого труженника. Но пути этого видели по-разному. «Правильный путь»- служба рабочему классу, «неправильный»- чему-то иному, враждебному, объективная или осознанная служба буржуазии. Прежде всего - мировой буржуазии. Раз Сталин переносит центр тяжести борьбы с мира на страну, он объективно помогает мировому капиталу. Строительство социализма в условиях зависимости от мировой конъюнктуры - это создание общества, подконтрольного мировому капиталу и пропитанного национальными особенностями, унаследованными от полуфеодального прошлого. «Социализм в нашей стране победит в неразрывной связи с революцией европейского и мирового пролетариата и борьбой Востока против империалистического ярма» 12 , - считали оппозиционеры. «Грубее всего идеологический маскарад обнаруживается в совершенно упадочной теории «социализма в одной стране». По Ленину, революционная эпоха выросла из империализма, из «зрелости» и «перезрелости» капитализма не в национальном, а в мировом масштабеБ» 13 . Сторонникам построения социализма в одной стране оппозиционеры отвечали: «Вы потеряли веру в победу социальной революции в других странах» 14 .

По тем же причинам оппозиционеры считали необходимым усилить нажим на российский капитал, который накапливался прежде всего в сельском хозяйстве. Они считали, что кулачество контролирует треть товарного хлеба. Оппозиция не тешила себя иллюзиями добровольного участия крестьян в создании гигантов индустрии, что требовало колоссальных средств.

Бюрократия поддержала бы ее программу (как поддержит через два года идею еще более грубой экспроприации крестьянства). Зиновьевцы надеялись, что в ближайшее время настроение партийной элиты сдвинется влево - к этому вела логика событий (но привела только через три года). Оппозиционеры прямо выступили и против самой бюрократии, критикуя ее неэффективность и антидемократизм. Вожди оппозиции, привыкшие чувствовать себя хозяевами аппарата, никак не могли свыкнуться с тем, что аппарат стал хозяином партии.

Лишившись власти, лидеры большевизма стали уделять проблеме бюрократизации гораздо большее внимание, чем в годы революции, когда они закладывали основы бюрократической диктатуры. Троцкий отождествлял демократию с возможностью для лидеров высказывать разные мнения. Теперь его лишали такой возможности. ИТроцкий вступается за право партии выбирать между вождями, которое уже не признается победившей фракцией: «Партия изображается в виде инертной массы, которая упирается и которую приходится «втягивать» в обсуждение тех задач, которые ставит перед нею тот же партийный аппарате Он разъясняет, что найдет нужным, через партию рабочему классу» 15 . Партия уже несколько раз «проваливала» Троцкого. Причину этого вождь видит в аппаратных методах полемики. Вот если бы спор был честным, то красноречие Троцкого дало бы результате Но ведь дело не в том, чье красноречие сильнее. Когда большевики проигрывали диспуты эсерам, Троцкий был в первых рядах тех, кто предлагал разогнать «говорильню» Учредительного собрания. Но это была их, мелкобуржуазная, говорильня, а теперь нужно бороться за нашу, пролетарскую демократию. При этом Троцкий был далек от идеи предоставить демократию вне партии хотя бы рабочим. Пролетариат для Троцкого был синонимом партии. Троцкий не видел, что партийная бюрократия может выражать собственные классовые интересы. Приходилось искать ей иные социальные объяснения: «Бюрократизация партии является в этом случае выражением на-

рушенного и нарушаемого в ущерб пролетариату социального равновесия» 16 . Но где это искомое равновесие?

Оппозиционеры объединяются

Вначале 1926 года коммунистическая оппозиция была расколота на несколько фракций: троцкисты, «новая оппозиция», группа «демократического централизма» (сапроновцы), «рабочая оппозиция» (шляпниковцы), «рабочая группа» (медведевцы). Наиболее влиятельными были первые две группировки. Несмотря на острую неприязнь их вождей друг к другу, объединение было неизбежно - две группы имели практически общие взгляды. Еще в апреле Троцкий не терял надежды договориться со Сталиным о «более дружной работе, разумеется, на почве решений XIV съезда» 17 . Но затем Троцкий понял, что Сталин не намерен возвращать его к реальной власти. Начались переговоры о примирении между опальными лидерами. Троцкист Пятаков писал «новым оппозиционерам»: «Решайтесь: или вы «честно» хотите сообща вести работу, без кулака в нашу сторону (и мы наши кулаки согласны разжать) или… идите в Каноссу к Сталину» 18 . Под Каноссой имелось в виду покаяние. Каяться не хотелось - все считали, что правы именно они.

Сталин не без тревоги наблюдал за сближением двух групп. Особенно беспокоил Зиновьев, который по части политической интриги был своего рода учителем Сталина. Сталин пишет Молото-ву: «До появления группы Зиновьева оппозиционные течения (Тр[оцкий], Ра[бочая] оппоз[иция] и др.) вели себя более или менее лояльно, более или менее терпимоБ Споявлением группы Зинов[ьева] оппоз[иционные] течения стали наглеть, ломать рамки лояльности» 19 . Сталин был готов использовать униженного Троцкого на вторых ролях как ценного специалиста. Но теперь, когда Сталина атакуют его недавние друзья, Троцкий тоже усилил натиск. Это нетерпимо, в условиях такой склоки ЦКне может работать. Большевистская политическая культура была чужда согласованиям. Руководящее ядро могло работать только как единая команда, но эта команда подбиралась Лениным и без него быстро превратилась в совокупность враждующих групп. Однако просто очистить руководство от несогласных было опасно - вместе с опальными вождями могли уйти сотни их сторонников, занима-

ющих важные посты. Раскол партии означал и раскол государственной структуры, потерю однопартийности.

Началась медленная, подспудная работа по превращению Троцкого, Каменева и Зиновьева «в политических отщепенцев вроде Шляпникова» 20 . Их сторонников перемещают с места на место, чтобы нигде не дать закрепиться, обрасти кадрами, реальными властными полномочиями. Снова распространяется информация о «недостойном прошлом», часто клеветническая. Унизить противника, чтобы массы коммунистов перестали уважать Троцкого, Каменева и Зиновьева. Сталин надеялся бить зиновьевцев и троцкистов по частям, но давление на оппозиционеров ускорило их сближение.

Еще в июне Троцкий упрекает Зиновьева и Каменева за бюрократизм и травлю «троцкизма». На Политбюро Троцкий голосовал то за, то против предложений Зиновьева. Но накануне июльского пленума ЦКлидеры оппозиции наконец столковались и признали ошибочность борьбы друг против друга в 1923-1924 годах. Зиновьев признал, что оппозиционное движение 1923 года «правильно предупреждало об опасности сдвига с пролетарской линии». Троцкий также признал «грубой ошибкой» то, что он раньше связывал «оппортунистические сдвиги» с деятельностью Зиновьева и Каменева, а не Сталина. «Это значит, что Троцкий открыто отрекся от своих нашумевших «Уроков Октября», дав тем самым «амнистию» Зиновьеву и Каменеву в обмен за ту «амнистию», которую он получил от Зиновьева и Каменева» 21 ,- иронизировал Сталин.

Товарищи предостерегали Троцкого от союза с Зиновьевым. «Сталин обманет, а Зиновьев убежит», - говорил ему С. Мрачков-ский. Троцкий позднее признал правоту своего товарища в оценке зиновьевцев: «их хватило не на долго» 22 . Но на безрыбье и рак рыба. Казалось, что совместный натиск вождей на бюрократию даст результат.

Поскольку против опальных большевиков работала вся мощь секретариата ЦКс его слаженным аппаратом, оппозиционеры попытались наладить рассылку своих материалов, чтобы информировать партийные круги о своей позиции и опровергать клевету большинства. Но сталинский аппарат быстро отследил появление их в Брянске, Саратове, Владимире, Пятигорске, Омске, Гомеле, Одессе. Раз аппарат ЦКработал против них, оппозиционные вожди использовали подчиненные им аппараты. Сотрудники Зи-

новьева по Коминтерну ездили по стране, собирая сторонников левых. Старые конспираторы с дореволюционным стажем стали назначать явки, шифры и пароли. Вольномыслящие коммунисты перепечатывали материалы оппозиции, даже если не были с ними согласны: партия должна знать разные мнения. Чтобы дать возможность партийцам Краснопресненского района послушать точку зрения оппозиционного кандидата в члены ЦКМ. Лашевича, пришлось собирать 6 июня сходку в лесу под Москвой! Еще бы, теперь за связь с оппозицией могли исключить из партии и снять с работы.

Но у Сталина везде были свои уши. Руководитель Краснопресненской организации М. Рютин узнал о происшедшем и немедленно доложил «куда следует». Активность оппозиционеров была истолкована соответствующим образом: оппозиционеры создали подпольную организацию внутри партии, фракцию. Июльский пленум ЦК, издевательски предложив оппозиционерам открыто высказывать свои взгляды, исключил Зиновьева из Политбюро, Лашевича- из ЦК. Он был также выведен из Реввоенсовета - велась чистка армии.

Вответ на обвинения во фракционности оппозиционеры разгласили страшную тайну Сталина: «В течение двух лет до XIV съезда существовала фракционная «семерка», куда входили шесть членов Политбюро и председатель ЦККтов. Куйбышев. Эта фракционная верхушка секретно от партии предрешала каждый вопросе Подобная же фракционная верхушка существует несомненно и после XIV съезда. ВМоскве, Ленинграде, Харькове и других крупных центрах происходят секретные собрания, организуемые частью верхушек партаппарата, несмотря на то, что весь официальный аппарат находится в ее руках. Эти секретные собрания по особым спискам являются чисто фракционными собраниями. На них читаются секретные документы, за простую передачу которых всякий, не принадлежащий к этой фракции, исключается из партии» 23 . Пленум предпочел этому не поверить. Тем более что сидевшие в президиуме люди знали, что это правда. Но «не пойман - не вор». Зато Сталину пришлось пережить серьезное унижение, когда оппозиция добилась зачтения им последних писем и статей Ленина, направленных против генсека. Сталин зачитал тексты (они попали в официальные стенограммы), но никаких организационных выводов из них сделано не было.

Оппозиция напомнила, что большинство Политбюро действовало как фракция, и призвала: «Мы обращаемся к пленуму ЦКс предложением - общими силами восстановить в партии режим, который позволит разрешить все спорные вопросы в полном соответствии со всеми традициями партии, с чувством и мыслями пролетарского авангарда» 24 . Но большинство уже приняло решение превратить оппозиционеров в «политических отщепенцев».

Июльский пленум должен был нанести удар и по Каменеву, но он на прямой фракционной работе не попался. Его заставили отчитаться за только что полученный участок работы: на обсуждение был поставлен доклад наркома торговли Каменева «Охлебо-заготовительной кампании». Он выступил в объективистском ключе, но выступавший следом Пятаков в своеобразном «содокладе» критиковал линию Политбюро слева. Это было вызовом Дзержинскому - ведь Пятаков был его заместителем в ВСНХ, и получалось, что он изложил позицию не фракции, а ведомства. Дзержинский взял слово и обрушился как на Пятакова, так и на Каменева. Каменев, Пятаков и Троцкий прерывали Дзержинского ядовитыми репликами. Началась перепалка, в которой принципиальные вопросы были вытеснены мелочными придирками. На критику Дзержинского Каменев отвечал: «Вы четыре года нарком, а я только несколько месяцев». Дзержинский в ответ: «Авы будете 44 года и никуда не годны, потому что занимаетесь политиканством, а не работаете… Яне щажу себя, тов. Каменев, никогдаБ» 25 Он признал, что и его деятельность не всегда успешна, за что тут же ухватился Каменев: «Вот Дзержинский 45 миллионов рублей напрасно засадил в металлопромышленность» 26 . Взбешенный Дзержинский предложил расстрелять виднейших членов оппозиции. Их реакция: «… это вас нужно расстрелять!» Реплика Дзержинского: «Я вам докажу, что добьемся своего!» 27 .

Дзержинский воспринимался оппозицией как законченный термидорианец, сторонник террора против революционеров, гарант буржуазного перерождения, интересов обуржуазившейся бюрократии и новой буржуазии. Непримиримость Дзержинского к товарищам по партии контрастировала с его покровительственным отношением к бывшим меньшевикам, которые работали в ВСНХ. Как-то он сказал Валентинову: «Ленин часто говорил, что Ю. Ларин любит сплетничать. Это верно. Вот теперь он в разных местах фистулой (у Ларина был пискливый голос,- комментирует Валентинов) свистит, что, мол, в ВСНХ - меньшевистское за-

силье. Пожелаю, чтобы и в других наркоматах было такое же засилье» 28 . Дзержинский в своих экономических воззрениях находился под влиянием меньшевиков и правых большевиков и убежденно отстаивал эти идеи.

Но в вопросе о бюрократии Дзержинский был ближе по взглядам к оппозиции: «Яприхожу прямо в ужас от нашей системы управления, этой неслыханной возни со всевозможными согласованиями и неслыханным бюрократизмом» 29 . Троцкий будто бы крикнул ему: «Осторожнее указывайте на разлагающий партию бюрократизм! Вы рискуете со всеми вытекающими отсюда последствиями быть записанным в лагерь оппозиции» 30 . Впоследствии правые большевики будут повторять троцкистскую критику бюрократии. Иих зачислят в лагерь оппозиции. Но Дзержинский до этого не дожил. Он так энергично боролся с троцкистами, что умер от сердечного приступа после очередного заседания пленума. Это позволило сделать его мучеником борьбы с троцкизмом. Моральная победа на пленуме осталась за правящей группой.

3 августа 1926 года Каменев подал в отставку с поста наркома, за который не держался. Вглазах партийного актива это тоже выглядело как поражение. Сдавая должность, Каменев объяснил преемнику Микояну свое понимание ситуации в стране: «Мы идем к катастрофической развязке революцииБ Правда, этот кризис в партии наступит раньше, чем в стране. Необходимо дать выход пролетарским тенденциям, надо дать легальную оппозицию» 31 . Оппозиция считала, если пролетарское ядро в партийном руководстве сохранится, то партия сможет противостоять катастрофе, выиграть новую битву, неизбежную после крушения НЭПа. Входе этих событий шлак отсеется, и партийная структура, созданная Лениным, примет бой. Но если «термидорианцы» задушат «пролетарское ядро» партии (то есть сторонников идей оппозиции) или выбросят его за пределы мощной партийной структуры, режим не сможет устоять. «Термидорианцы» не имеют верной идеологии, они не смогут принять верных, истинно марксистских решений. Если в штабе революционной партии будут сидеть контрреволюционные элементы, то партия проиграет решающее сражение, и революционные цели не будут достигнуты. Этот взгляд на ситуацию заставлял оппозицию держаться за партию, даже при полном антагонизме с ее руководством.

Вначале августа Троцкий заявил: «Тов. Сталин выставляет свою кандидатуру на роль могильщика партии и революции» 32 . Сталин

был возмущен. Личные отношения между ними были окончательно разорваны.

«Объединенная оппозиция» не считала себя разбитой. По итогам пленума 13 лидеров троцкистов и зиновьевцев приняли общую резолюцию, которая стала первым документом объединенной оппозиции. Внем говорилось: «Ближайшая причина все обостряющихся кризисов в партии - в бюрократизме, который чудовищно вырос в период, наступивший после смерти Ленина, и продолжает расти» 33 .

В чем причина этой напасти? «Расхождение между направлением хозяйственной политики и направлением чувств и мыслей пролетарского авангарда усиливает неизбежно потребность в нажиме и придает всей политике административно-бюрократический характер» 34 . Большевики сразу после прихода к власти тащили пролетариат туда, куда он не желал, активно сопротивляясь большевистской власти. Что касается коммунистического «авангарда», то он уже несколько раз «побеждал» оппозиционеров во время дискуссий. Причины бюрократической напасти коммунистическая оппозиция не нашла, да и не могла найти в силу своей приверженности сверхцентрализованной модели социализма.

Но сомнения в правильности большевистского построения партии были. Авторы вычеркнули из проекта «заявления 13-ти» ритуальное заклинание о пользе партийного централизма: «Без такой могучей централизации мы не победили бы врагов в прошлом и не выполним своих задач в будущем» 35 . Необходимость партийной централизации переносится в прошлое: «Значение крепко спаянного централизованного аппарата в большевистской партии не требует пояснений. Без этого костяка партии пролетарская революция была бы невозможна» 36 . Для того, чтобы подавить противников большевизма, нужна крепкая централизация, а после победы для коммунистов - демократия. Но вот беда - «крепкий централизованный аппарат» не собирается сдавать свои позиции.

Крепко спаянный централизованный аппарат партии-государства стал ядром этакратического класса, основой которого была бюрократия. Ее усиление вытекало с неизбежностью исторического закона из огосударствления экономики, партийно-государственной централизации и подавления гражданского общества. Программа оппозиции ничего не противопоставляла этому процессу. Она выражала интересы части коммунистической технократии, и при всей ненависти к своим бюрократическим «братьям

по классу» объективно содействовала их усилению. Оппозиция лишь пыталась избавить бюрократию от правых иллюзий, придать государственному хозяйству больший динамизм. Со временем лидеры бюрократии воспримут экономическую часть троцкистской программы. Но вожди оппозиции считали, что их программа может быть реализована только под их руководством.

Кампания «Объединенной оппозиции»

Апока оппозиционные лидеры, как и лидеры большинства, ушли в отпуск. Впрямом смысле слова. Спорщики разъехались, накапливать силы для новой схватки осенью.

Троцкий и Зиновьев вернулись из Крыма 29 сентября и узнали об исключении нескольких малоизвестных партийцев за фракционную работу. Партийные чиновники проверяли, готовы ли вожди оппозиции заступаться за свой актив. Они были готовы. Направившись в Коммунистическую академию, где была запланирована встреча с этими партийными руководителями (а оппозиционеры формально оставались партийными руководителями), левые подвергли политику большинства Политбюро разгромной критике. Троцкий и Зиновьев имели огромный ораторский опыт, увлекали за собой аудиторию, даже уже обработанную официальными агитаторами ЦК.

Окрыленные первым успехом, лидеры «объединенной оппозиции» пошли в рабочие ячейки и там тоже имели успех. Настоящее сражение развернулось на заседании парторганизации Рязанской железной дороги. Рабочие спрашивали, за что из партии исключили двух их товарищей - оппозиционеров. За взгляды? На собрание был приглашен известный оппозиционер, лидер группы «Демократического централизма» Т. Сапронов. Он стал выступать. Руководители ячейки пытались ему помешать. Оппозиционеры послали за Троцким, который прибыл незамедлительно. «При появлении на собрании т. Троцкого райкомщики подняли крик, шум, гам, свист, рабочие же тов. Троцкому устроили овацию» 37 ,- рассказывал Сапронов. Начальство ушло с собрания и объявило его незаконным. Несмотря на это рабочие долго слушали опального вождя, приняли резолюцию и спели «Интернационал».

Сапронов Тимофей Владимирович (1887-1939, по другим данным 1937). Большевик с 1912года. После Октябрьского переворота -

председатель Московского губисполкома. «Левый коммунист», затем организатор фракции «демократического централизма». В 1918- 1921 годах активно выступал против политики Ленина по разным вопросам, требуя демократизации режима и введения самоуправления на производстве. В 1927исключен из ВКЛ. (б). В 1935 осужден за оппозиционную деятельность.

Рабочие заявили, что Московская контрольная комиссия исключила из партии их товарищей «за то, что они пытались добросовестно разобраться в вопросах, волнующих партиюБ Мы, рабочие партийцы, хотим принимать непосредственное участие в управлении нашей собственной партиейБ Нам говорят, что оппозиция ошибается, а что говорит сама оппозиция, мы не зна-ем» 38 .

На собраниях Троцкий так излагал программу левой оппозиции: «На полмиллиарда сократить расходы за счет бюрократизма. Взять за ребра кулака, нэпмана - получим еще полмиллиарда. Один миллиард выиграем, поделим между промышленностью и зарплатой. Вот в двух словах наша хозяйственная программа» 39 . Все эти цифры были совершенно условны. Правым было ясно одно: резкое сокращение бюрократии приведет только к дезорганизации государственного хозяйства. Экспроприация кулаков и нэпманов даст средства только на год, а потом брать будет не с кого.

Никто из членов Политбюро не решился противостоять в открытой полемике Троцкому и Зиновьеву, когда они, окрыленные успехом, вместе со своими сторонниками - Радеком, Пятаковым, Смилгой и др. созвали несколько собраний на фабриках и заводах в Москве и окрестностях. Дискуссии закипели в партийных ячейках на заводах, в хозяйственных и даже в военных учреждениях. Сталин и Бухарин опасались большого скандала, особенно в условиях назревающего экономического кризиса. Истинные настроения партийного актива были неизвестны - далеко не все решались высказывать то, что думают.

Открыто в Москве и Ленинграде за оппозицию решились проголосовать только 496 человек, но по данным чехословацкого дипломата Й. Гирсы, в Москве около 45% коммунистов были на стороне оппозиции 40 .

Оппозиционеры освежили связи со второй столицей. 7 октября на собрании коллектива крупнейшего ленинградского завода «Красный путиловец», где присутствовал Киров, неожиданно выс-

тупил приехавший из Москвы Зиновьев. Левые выступили и на других предприятиях Ленинграда. Каждый раз их речи вызывали интерес рабочих и бурю негодования со стороны начальства. Но и негодование это часто было показным.

Пока недовольство политикой ВКП(б) было еще не очень велико. Кризис НЭПа еще не набрал силу. Ктому же предлагавшаяся оппозицией демократия не касалась народа (рабочему классу обещали сохранение зарплаты, не более), речь шла о демократии для элиты. Диктаторский «имидж» вождей оппозиции ослаблял силу ее агитации за демократию и против бюрократизма. Страна помнила Троцкого как жестокого диктатора времен гражданской войны, Ленинград помнил авторитарный стиль руководства Зиновьева.

Отсутствие возможности отстаивать свои взгляды в печати ставило оппозицию под удар клеветы - ее требования в выступлениях Бухарина и его сторонников доводились до абсурда. Использовались и антисемитские нотки. «Идейная борьба заменилась административной механикой: телефонными вызовами бюрократии на собрания партийных ячеек…, хорошо организованным свистом и ревом при появлении оппозиционеров на трибуне. Правящая фракция давила механической концентрацией своих сил, угрозой репрессий. Прежде чем партийная масса успела что-нибудь услышать, понять и сказать, она испугалась раскола и катастрофы. Оппозиции пришлось отступить», 41 - вспоминает Троцкий о ситуации 1926 года.

Оппозиционеры пытались представить себя равноправным течением в партии и 4 октября обратились в ЦКВКП(б) с заявлением о необходимости налаживания «совместной дружной работы» и «ликвидации тяжелого периода внутрипартийной распри» 42 . Политбюро затем оценило это заявление как признание правильности политики ЦК, что было явным преувеличением. Апока оно вынуждено было услышать призыв к компромиссу и выставило 11 октября свои условия, сводившиеся к прекращению фракционной работы и недопустимости открытой дискуссии. Требовалось также отмежеваться от других оппозиционных групп, критиковавших Политбюро. Поскольку левые отрицали, что ведут именно фракционную работу, и отрицательно относились к более радикальным оппозиционерам, чем они сами, то Троцкому, Зиновьеву и Каменеву оставалось согласиться только на прекращение дискуссии.

Достижению компромисса способствовало и то, что сталинское руководство по-прежнему не чувствовало себя уверенно. Сохранялись «опасения быстро и резко порвать друг с другом при неустойчивости режима и боязни внешних и внутренних его противников в случае внезапного раскола или распада партии» 43 . Эти опасения будут сохраняться и позднее, но невозможность единства изменит отношение к товарищам по партии. Скем нельзя договориться, того следует репрессировать. Вусловиях хозяйственных трудностей оппозиция может получить массовую поддержку недовольных, расколоть партию и таким образом покончить с ее монополией на власть. Ав условиях многопартийности из подполья выйдут сторонники иных, не марксистских, путей, и страна вернется к капитализму. Все жертвы революции будут напрасными. Такая логика возобладает уже через год. Но сейчас противоборствующие фракции еще были готовы договариваться.

15 октября передовица «Правды» отзывалась об оппозиции в компромиссном тоне. 16 октября лидеры левых подписали заявление, в котором вновь подтверждалось осуждение фракционной борьбы (оппозиционеры не признавали, что ведут именно фракционную борьбу), признавались некоторые ошибки, хотя и утверждалось, что оппозиция остается «на почве своих взглядов», изложенных «в официальных документах и речах…» 44 . Признание ошибок стало условием компромисса - Сталину было важно унизить противников, использовать и это столкновение, чтобы подорвать авторитет опальных вождей, чья слава еще недавно превосходила его, Сталина, славу. Идело было не в личных амбициях. Чтобы победить в политической борьбе, необходимы гораздо буль-шие авторитет, влияние, поддержка, чем у противника. Добившись своего, правящая группа прокомментировала заявление оппозиции: «Центральный Комитет считает, что тот минимум, который необходим для обеспечения единства партии, можно считать достигнутым. Задача состоит в том, чтобы, продолжая идейную борьбу с принципиальными ошибками оппозиции, от которых она не отказывается, принять все меры к тому, чтобы достигнутый минимум для обеспечения единства партии был действительно проведен в жизнь» 45 .

Оппозиционерам могло показаться, что за ними признали право на инакомыслие - сохранение ошибок, с которыми нужно бороться идейно, а не организационно. Но Сталин решил закрепить успех именно «оргмерами». Раз были признаны ошибки, то

есть идеологическое преступление, можно было перейти и к наказаниям. Объединенный пленум ЦКи ЦККВКП(б) 2 3 и 2 6 октября рассмотрел вопрос «О внутрипартийном положении в связи с фракционной работой и нарушении партийной дисциплины ряда членов ЦК». По предложению С. Кирова (разумеется, от имени ленинградской организации, что должно было быть особенно болезненным ударом для Зиновьева) было принято постановление, в соответствии с которым Зиновьева отозвали из руководства Коминтерном, Троцкого вывели из Политбюро, а Каменева - из кандидатов в члены Политбюро. Меры взыскания должны были быть умеренными. Важно было не вызвать к опальным вождям излишнюю жалость, а в случае обострения обстановки в стране можно было бы и примириться с этими опытными работниками, которые с наибольшей эффективностью действовали именно в условиях революции.

Одновременно Сталин настоял на еще одном унижении оппозиции. Вкачестве проверки на лояльность Зиновьева ему предложили выступить против других оппозиционеров, которые стояли за отказ от однопартийности, компромисс с социал-демократией, широкую демократизацию. Этот уклон, представленный прежде всего «рабочим оппозиционером» С. Медведевым, был заклеймен как меньшевистский, и Зиновьеву было предложено выступить против него в прессе. Зиновьев согласился, так как действительно не был сторонником столь широкой демократизации, но затягивал выступление против коллег по оппозиционной деятельности. Вмае 1926 года Сталин писал Молотову, что Зиновьев «преступно просрочил все сроки» 46 выступления против Медведева. Витоге честь дать отпор «меньшевистскому уклону» выпала на долю Бухарина, который осудил правых в статье «Правая опасность в нашей партии». «Новой оппозиции» пришлось присоединяться к позиции Бухарина. Альтернативу Зиновьев сформулировал так: «Либо престиж свой и партии, либо Медведева» 47 . Конечно, Зиновьев выбрал свой престиж, тем более что 29 октября Медведев под угрозой исключения из партии выступил с признанием своих ошибок. Всем было очевидно, что это признание формально и неискренне.

Эта история была важным успехом Сталина: ему удалось одну группировку изолировать и заставить покаяться, а другую- отмежеваться от возможного союзника и присоединиться к официальной позиции. Оппозиционный фронт был расколот. Это «так-

тическое средство, которое впервые было использовано для подрыва оппозиционного блока в октябре 1926 года, затем последовательно применялось Сталиным на протяжении 1927-1929 годов, когда зиновьевцы после «покаяния» служили оружием борьбы с троцкистами…» 48 , - комментирует эти события В.А. Шишкин.

Таким образом, к концу года авторитет оппозиции был подорван, и правящий блок мог торжествовать победу. Выступая 1 ноября на XV партконференции, Сталин комментировал заявление «объединенной оппозиции» от имени рабочих: «значит, оппозиционеры хотят драться и впредь, значит, мало им наклали, значит, надо их и впредь бить» 49 .

Но рабочие, в том числе коммунисты, молчали. Иэто печалило оппозицию, надеявшуюся на более активную поддержку снизу: «партийный середняк не сумел дать отпор неслыханному издевательству со стороны ЦКи его аппарата над партией, что он казался слишком пассивным, но эта пассивность вызвана тем режимом, который за последние годы проводил ЦК - режимом неслыханного террора по отношению ко всем, кто смел высказывать свое мнение» 50 . Это еще не террор. Идут увольнения инакомыслящих.

После вероломного нарушения Сталиным компромисса 16 октября оппозиционеры продолжали рассылать материалы, в которых призывали бороться «против ликвидации партии, проводимой сталинской фракцией под лицемерными лозунгами «единства». За действительное единство партии - на основе внутрипартийной демократии» 51 . Они готовились к новым политическим баталиям. Сейчас большинство членов Политбюро победили. Но стоило им допустить политическую ошибку, и фортуна могла повернуться лицом к другой фракции. События следующего года напомнили об этом. Козыри в руки оппозиционеров дали внешнеполитические события.

Между тем XV партконференция, которая также осудила троцкистов, фактически приняла их программу по важнейшей проблеме индустриализации: «Необходимо стремиться к тому, чтобы в минимальный исторический срок нагнать, а затем и превзойти уровень индустриального развития передовых капиталистических стран» 52 . Пока руководителей партии устраивали так называемые «затухающие» темпы роста промышленности (процент роста падал по мере того, как исчерпывались возможности расконсервации старых предприятий и восстановления хозяйства); надежды

были на рост товарности крестьянского хозяйства, на совершенствование планирования, на благоприятную конъюнктуру рынка, на всемерную экономию, на новые внешнеполитические успехи. 1927 год опровергнет многие из этих надежд.

Китайская катастрофа

Вожди большевизма, видимо, всерьез верили, что «мировая буржуазия» считает своей приоритетной задачей уничтожение СССР. Ведь они сами готовили уничтожение капиталистической системы, тратили силы и ресурсы на развитие сети коммунистических партий - секций Коминтерна. Когда в кризисный момент на Западе начнется революционный подъем, СССР станет оплотом мировой революции. От этого в ВКП(б) не отрекался никто. Раз так, то и капиталисты должны стремиться уничтожить этот оплот мировой революции.

Большевистская бюрократия была продуктом вооруженных конфликтов и воспроизводила свой боевой дух в обстановке военной истерии. Вто же время руководство СССР боялось войны, чувствуя неподготовленность к ней, нежелание населения вновь погружаться в беспокойную военную обстановку. В 1924 году после попытки переворота в Эстонии и скандала из-за вмешательства Коминтерна в дела Великобритании СССР на время прекращает провоцирование революционных выступлений в Европе. В 1924 году западные государства начинают одно за другим признавать СССР. Победа теории построения социализма в одной стране делает мировую революцию не столь срочной, но все равно необходимой, потому что в условиях капиталистического окружения победа социализма всегда будет неустойчивой - и из-за угрозы военного вторжения, и из-за нехватки передовых технологий, сосредоточенных на Западе, и из-за недостатка ресурсов, которые империалистические страны черпают на Востоке.

После того как революционная волна на Западе спала, взоры большевиков обратились к Востоку, и прежде всего к Китаю. С 1923 года здесь нарастали революционные события. СССР и Коминтерн помогали советниками, деньгами и оружием китайским революционерам - партии Гоминьдан и коммунистам. Ввиду близости позиций Коммунистическая партия Китая (КПК) вошла в Гоминьдан.

Вмае 1925 года в Китае началась революция. Забастовки и митинги охватили страну. За лозунгами объединения, выдвигавшимися Гоминьданом, шли миллионы людей. Гоминьдан быстро ра-дикализовался и в феврале 1926 года даже попросился в Коминтерн. Коммунисты стали занимать ключевые посты в его аппарате и в армии. Но в это время обострилась борьба в Гоминьдане между коммунистами и консервативными националистами. Вмарте 1926 года она вылилась в открытые столкновения. Врезультате этих событий главнокомандующим Национально-революционной армии Гоминьдана (НРА) стал генерал Чан Кайши. Он выступал за объединение страны, но против предлагавшихся коммунистами антикапиталистических мер и передела земли. Права коммунистов в Гоминьдане были ограничены. Коминтерн приказал КПКсми-риться с ограничением своих прав. Коммунисты были еще слабы, и, опираясь на организационную силу Гоминьдана, могли нарастить силы и влияние.

Виюле 1926 года Гоминьдан провозгласил Северный поход. В 1926-1927 годах НРАпри поддержке населения освободила от «милитаристов» (военных руководителей, каждый из которых контролировал обширные районы Китая) центральные районы Китая.

Здесь создавались массовые профсоюзы, кое-где крестьяне начали делить землю помещиков, а горожане - собственность иностранцев и купцов. Вто же время в НРАи Гоминьдан вошли сотни тысяч новых людей, большинство из которых были националистами и относились к коммунистам и социальным выступлениям бедноты отрицательно.

Все это время лидеры ВКП(б) руководили действиями КПКче-рез Коминтерн. Естественно, что споры между ними касались и Китая. Вапреле 1926 года, после первых столкновений между коммунистами и чанкайшистами, Троцкий предложил вывести КПКиз Гоминьдана, но настаивать на этом не стал. Зиновьев, который был архитектором союза КПКи Гоминьдана, колебался. Содной стороны, опасно сожительствовать в одной партии с реакционерами, с другой - хотелось бы превратить Гоминьдан в антиимпериалистический таран и выжать из него все, что можно, в пользу КПК. Поэтому коммунисты должны были вести себя потише, не поддерживать рост крестьянской борьбы за землю.

26 октября Политбюро ВКП(б) указало дальневосточному бюро Исполкома Коминтерна настаивать на сдерживании классовой борьбы в деревне, поскольку «немедленное развязывание граждан-

ской войны в деревне, в обстановке разгара войны с империализмом и их агентами в Китае может ослабить боеспособность Гоминьдана» 53 .

Суть новой коммунистической стратегии в Китае, отвечавшей бюрократическому характеру коммунистического руководства, выразил Сталин: «И вот задача коммунистов и вообще революционеров Китая состоит в том, чтобы проникать в аппарат новой власти, сближать этот аппарат с крестьянскими массами и помогать крестьянским массам через этот аппарат удовлетворять свои насущные требования» 54 . Не разжигание революции, как в былые времена, а захват аппарата власти становится основой коммунистической политики на десятилетия вперед. «Руководство эпигонов в Китае означало попрание всех традиций большевизма. Китайская коммунистическая партия была, против ее воли, введена в состав буржуазной партии Гоминдан и подчинена ее военной дисциплине. Создание Советов было запрещено. Коммунистам рекомендовалось сдерживать аграрную революцию и не вооружать рабочих без разрешения буржуазии», 55 - впоследствии комментировал этот подход Троцкий. Всентябре 1926 года он вернулся к китайскому вопросу. Усиление правых в Гоминьдане угрожало коммунистам изоляцией. «Выход не в том, чтобы не стремиться «заменять» левых внутри Гоминдана; не в том, чтобы мягко и незаметно воспитывать их и подталкивать; не в том, чтобы «содействовать созданию левогоминдановской периферии из организации мелкой буржуазии». Все эти рецепты и даже их формулировка убийственно напоминают старую меньшевистскую кухню. Выход из положения состоит в организационном размежевании как предпосылки самостоятельной политики с глазами, устремленными, в первую очередь не на левогоминдановцев, а на пробудившихся рабочих». Конкретное требование: «перевести взаимоотношения компартии и Гоминдана на путь союза двух самостоятельных партий» 56 .

Сталин считал, что уход из Гоминьдана - это сдача крупнейшей революционной организации антикоммунистам. Возражая тем, кто считал необходимым создавать крестьянские советы под руководством самостоятельной от Гоминьдана КПК, Сталин говорил: «Нельзя строить Советы в деревне, обходя промышленные центры в Китае» 57 . Пройдет несколько лет, и коммунисты будут создавать крестьянские советы и стремиться построить коммунизм с опорой не на города, а на деревенские коммуны. «Левацкая»

стратегия в Китае будет связана с именем Мао Цзэдуна, лидера, который сможет привести радикальный коммунизм к победе. Конечно, маоизм - не троцкизм, но в некоторой степени он позволяет понять, куда вела левая альтернатива и к чему она могла привести. После всех потрясений и ожесточенной борьбы не только с капитализмом, но и с «ревизионизмом» КПСС, радикальный коммунизм все равно вернулся к бюрократической диктатуре. Альтернатива «левого» коммунизма здесь, как и в СССР в 20-е годы, оказалась условной и привела к тому же результату, что и сталинский путь.

Весной 1927 года российская левая оппозиция наконец преодолела разногласия по китайскому вопросу и решила все же развернуть критику сталинской политики в Китае: «Коммунисты выступают под собственным знаменем только в самых исключительных случаях. Все движение идет под знаменем Гоминдана. Это положение приведет к тому, что при повороте верхушки Гоминдана направо не будет организационного стержня для масс, отходящих от Гоминдана» 58 ,- утверждал К. Радек, специалист по китайскому вопросу в рядах оппозиции.

Выступление оппозиции по китайскому вопросу было очень некстати. Китайская революция была на пике, и позиция Коминтерна претерпела сдвиг «влево». Вмарте 1927 года в результате восстания бедноты Шанхай перешел под контроль НРА. Рабочие отряды не разоружились и конфликтовали с чанкайшистами. Нанкин, занятый НРА, был обстрелян флотилией западных стран. Это усилило антиимпериалистические настроения одной части гоминьданов-цев и склонность к примирению - другой. Нужно было на что-то решаться. Кэтому времени Сталин уже выступал гораздо радикальнее, чем в 1926 году, требовал развертывания крестьянского и рабочего движения, но по-прежнему указывал, что КПКдолжна оставаться в составе Гоминьдана. Проанализировав документы этого периода, историк А. Панцов пришел к выводу: «Хорошо подготовленный «тихий» коммунистический переворот внутри Гоминьдана стал к тому времени настоящей сталинской идеей фикс» 59 . Вмарте коммунисты и левые гоминьдановцы стали готовить арест Чан Кайши 60 . Нужно было, официально демонстрируя дружбу в отношениях с Чан Кайши, готовить его устранение. Коминтерн надеялся на поддержку лидера левых гоминьдановцев Ван Цзинь-веня, вернувшегося в Китай. Сколько раз потом Сталин будет дей-

ствовать так же. Тщательно и тихо готовить удар, и затем молниеносно его наносить (если противник не опередит).

Но в апреле 1927 года Чан Кайши, предупрежденный о коммунистическом заговоре, взял власть в свои руки и исключил коммунистов из армии и Гоминьдана. В Шанхае была проведена кровавая чистка и избавление от коммунистов. Ипосле этого Сталин не считал возможным «отдать знамя Гоминдана, самое популярное из всех знамен в Китае, в руки правых гоминдановцев» 61 .

Освобожденная территория раскололась. Приморские районы поддержали Чан Кайши, а центральные - уханьское правительство левых гоминьдановцев и коммунистов во главе с Ван Цзин-венем, которому СССР продолжал оказывать финансовую и военную помощь. Сталин оказался заложником собственной политики и пытался извлечь пользу из союза хотя бы с осколками Гоминьдана. Но оппозиция категорично протестовала против продолжения этой обанкротившейся политики: «Впересмотре нуждается как раз линия на оставление компартии в Гоминьдане в положении придатка к Гоминьдану»,- писал Зиновьев по свежим следам переворота.- «Выставить лозунг Советов в Китае значит, по мнению Сталина, «перепутать все карты», смешать все перспективы». Чьи карты, чьи перспективы?… Да, эти карты необходимо «перепутать» 62 . Вкитайском вопросе, как никогда, столкнулись два политических стиля. Радикальные большевики привыкли к непредсказуемой игре, изменению тактики в зависимости от ситуации, опоре на массовую стихию с последующим подавлением ее, когда задача завоевания власти выполнена. Сталин предпочитал тщательную подготовку операции, и в случае внезапной неудачи некоторое время продолжал действовать по инерции, постепенно готовя новую «операцию». Когда Сталин поддерживал Гоминьдан, оппозиция выступала за советы в Китае. В 30-е годы Сталин будет проводить здесь политику создания советов. Оппозиция выступала за форсирование индустриализации, и кризис НЭПа показывал Сталину их правоту. Но он уже не мог примириться с Троцким, и смена курса была возможна только после ликвидации левой оппозиции как силы, которая может претендовать на власть. Сталин будет готов принимать идеи со стороны, но он, а не кто-то другой должен решать, какие идеи принимать, а какие - нет.

Вначале июля Сталин пришел к выводу: «Мы использовали уханскую верхушку как только можно было ее использовать. Те-

перь надо ее отбросить» 63 . Но Коминтерн призывал: «Ухань должен быть центром за другой путь развития КитаяБ», и в то же время, наученный горьким опытом союза с Чан Кайши, давал указание коммунистам: «Стройте свои вооруженные силы» 64 . Военные приготовления коммунистов были замечены левыми гоминь-дановцами. В июле и они разгромили КПКи объединились с Чан Кайши. Тысячи коммунистов погибли. Вотчаянии КПКпопыта-лась поднять восстания в городах Китая. ВКантон для этого прибыли эмиссары Коминтерна, в том числе видный деятель ВКП(б) В. Ломинадзе. Но население не поддержало коммунистов, и выступления были подавлены.

Китайская катастрофа потрясла коммунистов всего мира. Последние надежды на мировую революцию рухнули, тысячи китайских товарищей погибли. Сталинская политика потерпела полный крах. Части оппозиционеров «казалось, что столь очевидное банкротство сталинской политики должно приблизить победу оппози-ции» 65 . Это позволило Троцкому утверждать: «буржуазия, о которой говорилось, что мы ее используем и выбросим, как выжатый лимон, использовала на деле нас. Мы помогли ей сесть в стремя, она нас ногой отбросила, захватила всю власть, обескровила пролетариат. Аза неделю до этого Сталин брал на себя ответственность за политическую линию Чан Кайши. Это худший обман партии, - этого никогда не было в истории нашей партии,- говорят, что Центральный Комитет «все предвидел», а на деле было прямо противоположное» 66 . Итак, Сталин ошибся в Китае. Значит, он может ошибаться и в СССР. Оппозиция была права в критике китайской политики, значит, она может быть права и в отношении НЭПа.

Военная тревога и наступление оппозиции

Разгром коммунистического движения в такой огромной стране, как Китай, создавал впечатление, что империализм переходит в глобальное контрнаступление, что нужно ждать нападения на СССР. Это подтверждалось и серией событий накануне переворота Чан Кайши. Произошли налеты на советские представительства в Лондоне и Пекине с последующей публикацией захваченной документации о вмешательстве СССР в дела Китая и Великобритании. Отношения с последней тоже стали быстро ухудшаться, что объяснялось прежде всего советской поддержкой

стачки британских шахтеров. Вмае 1927 года дипломатические отношения с Великобританией были разорваны. В советском руководстве опасались, что страны Запада могут предпринять военную акцию против СССР с помощью стран Восточной Европы. Поэтому шокирующее впечатление в Москве произвело убийство советского посла П. Войкова в Варшаве 7 июня. Его сравнивали с выстрелом в Сараево, который спровоцировал Первую мировую войну, и ждали новых провокаций.

В стране началась военная тревога. На этот раз это была не пропагандистская шумиха: «существующая ныне паника, которая слышится в каждом публичном выступлении и читается в каждой статье партийных лидеров, не «поддельная»Б, эта нервозность успешно передается всему советскому народу» 67 , - докладывал британский дипломат. Чехословацкий дипломат также сообщал, что в 1927 году «увеличивается число санитарных поездов. Многие фабрики и заводы перешли к работе на оборону…» 68 . Но СССР все еще был слишком слаб, чтобы воевать с коалицией своих западных соседей, поддерживаемых Великобританией и Францией.

Военная тревога только обострила кризис НЭПа. Э. Карр комментирует: «В1927 году кризис во внешних делах СССР, а также первый взрыв увлеченности планированием отвлекли внимание от аграрных проблем. Урожай, хотя и менее обильный, чем в 1926 году, был вполне удовлетворительным, и предполагалось, что хлебозаготовка, как и в прошлом году, пройдет спокойно. Эта уверенность была совершенно неоправданной. По сравнению с предыдущим годом настроения изменились. Тревожная международная ситуация, разговоры о войне, об оккупации - все это беспокоило теперь и деревню. После двух урожайных лет крестьянин впервые с начала революции наконец почувствовал себя уверенно. Узажи-точного крестьянина были запасы зерна и денег. Промышленные товары, которые ему могли бы понадобиться, купить было почти невозможно. Деньги опять обесценивались инфляцией; в такой неопределенной ситуации зерно оказывалось самой надежной валютой. Крестьянам, имевшим большие запасы зерна, не было никакого смысла отправлять их на рынок. Поэтому осенью 1927 года зерна сдали государству чуть не в половину меньше, чем в 1926 го-дуБ «Зимой 1927/28 года в городах очереди за хлебом стали обычным делом, масло, сыр и молоко - редкостью. Государственные запасы зерна истощились» 69 .

Военная тревога стала лишь спусковым крючком давно назревавшего кризиса. Уже с начала года большевистское руководство предпринимало рискованные шаги, чтобы выйти из заколдованного круга, заставить зажиточных крестьян сдавать хлеб по более низким ценам. Государство отказалось от традиционного повышения цен весной, когда хлеб продавали владельцы крупных запасов. Считалось, что в условиях государственной монополии кулаки никуда не денутся и все равно продадут хлеб осенью. Но они не продали его. Крестьяне не были настолько богаты, чтобы отказываться от продовольствия, которое было необходимо самим. Более того, они сами регулировали объем производства, снижая его в соответствии с более чем скромными возможностями купить что-то у города. В 1926-1927 годах производство хлеба упало на 300млн. пудов 70 .

Троцкий оказывался прав в том, что если большевики не хотели потерять контроль над экономической ситуацией, а значит, и власть, им нужно было возвращаться к политике нажима и конфискации - другими методами их кадры не владели. Бухарин вынужден наметить пути отступления от прежней политики: «Мы должны теперь… сомкнутым фронтом, вместе с середняком, успешно начать более солидный нажим на нашего основного противника в деревне - на кулака» 71 . Зиновьев комментирует этот поворот официальной идеологии: «Значит, оппозиция боролась не даром. Значит, она была права - если даже у Бухарина смогла вырвать перед съездом такое заявление» 72 .

Все чувствовали, что «гражданский мир» хрупок, и коммунисты готовы перейти к террору в любой момент. На следующий день после убийства Войкова ОГПУрасстреляло 20«белогвардейцев». Вмире оценили этот акт как возвращение красного террора, за-ложничество. Эта конвульсивная реакция была порождена рекомендацией ОГПУ, которое здесь преследовало и собственную цель - спрятать «концы» провала операции «Трест». Дело в том, что в течение нескольких лет органы ОГПУкультивировали монархические кружки, создав из них контролируемую собственными агентами организацию. «Трест» с помощью ГПУвыстроил каналы переброски людей через границу. Это позволило арестовать международного авантюриста С. Рейли. Однако в 1927 году в СССР проникли несколько белогвардейцев (возможно, с помощью деятелей «Треста»). Оказавшись в СССР, боевики не пошли на доклад к руководству «Треста», а занялись террором. Они заложили

бомбу в помещение общежития ОГПУ (она была обнаружена до взрыва) и бросили бомбы в Центральный партийный клуб в Ленинграде. Один человек погиб, несколько было ранено. 8 июня одна группа боевиков безнаказанно ушла в Финляндию. Другую удалось уничтожить. Эти события напомнили советским руководителям, увлеченным внутренней борьбой, что эмиграция не дремлет. ОГПУ решило пожертвовать своим «рассадником монархизма», чтобы продемонстрировать успехи в борьбе с терроризмом и доказать внешним врагам, что не стоит рассчитывать на поддержку в стране. Для расстрела были отобраны деятели монархического подполья, эмиссары эмиграции, проникшие в страну в 1926-1927 годах, бывшие белогвардейцы и царские чиновники.

Расстрел 10 июня политически вернул страну ко временам военного коммунизма. Оппозиция чувствовала себя на коне - настали времена торжества ее вождей. Они рассчитывали, что в условиях военной опасности их опять призовут к руководству. Тем более что в вопросах внешней политики чуть ли не каждый новый день доказывал их правоту. Так, оппозиция выступала за прекращение работы Англо-русского профсоюзного комитета, где сотрудничали коммунисты и социал-демократы. Расстрел «заложников» вызвал возмущение представителей Генерального совета Британской конфедерации труда, комитет распался, что вызвало глубокое удовлетворение оппозиции: «протест генсоветчиков против расстрела нами двадцати белогвардейцев доконал идею англо-русского комитета» 73 .

Но Сталин не торопился мириться. Более того, оппозицию подозревали в том, что она будет принимать участие в обороне СССР на своих условиях. Это вызвало возмущение Троцкого и Зиновьева: «Клеветнические клички «пораженцы» и «условные оборонцы» к нам не пристанут, рабочие Вам в этом не поверят» 74 .

Вмае 1927 года, по свежим следам китайской катастрофы, Троцкий, Зиновьев и Каменев написали открытое письмо в ЦК, под которым собрали сначала 83 подписи старых большевиков, а затем более 3000 подписей членов партии. Правда, часть подписавших сняли свои подписи. Такие случаи широко освещались в печати. Но это не смущало оппозиционеров: «подавляющее число отходов - не результат свободного выбора идейных позиций, а капитуляция перед аппаратом» 75 , - писал Л. Смилга. Ничего страшного - на место отошедших единиц приходят сотни.

Разоблачая международную политику Сталина и Бухарина, оппозиционеры грозили партии внешним вторжением. Апеллируя к

традициям старого большевизма, оппозиционеры требовали восстановить внутрипартийную демократию (но ни в коем случае - демократию вне партии).

НЭП привел, по мнению оппозиционеров, к сползанию от революции к «термидору».

«Якобинцы» требовали защитить пролетариат от натиска бюрократии, кулачества, новой буржуазии (нэпманов), буржуазных специалистов. Главным средством возрождения пролетариата по-прежнему считался индустриальный рывок, который мог бы наконец превратить страну в единую «социалистическую» фабрику. «Отставание крупной промышленности от требований, предъявляемых к ней со стороны народного хозяйства (товарный голод, высокие цены, безработица) и со стороны советской системы в целом (оборона страны) приводит к усилению капиталистических элементов в хозяйстве Советского Союза - особенно в дерев-не» 76 ,- писали авторы «Письма 83-х» и призывали исправить это положение. Оппозиционеры чувствовали, что для них наступил последний и решительный бой.

Неудача внешней политики правящей группы ставила ее перед выбором- или позволить усилиться оппозиции до такой степени, что она станет «позицией» партии, или разгромить ее, если не аргументами, то организационно-репрессивными мерами. «Борьбу на истощение» против оппозиции, ведущуюся за последнее полугодие, Сталин решил теперь заменить «борьбой на истребление». Почему? Потому что Сталин стал слабее; его банкротство в китайском и англо-русском вопросе очевидно, как и тяжкие последствия этого банкротства для нашего международного положения. На Сталина нажимает растущее правое крыло: зачем лез в генеральную стачку и в Китай? 77 . Авторы письма призывали большинство к примирению. Они действительно хотели этого, особенно теперь, когда их правота столь заметна. Набрасывая тезисы к очередному из бесчисленных выступлений 1927 года, Каменев пишет: «Мы хотим парт. легальности»- и обводит это изречение в рамку. «Что такое легальность? а) Сохранение устава. Выборность. б) Тон полемики. в) Совместная работа» 78 . Эти условия обеспечили бы им возвращение к власти, как только партийная элита осознает, что без опытных вождей из сложившейся ситуации не выйти.

Несколько раз летом лидерам левых казалось, что ситуация вот-вот переломится. Так, например, в июне Зиновьев срочно вызвал

Каменева в Москву: «Случились новые события, на этот раз в нашу пользу. Предстоят серьезные решения» 79 .

«Письмо 83-х» было широко распространено и стимулировало широкую дискуссию: повсеместно проходили полулегальные собрания, на которых встречались тысячи членов партии, а затем и беспартийных, что угрожало основам большевистского режима.

Критика бюрократии левой оппозицией становилась все более радикальной, причем даже на заседаниях партийного суда ЦКК, куда время от времени вызывали оппозиционеров. Осудить их не удавалось. Результаты этих прений были неутешительными для Сталина: «Получается впечатление сплошного конфуза для ЦКК. Допрашивали и обвиняли не члены ЦКК, а Зиновьев и Троцкий» 80 . Троцкий говорил: «Товарищи, не надо смешивать социалистическое отечество с начальством. Мы заявляем: сталинский режим мы будем критиковать до тех пор, пока вы нам механически не закроете рот. До тех пор, пока вы не вгоните нам в рот кляп, мы будем критиковать этот сталинский режим, который подорвет все завоевания Октябрьской революции, а они нам так же дороги, как и вам» 81 . Выводы Троцкого становились более смелыми: «Государственный и хозяйственный аппарат прочно захватывается несменяемой кастой чиновников. Эти чиновники уже противостоят трудящимся массам как новое господствующее сословие, воплощая в своем лице неслыханный рост бюрократических извращений рабочего государства» 82 . Да, государство все еще «рабочее», но реальная власть в руках бюрократического сословия. Отсюда один шаг до понимания того, что и партия, и государство, и власть носят классовый бюрократический характер.

Троцкий, который всегда поддерживал насилие против небольшевистской оппозиции, теперь предупреждал, что бюрократические репрессии со временем распространятся на всех нынешних идеологов партии: «Кто голосует всегда на 100% с вами, кто вчера по приказу «крыл» Троцкого, сегодня Зиновьева, завтра будет крыть Бухарина и Рыкова, тот никогда не будет стойким солдатом в трудный час революции» 83 . Он спрашивал своего оппонента А. А. Сольца, обвинявшего оппозицию в контрреволюционности и угрожавшего ей репрессиями: «По какой главе Сольц собирается нас расстреливать?.. s Яопасаюсь, тов. Сольц, что вы собираетесь нас расстреливать по устряловской, т. е. термидорианской, главе». На возражение Сольца, что он тоже революционер, Троц-

кий был готов ответить молниеносно: «Термидорианцы были якобинцами, только поправевшими» 84 .

Рассуждавший в то время о термидоре, Троцкий оставался якобинцем, то есть революционером, готовым навязывать народу свои авторитарные схемы и воспринимавшим как контрреволюцию любое отклонение от этих схем. Явлениями одного порядка для него были и выступления против бюрократической диктатуры большевиков в пользу советской демократии, которые он подавлял в Кронштадте в 1921 году, и нынешняя авторитарно-бюрократическая политика Сталина: «Кронштадтская форма термидора - военное восстание. Но при известных условиях можно более мирно сползти к термидору. Если кронштадтцы партийные и беспартийные, под лозунгом Советов и во имя Советов спускались к буржуазному режиму, то можно сползти на термидорианские позиции даже со знаменем коммунизма в руках. Вэтом и состоит дьявольская хитрость истории» 85 . «Дьявольская хитрость истории» и историческая трагедия Троцкого заключались в том, что «Наполеон», покончивший с «термидором», придет к власти, взяв на вооружение лозунги Троцкого. Этим «Наполеоном» будет Сталин, который в 1927 году был оплотом «правой» политики, а в 1929 году станет «левее» 86 Троцкого.

Аппарат вычищал партийные и государственные органы от оппозиционеров либо перемещал их с места на место, лишая реальной власти. Сторонники большинства вели себя все более агрессивно: «На партийных собраниях то и дело раздаются фашистские речи о необходимости физической расправы с ленинцами. Сталинский аппарат не побеждает идейно оппозицию, а подавляет, ломает, обезличивает, политически разлагает и убивает отдельных лиц» 87 ,- возмущался Смилга.

Но сломать лидеров оппозиции пока не удавалось. Памятуя неудачный опыт ЦКК, против Троцкого и Зиновьева был выставлен объединенный пленум ЦКи ЦКК, который проходил 29 июля - 9 августа. Троцкий и Зиновьев обвинялись в том, что они распространяют фракционную декларацию 83-х, выступают с антипартийными речами, обвиняют партию в термидорианстве, заявляют, что партийный режим страшнее войны. Особую опасность для правящей группы представляло «печатание и распространение фракционной литературы не только среди членов партии, но и беспартийных, организация подпольных фракционных круж-ков» 88 и организация демонстрации (под этим понимались проводы Смилги на Дальний Восток, куда его услал секретариат ЦК).

Сталин накопил богатый опыт проведения политических баталий с оппозицией. А. Микоян вспоминает: «Было приятно видеть, как Генеральный секретарь партии начал бой с оппозицией: Бдал возможность членам ЦКвступить в драку с оппозицией, а когда все карты оппозиции были раскрыты и частично биты, он сам стал их добивать со спокойствием и достоинством, не в тоне обострения, а, наоборот, успокоения» 89 .

Сталин успешно вел кампанию. Троцкому просто не давали говорить, постоянно его перебивая. Продираясь через крики цекис-тов, Троцкий пытался обвинять Сталина и Бухарина в пересмотре ленинизма и диктатуре. На обвинения в том, что выступая против руководства, оппозиция подрывает обороноспособность страны, Троцкий ответил: «Партия должна сохранять контроль над всеми своими органами во время войны, как и во время мира» 90 . К аргументам Троцкого не очень прислушивались. Решение об исключении Троцкого и Зиновьева из партии было принято за основу. Они решили, что уже исключены, и не пошли на заседание ЦК 6 августа. Однако сценарий расправы еще не был завершен. Как в царские времена, для унижения жертвы в последний момент предполагалось помилование. А«висельники» не собираются его принимать! Орджоникидзе, не знавший об отсутствии Троцкого и Зиновьева на заседании ЦК, начал риторически обращаться к ним: «Пусть они мне ответятБ» На это остававшийся в зале Каменев крикнул: «Зиновьев не может Вам ответить, ибо он и Троцкий исключены Вами из ЦК» 91 . Встане большинства случился переполох. За опальными вождями послали. Им торжественно заявили, что пока они еще не исключены из ЦК, что им дают последний шанс. Немедленное исключение грозило расколом партии, а Сталин в это время еще планировал тянуть время, держать вождей оппозиции на грани исключения, но не рисковать. Ведь исключение Троцкого из партии могло вызвать ее раскол и возникновение второй коммунистической партии в полуподполье. Ивсе это - в условиях опасности военного вторжения.

Стороны, утверждая, что их противник «дрогнул», договорились о компромиссе. Началась новая торговля о тексте, который должны подписать оппозиционеры. Быстро договорились на осуждении фракционности (оппозиция была против фракционности и считала свои действия вынужденным ответом на произвол сталинской фракции), об отказе от создания второй компартии. После недолгих препирательств оппозиция согласилась признать, что

термидорианское перерождение партии не стало фактом, есть только такая угроза. Вответ оппозиция требовала объявления официальной дискуссии по ее платформе. Сталин рекомендовал принять эти условия.

Лозунгом оппозиции стало: «Ни новое 16 октября, ни лозунг второй партии» 92 . Она уже не хотела идти на уступки, надеясь вернуть себе большинство в партии по мере «полевения» ситуации в стране. Когда недовольство сталинско-бухаринским курсом станет массовым, произойдет «сдвижка власти». Это может произойти как в условиях военных поражений (Троцкий приводил в пример - приход к власти Клемансо во время мировой войны), так и в условиях острого социального кризиса. Троцкий, Зиновьев и Каменев теперь будут дышать в затылок Сталину - только оступись. Левая оппозиция продолжала призывать себе на помощь и Ленина. Подробно разобрав «завещание» Ленина, которое теперь распространялось оппозиционерами самиздатом, Г. Сафаров делает вывод: «Партия, несмотря на двухгодичное существование сталинского режима внутрипартийного террора - имеет еще достаточно сил, чтобы добиться осуществления завещания Ленина» 99 .

Ставкой оппозиции стал XV съезд партии. Левые понимали, что сталинский аппарат не даст троцкистам завоевать большинство на съезде, но они надеялись сагитировать массы делегатов. Поскольку дискуссия все же была объявлена, они выдвинули свою платформу.

Ветераны борьбы с троцкизмом на историческом фронте и сейчас считают, что «изначальная нереализуемость заявок, помноженная на громадную амбициозность их авторовБ лишала эти платформы политической перспективы» 94 . Так хотел представить дело и Сталин: нереально, одни амбиции. Но в политике нет людей без амбиций. Они лишь по-разному проявляются. Авот «нереализуемость» троцкистских идей весьма сомнительна. Ведь их социально-экономическая составляющая была позднее почти полностью, а иногда и с избытком реализована Сталиным, а политическая - взята на вооружение Бухариным. Так что присмотримся к программе троцкизма повнимательней.

Проект платформы большевиков-ленинцев (оппозиция) к XV съезду утверждал: «Группа Сталина ведет партию вслепую» 95 , скрывая силы врага, не давая объективно анализировать трудности. К этим трудностям левые относили медленный рост промышленности и заработной платы рабочих, тяжелое положение бедняков и батра-

ков, рост безработицы, потворство кулачеству, которое контролирует значительную часть товарного хлеба и продолжает усиливаться.

Платформа выдвинула ряд обычных социал-демократических требований по защите труда, в частности предложила повышать заработную плату в соответствии с ростом производительности труда. Это справедливое требование, однако, лишало государство возможности получать дополнительную прибыль при росте производительности, что в условиях дефицита средств было совсем некстати. Левые рассуждали, как марксисты в эксплуататорском обществе, а правые и центристы (группа Сталина) - как прагматики, которым нужны были деньги на индустриализацию.

Платформа призывала к борьбе против сельской буржуазии: «Растущему фермерству деревни должен быть противопоставлен более быстрый рост коллективов. Наряду с этим необходимо оказывать более систематическую помощь и бедняцким хозяйствам, неохваченным коллективами, путем полного освобождения их от налога, соответствующей политики землеустройства, кредита на хозяйственное обзаведение, вовлечение в сельскохозяйственную кооперацию».

Лишенному точного классового содержания лозунгу «создания беспартийного крестьянского актива через оживление Советов» (Сталин - Молотов), что приводит на деле к усилению руководящей роли верхних слоев деревни, нужно противопоставить лозунг создания «беспартийного батрацкого, бедняцкого и близкого к ним середняцкого актива» 96 . В 1928-1929 годах Сталин возьмет на вооружение эти предложения, и даже перевыполнит их, проводя коллективизацию.

Платформа подвергла критике проект пятилетнего плана, разработанный комиссией Госплана, особенно - «затухающие» темпы роста. Эти темпы хороши для капиталистического государства, но при централизации ресурсов в единых государственных руках - можно выжать гораздо большую скорость. И здесь Сталин прислушивается к аргументам Троцкого.

Но где взять средства на индустриальный рывок? Левые советуют - резко увеличить долю государственного бюджета в национальном доходе, то есть усилить огосударствление экономики: «провести действительное обложение всех видов сверхприбыли частных предпринимателей», «в целях усиления экспорта обеспечить изъятие у зажиточно-кулацких слоев, примерно у 10% кре-

стьянских дворов, в порядке займа, не менее 150 миллионов пудов… хлебных запасов»; кроме того, необходимо снижение промышленных цен, сокращение бюрократических аппаратов, усиление экономии под контролем «масс», подбор компетентных руководителей (нынешние - не очень компетентны, но усилить роль спецов оппозиция не предлагала, надеясь продвинуть свои кадры); а также мобилизация частных накоплений банками за счет нажима на частника (не давать спекулировать - поневоле понесет деньги в госбанк). При этом платформа предлагала отказаться от продажи водки, повысить ассигнования на оборону, на промышленность вообще, на электрификацию, транспорт, жилстроительство, кол-лективизацию 97 . Если суммировать эти предложения, левые предлагали изъять средства у частных предпринимателей (возможно - ценой полного подавления частной инициативы) и направить их на ускорение темпов индустриализации и коллективизации. Это был рискованный ход. Если государственный сектор не заработает, когда частный уже разрушится,- обвалится вся экономика. Поэтому левая оппозиция предлагает относительно осторожные меры, которые, как кажется, не добивают частника до конца. Уже в 1928 году правящее большинство пойдет по этому пути, и выяснится, что полумер не хватает. Нужно решаться - или отказ от государственного социализма, или рывок к нему несмотря ни на какие жертвы общества.

В области внешней политики левые предлагали отказаться от внешнеэкономических уступок даже в условиях военной угрозы (иначе мировой рынок растворит социалистические элементы в советской экономике) и «взять курс на международную револю-

Своим противником в правящей элите левые считают аппарат-но-центристскую группу Сталина, воздействующую на хозяйственное руководство (Рыкова и др.) бывших эсеров и меньшевиков, которые составляют около четверти партактива (а сколько еще беспартийных спецов, включая теоретиков всего течения Кондратьева, Чаянова и др.), профсоюзную верхушку Томского и ревизионистскую «школу» красных профессоров во главе с Бухариным. Чтобы исправить положение, оппозиция предлагает восстановить внутрипартийную демократию в духе последних статей Ленина и резолюции 5 декабря 1923 года. Но, как мы видели, эти планы вели к демократии только для партийных верхов.

А вот группа «Демократического централизма» Т. В. Сапронова и В. Смирнова (группа 15-ти - по числу подписей старых большевиков под их платформой «Под знамя Ленина», вышедшей в июне 1927 года) применила к сложившейся ситуации свои предложения, выдвинутые еще во время профсоюзной дискуссии 1921 года, когда решалось - какой быть социальной системе Советской России по окончании гражданской войны. Тогда идеи производственной демократии были похоронены под прессом ленинского авторитета. Теперь, когда производственный и государственный авторитаризм зримо вел к бюрократизации, «демократические централисты» решили напомнить партии и рабочим о своих предложениях: «Внутренний распорядок на фабрике должен быть изменен в сторону его демократизации. Должен быть твердо проведен курс… на усиление участия рабочей массы в управлении производством. В этих целях:

а) при назначении директоров заводов и их помощников предполагаемыми высшими хозяйственными органами кандидатуры должны становиться на обсуждение общих или цеховых собраний рабочих, которые могут выдвигать и собственные кандидатуры. Окончательное назначение может быть сделано лишь после такого обсуждения, на основании учета отношения рабочих к выдвигаемой кандидатуре и предложений общих собраний;

б) при директоре завода должно быть создано постоянное совещание из высшей администрации, представителя производственного совещания и представителей рабочих, выбираемых на общих собраниях рабочих. Решения этого совещания не являются обязательными для директора, но все основные вопросы деятельности предприятия должны обсуждаться на нем так, чтобы выборные от рабочих были вполне в курсе дел предприятия, а администрация знала отношение рабочих к проводимым мероприятиям. Та же система должна быть проведена и в крупных цехах;

в) вместо теперешней пестроты в организации производственных совещаний, должна быть всюду проведена выборность этих совещаний и подотчетность рабочим. Работа их должна быть теснейшим образом связана с работой упомянутых выше постоянных совещаний при директоре завода» 99 .

Сапронов и его сторонники были настроены в отношении Сталина гораздо категоричнее. Они критиковали осторожность Троцкого: «Надо решительным образом отбросить тактику пассивного выжидания, ориентировку на «полевение» руководящей груп-

Подавление левых большевиков

Сталин понимал, что в условиях, когда оппозиция оказывается права в споре о стратегии большевизма, когда вот-вот придется принять ее предложения почти по всем экономическим и внешнеполитическим вопросам, чисто политическими методами проблему борьбы за лидерство не решить. Распространение оппозиционных материалов лишало правящую группу монополии на прессу, возможности клеветнически интерпретировать лозунги оппозиции. Партактив мог понять, что его обманывают. Троцкистам со временем удалось бы сагитировать партию, особенно по мере дальнейшего углубления кризиса.

пы или ее расслоение в результате внутренних трений. Так называемые «центристы» (Сталин и К°) служат лишь прикрытием для так называемых «правых» (Рыков, Калинин и пр.), а на деле ведут политику этой первойБ Троцкистско-зиновьевский блок все еще не может отделаться от этих иллюзий, из чего и вытекают его шатания и ошибкиБ Цитаделью правой опасности является сталинская группа и подчиненный ей партаппарат (из этого исходила вся оппозиция перед дискуссией 1926 г.), оппозиция Зиновьева-Троцкого неоднократно ориентировала партию на то, что сталинская группа может сама начать бороться с правой опасностью» 100 . Кажется, что в этом споре правы оказались троцкисты. Впоследствии оказалось, что Сталин под давлением обстоятельств легко может отказаться от «термидорианской» экономической политики. Для части троцкистов это станет сигналом для примирения с ним. Но «демократические централисты» оказались дальновиднее в другом - «полевение» Сталина не остановит бюрократического «перерождения». Вэтом отношении Сталин, даже проводя левую экономическую политику, остался правым, «термидорианцем» и даже «бонапартистом», ибо содействовал усилению раскола общества на классы, укреплению бюрократической системы.

«Объединенная оппозиция» отмежевалась от «слишком» демократических предложений 15-ти, но с оговоркой: «Мы держимся того мнения, что платформа 15-ти должна быть напечатана в партийной печати, как это всегда делалось при Ленине» 300 . Впрочем, пока не была опубликована и платформа «Объединенной оппозиции».

И начались обыски на квартирах рядовых троцкистов. Искали «компромат». «Чтобы скрыть нашу платформу, Сталину ничего не осталось, как «перекрыть» политику «уголовщиной» 102 ,- считали Зиновьев, Смилга и Петерсон. 13 сентября был разгромлен центр перепечатки троцкистских материалов. Было объявлено, что обнаружена подпольная троцкистская типография. Оппозиция язвительно комментировала: «Но, на деле, ГПУзахватило только пару пишущих машинок, стеклограф и ротатор, т.е. такую «типографию», которая имеется в любом советском учреждении» 103 . Оказалось, что конкуренцию советским учреждениям составили Преображенский, Серебряков и Шаров, которые признали себя собственниками обнаруженного «оборудования».

18 сентября ГПУарестовало неких Щербакова и Тверского, которые обсуждали с бывшим врангелевским офицером возможность организации военного переворота и приобретение типографского оборудования. Планы эти явно противоречили друг другу, скорее всего недовольные обсуждали разные варианты борьбы с советской властью. Но им не повезло - офицер был агентом ГПУ.

Теперь можно было «связать» через «типографское оборудование» два следа - белогвардейский, особенно жуткий, поскольку едва отгремело эхо июньских терактов, и троцкистский. Обвинения большевиков в политической уголовщине в СССР еще не звучали. Троцкисты тут же напомнили о том, как Временное правительство обвиняло большевиков в организации путча на немецкие деньги (среди обвиняемых тогда были Троцкий и Зиновьев), а также о методе «амальгамы», применявшемся «термидорианцами» во время Французской революции. На самом деле этот метод, заключавшийся в объединении в одном процессе обвиняемых революционеров и контрреволюционеров, был опробован как раз якобинцами, т. е. левыми. Но троцкисты упоминали именно нужную им аналогию.

Оппозиционные лидеры с гневом отмежевались от связи с белогвардейским подпольем: «22 сентября, от имени Политбюро и Президиума ЦККразослано было всем партийным организациям извещение о раскрытии типографии, в которой говорилось, что:

«Часть арестованных беспартийных действительно связана с некоторыми лицами из военной среды, помышляющими о военном перевороте в СССР по типу переворота Пилсудского… Раскрытие подпольной типографии было побочным и неожиданным результатом арестов беспартийных лиц, имеющих отношение к группе

военного заговора. ОГПУне вело и не ведет следствия по делу о нелегальной оппозиционной типографииБ единственной связью между оппозиционной печатней и военным заговором явился агент ГПУ, следивший за белогвардейцами и за оппозицией» 104 . Оппозиционеры издевались над разъяснениями чекистов, которые объявляли: «Не вина ОГПУ, если союзники оппозиции из числа беспартийный интеллигентов оказались в тех (?) или иных (?) связях с военными, помышляющими о военном путче» 105 . Да, ОГПУ еще не могло доказать такие связи и даже провоцировало их. Но считал ли Сталин невозможным, что «загнанные в угол» троцкисты захотят восстановить свои старые связи с военными? На всякий случай он вычищает из армии активных троцкистов, а не очень активных перемещает на безопасные посты вроде атташе за рубежом.

Вэтот раз амальгама не склеилась. Тезисы оппозиции стали печататься в дискуссионном листке «Правды» под названием «Контртезисы троцкистской оппозиции о работе в деревне» (настоящее название платформы было издевательски дано в примечании).

Тем временем сталинцы выдвинули еще более тяжкое обвинение… Выступая 26 октября, Молотов заявил: «Оппозиция воспитывает в своей среде некоторые такие элементы, которые готовы на любые способы борьбы с партией. Поэтому заострение борьбы на личных нападках, на травле отдельных лиц может служить прямым подогреванием преступных террористических настроений против лидеров партии» 106 . Верил ли Молотов в то, что говорил? Терроризм в России того времени не считался предосудительным сам по себе. Революционный терроризм вызывал восхищение, контрреволюционный - возмущение. Ачто если кто-то из тысяч сторонников оппозиции решит, что термидорианское перерождение партии уже завершилось, что во главе партии стоят контрреволюционеры? Со времен гражданской войны у многих сохранилось оружие. Оппозиция восприняла заявление Молотова с возмущением: «Зная, с кем мы имеем дело, мы предполагаем, что ко всем эффектам с «врангелевским офицером» хотят прибавить еще какой-либо эффект» с «покушением» на лидера - чтобы развязать себе руки для какой-нибудь расправы» 107 . В 1927 году эта «бомба» не взорвалась. Она продолжала лежать до 1934 года.

ОГПУне склонно было вникать в идеологические тонкости - его работа заключалась в поиске заговорщиков, и они были готовы к репрессиям против каждого, кто ведет себя как заговорщик.

Оппозиционеры еще пытаются апеллировать к революционному прошлому нынешних властителей. Так, оппозиционер С. Зорин писал своему бывшему товарищу Бухарину по поводу ареста рабочего типографа Фишелева, до революции работавшего в газете Бухарина: «Социализм вообще немыслим с такими атрибутами, как тюрьмы для лучших пролетариев-коммунистов» 108 . Можно было бы понять это и несколько лет назад, когда коммунисты стали бросать в тюрьмы пролетариев-социалистов.

Оппозиция так часто говорила об интересах рабочих, что в условиях отстранения от последних рычагов власти ее лидеры стали задумываться о выходе прямо на пролетариат: «Масса беспартийных рабочих все внимательнее прислушивается к нашим разногласиям, все с большей жаждой старается узнать подлинную правду - прежде всего: чего требует оппозиция» 109 , - писал Зиновьев. Агитаторы оппозиции стали выступать перед беспартийной рабочей массой на предприятиях. Оппозиция вышла за пределы партии, и это было Рубиконом, перейдя который троцкисты обрекали себя на репрессии. Монополия партии на политическую жизнь была для большевистского руководства священной. Обличение усилившейся эксплуатации привлекла к ней симпатии рабочих. Сотни беспартийных подписывали просьбы к оппозиционерам выступить у них в цехах. «На фабриках Орехово-Зуевского района, на заводах «Манометр», «Дукс», фабрике «Красный Октябрь», на подольском заводе «Госшвеймашина», в Харькове на заводе ВЭК, типографии им. Петровского, открытых собраниях ячеек и заводских собраниях рабочие, при постановке вопроса об оппозиции, требовали докладчиков от оппозиции и покидали собрания, когда аппаратчики в этом отказывали» 110 ,- утверждали «демократические централисты».

Вто же время летние успехи троцкистов в партии оказались пирровой победой - бюрократия сплотилась, отобрала у оппозиции часть лозунгов, оппозиционеров снимали с постов, а некоторых и арестовывали. Несмотря на то, что документы оппозиции по-прежнему распространялись под грифом «Только для членов ВКП(б)» 111 , левые и правые уже действуют как две партии. На стороне одних - недовольный НЭПом беспартийный рабочий актив, на стороне других - беспартийные спецы.

Воктябре Троцкому и Зиновьеву удалось оказаться на официальной трибуне в Ленинграде. Увидев опальных вождей революции на трибуне, толпа ринулась к ним, выкликая имена Троцкого

и Зиновьева, на которые уже пала харизма страдальчества. «Энтузиазм, с которым встречались наши товарищи, был похож на энтузиазм рабочих Ленинграда в 17-м году, когда на трибуне появлялся Ленин» 112 ,- рассказывал наблюдавший события сторонник оппозиции. Колонны заводов выкрикивали лозунги: «Да здравствуют истинные вожди революции!» Такое вряд ли могло быть случайностью - на ленинградских заводах сохранялся сильный актив оппозиции, который подготовил рабочих к тому, что они увидят «самих» Троцкого и Зиновьева. Руководитель ленинградской партийной организации Киров оказался в глупом положении и, чтобы как-то сгладить ситуацию, перешел на трибуну с Троцким и Зиновьевым, но потом, осознав возможные последствия такого «блока» для себя лично, ретировался.

ВМоскве оппозиции удалось организовать массовое собрание (около 2 тыс. чел.) в Высшем техническом училище. Пока активисты оппозиции сдерживали натиск охранников администрации, Троцкий и Каменев излагали свои взгляды. Вэто время по приказу технического секретаря Политбюро Г. Маленкова зал отрезали от электричества. «Итогда председательствующий на собрании Л. Б. Каменев торжественно провозгласил: «Рассеем сталинский мрак ленинским светом», под восторженные аплодисменты в разных концах аудитории загорелись десятки свечей» 113 ,- вспоминал оппозиционер И. Павлов. Остроумие лидеров оппозиции привлекало на их сторону коммунистическую молодежь.

Демонстрация в Ленинграде была последней каплей, которая переполнила терпение Сталина. Он понял, что дальнейшее затягивание раскола приносит ему одни минусы. 21-23 октября 1927 года объединенный пленум ЦКи ЦККВКП(б) снова обсуждал персональные дела Троцкого и Зиновьева. На этот раз им практически не давали говорить, а в Троцкого кидали попавшимися под руку предметами - книгами, стаканом. Теперь методы, которыми большевики пользовались, скажем, в Учредительном собрании, расценивались Троцким как недопустимое хулиганство. Пленум осудил линию оппозиции и исключил Троцкого и Зиновьева из состава ЦК. «Это поставило их в положение простых граждан, на которых полностью распространяются законы о Соловках, Сибири и высшей мере наказания» 114 , - комментировал чехословацкий дипломат Й. Гирса. 22 октября, сразу после исключения вождей оппозиции из ЦК, остальные оппозиционные члены ЦКи ЦКК заявили: «Это есть прямая попытка поставить XV съезд пе-

ред актом раскола». Они обещали и дальше вместе с исключенными товарищами отстаивать дело ленинской партии «против оппортунистов, против раскольников, против могильщиков революции» 115 . «Могильщики»- слово, больно задевшее Сталина в прошлом году. Что же, Сталин уже принял политическое решение раздавить оппозицию, как в свое время раздавили меньшевиков - тюрьмами и ссылками.

Между тем на собраниях оппозиции побывали десятки тысяч людей. Входе дискуссии за оппозицию открыто проголосовали 4120 коммунистов, что не так мало, если учесть фальсификации при голосованиях и начавшиеся чистки государственных и партийных органов. Асколько сочувствовали Троцкому негласно? В. Фей-гин сообщал С. Орджоникидзе о таком тревожном для сталинистов факте: на собрании московского комсомольского актива выступление оппозиционера Тер-Ваганяна было освистано присутствующими. По окончании собрания демонстрировали документальный фильм. Вкадре появился Троцкий. «Раздались бурные аплодисменты. Потом он появляется в Брест-Литовске, потом на фронте под Казанью и т. д. Все время встречали его бурными аплодисментами… Теру выступать не дали, а Троцкого на картине (в темноте) приветствовали» 116 .

Когда Сталин станет проводить в жизнь некоторые из партийных лозунгов, симпатизировавшая Троцкому часть партийной массы его поддержит. Но доверия к Сталину, расправившемуся с оппозицией репрессивными мерами, у этих партийцев не будет. Абыли ли оппозиционеры готовы применить насилие против своих врагов? Протестуя против арестов, Троцкий утверждал: «Насилие могло играть огромную революционную роль. Но при одном условии: если оно подчинено правильной классовой политике» 117 .

Ободренные своим успехом на рабочих собраниях и коммунистических митингах, оппозиционеры решили уже организованно выступить на демонстрации 7 ноября 1927 года. «Участие в оппозиционной демонстрации с несколькими плакатами вызывалось необходимостью противопоставить правду об оппозиции той клевете, при помощи которой отравляются как партийцы, так и бес-партийные» 118 , - объясняли оппозиционеры свое возвращение к тактике оппозиционной интеллигенции времен борьбы с царизмом. Упоминание беспартийных было сознательным - левые уже не связывали себя рамками партийной дисциплины.

Во время юбилейной демонстрации в Москве и Ленинграде оппозиционеры подняли над колоннами свои лозунги: «Повернем

огонь направо - против кулака, нэпмана и бюрократа!», «Выполним завещание Ленина!», «Против оппортунизма, против раскола - за единство ленинской партии!». Оппозиционные лозунги вывешивались на стенах домов, где жили оппозиционеры. На углу Воздвиженки и Моховой красовались портреты Троцкого, Каменева и Зиновьева. Скрыши сталинисты пытались сорвать их баграми. «Активную оборону своих портретов вели оригиналы. Вооруженный половой щеткой с длинным черенком Троцкий энергично отбивал атаки» 119 . Трибуной оппозиции стала гостиница «Париж», выходившая на Манежную площадь. Оттуда Преображенский и другие лидеры оппозиции «второго ряда» обменивались приветствиями с демонстрантами. Кгостинице подъехал штурмовой отряд «большинства» во главе с секретарем Краснопресненского райкома М. Н. Рютиным и начал осаду. Вбалкон оппозиции кидали камнями, гнилым картофелем, поленьями. Затем с криками «Бей оппозицию!» и «Бей жидов-оппозиционеров!» команда Рю-тина ворвалась в номер и устроила там погром. Оппозиционеры были избиты и задержаны. Милиция не вмешивалась.

Рютин Мартемьян Никитич (1890-1937). Большевик с 1914 года. В 1917 году служил солдатом в Харбине. В 1918 году - командующий войсками Иркутского военного округа. Боролся за советскую власть в Сибири и на Дальнем Востоке. В 1925-1928 годах - первый секретарь Краснопресненского райкома ВКП(б), снят с поста за участие в правом уклоне и исключен из партии в 1930 году. В 1932 году арестован. Позднее расстрелян.

Зато при появлении оппозиционных лозунгов в толпе сразу последовала реакция. Но и леваки не были мирными агнцами: «Подоспевшая милиция арестовала по указанию сталинцев трех оппозиционеров, но по дороге к участку их догнала группа товарищей и, угрожая револьверами, освободила из-под ареста. (Нужно сказать, что многие оппозиционеры, идя на демонстрацию, брали с собой револьверы. Коммунисты и комсомольцы тогда еще не были разоружены)» 120 . Почти поголовное вооружение коммунистов со времен гражданской войны стало источником реальной угрозы для руководителей режима. Но на этот раз обошлось без стрельбы.

Кдемонстрации 7 ноября правящая фракция хорошо подготовилась. Поднимавших плакаты тут же начинали избивать, плакаты вырывали из рук и ломали. Зиновьев и Радек были задержаны

перед демонстрацией. На автомобиль, в котором ехали Троцкий, Каменев, Смилга и Муралов, было совершено нападение. Милиционеры стреляли, толпа кричала, кто-то ударил по автомобилю. В Харькове при разгоне оппозиционного собрания была открыта стрельба. Оппозиция заявила об «отказе от «смычек» (оппозиционных собраний. - А.Ш.) под угрозой физической расправы над коммунистами» 121 .

Несмотря на то, что оппозиция считала для себя возможным не подчиняться решениям грядущего XV съезда, который должен был превратиться в «узкий актив сталинской фракции» 122 , левые продолжали утверждать: «Оторвать себя от ВКП оппозиция не позволит и к организации второй партии не приступит» 123 . Но 14 ноября Троцкий и Зиновьев были исключены из партии, а другие оппозиционеры выведены из ЦКи ЦКК.

Разгром оппозиции был завершен на XV съезде ВКП(б) 2- 19 декабря 1927 года. Оппозиционеры были представлены на съезде несколькими делегатами с совещательным голосом, которых подвергли показательной идеологической «порке». При выступлении Каменева и Раковского их постоянно перебивали, не давали говорить, оскорбляли, обвиняли в предательстве партии. Рыков и Томский требовали ареста оппозиционеров. Каменев говорил о примирении с партией, о полном подчинении ей, но не об отречении от тех взглядов, которые подтвердились (как в случае с Китаем). Сместа ему кричали: «От чего же вы отрекаетесь?» Им нужно было отречение, унижение оппозиции независимо от того, права она или нет. Раковский упрекал большинство в потворстве мировой буржуазии, которая стремится «изолировать нас идейно от мирового пролетариата». Вответ кричали: «Долой меньшевиков с трибуны!» 124

Сагитировать съезд было невозможно. Оппозиция был обречена на поражение, потому что не мыслила себя вне партии. По утверждению Троцкого, уже после 7 ноября «единственной заботой Зиновьева и его друзей стало теперь: своевременно капитулиро-вать» 125 . Но и задачи троцкистов пока не очень отличались. 10 декабря съезд получил отдельные послания троцкистов (Раковский, Муралов и Радек) и зиновьевцев (Каменев, Бакаев, Евдокимов и Авдеев). Они были почти одинаковыми, в них излагались просьбы сохранить хотя бы свои взгляды, при условии роспуска фракций. Сталин уже не верил таким заявлениям: «Говорят, что оппозиция имеет в виду подать съезду некое заявление насчет того, что она,

оппозиция, подчиняется и будет подчиняться всем решениям партии (голос: «Так же, как в октябре 1926 года?»), распустит свою фракцию (голос: «Мы слышали это два раза!») и будет отстаивать свои взгляды, от которых она не отказывается (голоса: «О-о». «Нет, мы уж лучше их сами распустим!»), в рамках партийного устава. (Голоса: «Соговорочками». «Унас рамки не резиновые».) Ядумаю, товарищи, что ничего из этой штуки не выйдет» 126 .

Большевики были привержены идее военной дисциплины в своей партии и считали существующий уровень свободы мнений вполне достаточным. Оппозиция предлагала расширить его до пределов, чреватых расколом. Уровень политической культуры большевистских руководителей в большинстве своем был не высок, они пока не чувствовали нужды в свободе мнений. Позднее, после крупных провалов 1930-1933 годов, печальный опыт научит авторитетных руководителей, что решения сначала нужно обсуждать, а потом выполнять. Но право на обсуждение уже будет отнято. Даже без обсуждения многим станет очевидна правота критики оппозиционерами сталинского курса. Но это будет позднее.

XV съезд ВКП(б) пришел к выводу, что «оппозиция идейно разорвала с ленинизмом, переродилась в меньшевистскую груп-пу» 127 , и исключил из партии 75 лидеров Объединенной оппозиции и 15«демократических централистов». 19 декабря зиновьевцы попросились назад, но съезд предложил им обращаться в свои парторганизации в индивидуальном порядке. Исключенные из партии оппозиционеры были отправлены в ссылку, как социал-демократы начала XX века. 16 января 1928 года. Троцкий был выслан из Москвы в Алма-Ату. Возможности для легального действия у видных оппозиционеров больше не было, на свободе осталось не много активных троцкистов. Рабочий класс не заступился за левую оппозицию - дальше простого интереса к ее мнению дело не пошло.

Оппозиция потерпела поражение в легальной борьбе. Но она не признала поражения своих идей, тем более что многие из них уже брались на вооружение победителями. Левая оппозиция сохранила и часть своих подпольных структур. Ее активисты, несмотря на угрозы арестов, продолжали распространять листовки, а в одиннадцатую годовщину Октябрьского переворота снова провели демонстрации в нескольких городах страны. После массовых арестов троцкистов в Киеве оставшиеся на свободе товарищи устроили еще и демонстрацию перед ОГПУ - первую демонстрацию коммуни-

стов против репрессивных органов СССР. Троцкий рассылал из ссылки сотни писем как ссыльным, так и остававшимся на воле товарищам. Он готовился к новым боям, не сомневаясь, что кризис НЭПа заставит партию принять его программу.

Уже на XV съезде победители были вынуждены принять некоторые предложения побежденных. Было решено ускорить темпы индустриализации и коллективизации, усилить наступление на кулака. Съезд указал плановым органам исходить из «более быстрого, чем в капиталистических странах, темпа народнохозяйственного развития» 128 . Центр тяжести переносился в область производства средств производства, а не средств потребления. Предполагалась быстрая индустриализация сельского хозяйства. На все это были нужны средства. Где их взять в условиях, когда нарастал социально-экономический кризис? С этим нужно было что-то делать.

Отношение Троцкого к «новой оппозиции» было двояким: с одной стороны, как к «сановной фронде Зиновьева», с другой - как к выражению настроений рабочих масс. Впоследствии он так расценивал причины возникновения «новой оппозиции» и сближения её с оппозицией 1923 года: «От оппозиции 1923 г. ленинградские коммунисты были ограждены тяжёлой крышкой зиновьевского аппарата. Но теперь (в 1925 году. - В. Р.) очередь дошла и до них. Ленинградских рабочих взволновал курс на кулака и на социализм в одной стране. Классовый протест рабочих совпал с сановной фрондой Зиновьева. Так возникла новая оппозиция… К великому удивлению для всех и прежде всего для себя самих, Зиновьев и Каменев оказались вынуждены повторять по частям критику оппозиции и вскоре были зачислены в лагерь «троцкистов». Немудрено, если в нашей среде сближение с Зиновьевым и Каменевым казалось, по меньшей мере, парадоксом» .

Пропасть, вырытая в предшествующий период зиновьевской группой между собой и «троцкистами», оказалась так велика, что понадобилось почти полгода после XIV съезда, чтобы произошло объединение этих групп, осознавших, кто представляет главную угрозу для партии и всего дела социалистического строительства.

Многие бывшие оппозиционеры, близкие к Троцкому, выступали против блока с зиновьевцами. Были среди них даже такие - правда их было немного - которые выступали за блок со Сталиным против Каменева и Зиновьева. Последних они считали, исходя из опыта предшествующей внутрипартийной борьбы, наиболее рьяными «антитроцкистами». Один из близких друзей Троцкого Мрачковский высказался против блока и с той и с другой фракцией, заявив: «Сталин обманет, а Зиновьев убежит».

«Но в конце концов такого рода вопросы, - писал Троцкий, - решаются не психологическими, а политическими оценками. Зиновьев и Каменев открыто признали, что «троцкисты» были правы в борьбе против них с 1923 г. Они приняли основы нашей платформы. Нельзя было при таких условиях не заключить с ними блока, тем более, что за их спиною стояли тысячи ленинградских рабочих-революционеров» .

Троцкий не встречался с Каменевым вне официальных заседаний с памятной мартовской ночи 1923 года, когда между ними состоялся разговор о последних письмах Ленина. При первом же личном свидании с Троцким в начале 1926 года Каменев ещё раз проявил свою политическую недальновидность, заявив: «Стоит вам с Зиновьевым появиться на одной трибуне, и партия найдет свой настоящий центральный комитет». «Я мог только посмеяться над этим бюрократическим оптимизмом, - вспоминал Троцкий. - Каменев явно недооценивал ту работу по разложению партии, которую «тройка» производила в течение трёх лет» .

Каменева и Зиновьева подталкивала на сближение с Троцким быстрота, с которой сталинская фракция лишала их руководящих постов. В 1926 году Зиновьев был снят с поста председателя ИККИ, сам этот пост был ликвидирован, а фактически руководителем Коминтерна стал Бухарин. Каменев был снят с постов председателя Моссовета, заместителя председателя Совнаркома и председателя СТО, на короткое время был назначен наркомом внутренней и внешней торговли, а затем направлен послом в Италию.

Сближение Троцкого и «новой оппозиции» впервые обнаружилось на апрельском (1926 года) пленуме ЦК при обсуждении доклада Рыкова о хозяйственной политике. К тому времени правящая фракция не обладала сколько-нибудь ясным планом социалистических преобразований в экономике, чёткими взглядами на соотношение между развитием промышленности и сельского хозяйства.

На XIV съезде Сталин говорил, что сельское хозяйство «может двигаться семимильными шагами вперёд», тогда как темпы развития промышленности после завершения её восстановления резко снизятся. При редактировании своего доклада для публикации Сталин заменил тезис о «семимильных шагах» более эластичной формулировкой о том, что «сельское хозяйство, в отличие от промышленности, может двигаться на известное время быстрым темпом и при нынешней технической базе» . Бухарин, в свою очередь, заявил, «что мы можем строить социализм даже на этой нищенской технической базе…» .

Крайне нечёткое представление правящей фракции о конкретных путях, методах, перспективах социалистического строительства отразилось и в докладе Рыкова на апрельском пленуме. Указав на сложности предстоящей индустриализации в «наиболее аграрной и отсталой стране в Европе», Рыков, исходя из расчётов Госплана, прогнозировал снижение прироста валовой продукции в промышленности с 23 процентов в 1926/27 хозяйственном году до 14,7 - в 1929/30 году.

Троцкий сделал на апрельском пленуме по существу содоклад, в котором он критиковал недооценку большинством Политбюро задачи более быстрого развития промышленности. Он предложил разработать планы более интенсивной индустриализации страны, предусматривающие увеличение в ближайшее пятилетие объёма капитального строительства до таких размеров, которые позволили бы уменьшить отставание промышленности от сельского хозяйства и тем самым ликвидировать «ножницы» между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары. В этом случае примерно к 1931 году «могло установиться относительное равновесие между спросом и предложением на промышленные изделия при условии неуклонного продолжения политики снижения цен» . Троцкий ставил вопрос о переходе от годовых планов к планированию «крупнейших сооружений и работ, рассчитанных на ряд лет… Годовой план должен рассматриваться в качестве определённой части пятилетнего перспективного плана» .

Поправки Троцкого к резолюции Политбюро по вопросам хозяйственного строительства были поддержаны на апрельском пленуме Пятаковым, Каменевым и Зиновьевым. Большинство ЦК отвергло эти поправки. Сталин заявил, что «тов. Троцкий думает подхлестывать наши центральные учреждения расширенными планами, преувеличенными планами промышленного строительства». В противовес «преувеличенным планам» Сталин в своей речи несколько раз возвращался к мысли о «предельно минимальном темпе развития индустрии, который необходим для победы социалистического строительства» . Из такой установки выросли последующие обвинения Сталиным, Бухариным и их союзниками Троцкого в «сверхиндустриализаторстве», «нетерпении», «сверхчеловеческих прыжках» и т. д.

Окончательное оформление «объединённой», или левой оппозиции произошло на следующем, июльском пленуме ЦК и ЦКК 1926 года. Оппозиционный блок объединил значительную часть старой партийной гвардии. В его составе находилось 7 из 12 членов ЦК, избранных на VII съезде партии, 10 из 18 членов ЦК - на VIII съезде, 9 из 16 членов ЦК - на IX съезде (не считая умерших к 1926 году).

Но «сложение сил» обернулось их реальным ослаблением. Сталин и его союзники, искусно обыгрывая прежние междоусобные распри двух объединившихся течений партии, представляли дело таким образом, что образование их блока произошло в результате перехода ленинградской группы на позиции «троцкизма», с одной стороны, и «амнистии» Троцким «капитулянтской» позиции Зиновьева и Каменева, с другой. Постоянно напоминая о прошлых филиппиках зиновьевской группы в адрес Троцкого и «троцкизма», Сталин и сталинисты успешно подрывали авторитет обоих течений в глазах членов партии.

Особенно активно этот процесс разворачивался в Ленинграде. Позже, на XV съезде в декабре 1927 года Киров так объяснял отход от оппозиции значительной части ленинградской партийной организации, которая в 1925 году безраздельно поддерживала своих лидеров: «…Один из моментов, который в своё время помог этой работе, заключался в том, что нигде троцкизм не был так разбит… как в Ленинграде,.. потом вдруг неожиданно состоялось знаменитое братание между Зиновьевым и Троцким. Этот шаг показался ленинградской организации чем-то совершенно волшебным…»

В статье «Ответ на запросы товарищей об оппозиции» (сентябрь 1926 года) Троцкий отмечал, что сталинская фракция строит свою политику раскола партии на противопоставлении «троцкизма» ленинизму и на утверждении, будто ленинградская оппозиция перешла с позиции ленинизма на позицию «троцкизма». Между тем всякому мыслящему члену партии совершенно ясно, что целью такой агитации является отвлечение внимания от действительных разногласий, вызванных явным сползанием сталинской фракции с классовой линии. Объясняя причину объединения двух оппозиционных групп, Троцкий писал: «С 1923 г. партия накопила гигантский опыт, и на этом опыте не учились только те элементы, которые автоматически сползают в мелкобуржуазное болото… Мы объединились на защиту ленинизма против его исказителей, на безусловном признании всех указаний, сделанных в завещании Ленина насчёт каждого из нас, ибо глубокий смысл этих указаний подтвердился на опыте целиком, на безусловном проведении в жизнь завещания, смысл которого заключается не только в смещении Сталина с поста Генсека, но в сохранении всего руководящего ядра, сложившегося при Ленине, и предотвращении перерождения партийного руководства из ленинского в сталинское» .

На июльском пленуме лидеры оппозиции поставили вопрос о публикации ленинского «Завещания» и выполнении содержащегося в нём совета относительно Сталина. Этот вопрос имел некоторую предысторию. Продолжая использовать во фракционной борьбе имя и авторитет Ленина, Сталин в начале 1926 года повёл кампанию за публикацию ленинских писем 1917 года с критикой Каменева и Зиновьева. Им было инспирировано заявление, внесённое на апрельский (1926 года) пленум ЦК его десятью членами (Кагановичем, Кировым, Антиповым, Зеленским и другими) с требованием о рассылке членам ЦК и ЦКК письма Ленина от 18 октября 1917 года, где он характеризовал статью Каменева в газете «Новая жизнь» как поступок «изменнический» и «штрейкбрехерский». По предложению Рыкова это заявление было направлено пленумом ЦК для рассмотрения в Политбюро.

Сразу после этого в Политбюро поступили три заявления. В заявлении Троцкого подчёркивалась неправильность сепаратного использования некоторых неопубликованных писем Ленина при умалчивании о других. В изменившихся политических условиях выборочная публикация отдельных неопубликованных документов Ленина, по мнению Троцкого, могла возбудить подозрение в сознательной политике компрометации. Чтобы никто не мог использовать превратно ту или иную часть ленинского политического наследия, Троцкий предлагал собрать все неизвестные или недостаточно известные письма Ленина и передать их всем членам ЦК.

В заявлении Зиновьева и Каменева отмечалось, что предложение о рассылке письма Ленина 1917 года представляет попытку пустить его в ход как орудие внутрипартийной борьбы. В этой связи они ставили вопрос и о других письмах Ленина, в частности о письмах по национальному вопросу и «Письме к съезду», с которыми были ознакомлены только делегаты XII и XIII съездов, да и то лишь на слух. Поэтому эти ленинские работы некоторым членам и кандидатам нынешнего ЦК не известны в подлинном виде. Зиновьев и Каменев особо подчёркивали, что Ленин не сумел провести своего предложения относительно Сталина в жизнь только потому, что он не мог уже быть ни на XII, ни на XIII съездах партии.

Наконец, в заявлении Крупской отмечалось, что понятен интерес к письмам Ленина, особенно у некоторых вновь избранных членов ЦК и ЦКК, мало знавших его лично и совершенно не знакомых с его оценкой ряда товарищей. Некоторые члены ЦК и ЦКК не знают, может быть, даже о существовании целого ряда неопубликованных писем Ленина. Поэтому, если рассылать их, то все целиком, «иначе рассылка будет носить характер, который весьма возмутил бы Владимира Ильича» . Крупская подчёркивала также, что совершенно необходимо опубликовать «Завещание».

На эти заявления Сталин и Рыков откликнулись «Замечаниями», направленными членам ЦК 24 и 27 апреля. Сталин писал, что на XIII съезде воля Ленина была выполнена, поскольку съезд обсудил «Завещание» по делегациям (хотя на деле такого обсуждения не было), что в «Завещании» Ленин поставил октябрьские ошибки Зиновьева и Каменева «на одну доску с ошибками Троцкого» (хотя упоминание о Троцком рядом с замечанием о «не случайности» «октябрьского эпизода» Зиновьева и Каменева было сделано Лениным лишь в связи с его требованием не «ставить в вину лично» Троцкому его «небольшевизм»). Вместе с тем Сталин заявил, что если Крупская предлагает опубликовать «Завещание», то он может «лишь поддержать требование Крупской об опубликовании документа» .

Ко времени июльского пленума в партии, особенно в среде оппозиционеров, уже довольно широко распространялись копии «Завещания» и писем Ленина по национальному вопросу. Партийный аппарат также желал прояснить для себя, что же на самом деле сказал Ленин в своих последних письмах («Оппозиция знает, а мы не знаем»). После длительного сопротивления Сталин был вынужден огласить эти запретные документы на заседании пленума ЦК и они попали в секретную стенограмму, которая печаталась для верхушки партийного аппарата.

Июльский пленум принял решение просить XV съезд отменить постановление XIII съезда о запрещении публикации «Письма к съезду» и затем опубликовать его в Ленинском сборнике. Таким образом, Сталин получил санкцию на сокрытие, хотя бы и временное, до XV съезда, «Завещания» от партии, что было крайне необходимо ему в период обострения внутрипартийной борьбы.

На июльском пленуме тринадцать оппозиционных членов ЦК и ЦКК (Троцкий, Каменев, Зиновьев, Крупская, Пятаков, Евдокимов, Лашевич, Муралов и другие) представили «Заявление», в котором подчёркивалось, что «ближайшая причина всё обостряющихся кризисов в партии - в бюрократизме, который чудовищно вырос в период после смерти Ленина и продолжает расти» . В развитие этого положения в документе указывалось на «очевидное и несомненное последствие господства курса, при котором говорят только сверху, а снизу слушают и думают про себя, врозь, под спудом. Недовольные, несогласные или сомневающиеся боятся поднять голос на партийных собраниях. Партийная масса слышит только речь партийного начальства по одной и той же шпаргалке. Взаимная связь и доверие к руководству ослабевают. На собраниях царит казёнщина и неизбежно с нею связанное безразличие. К моменту голосования остаётся нередко ничтожное меньшинство: участники собрания торопятся уйти, чтобы не быть вынужденными голосовать за решения, продиктованные заранее. Все резолюции везде и всюду принимаются не иначе, как «единогласно». Всё это только отражается на внутренней жизни партийных организаций. Члены партии боятся открыто высказывать свои наиболее заветные мысли, желания и требования» .

В «Заявлении 13-ти» обращалось внимание и на то, что ленинская идея о ЦКК как органе, способствующем борьбе с бюрократизмом и защите права коммунистов свободно высказывать своё суждение, оказалась грубо нарушенной: «…Центральная Контрольная Комиссия сама стала чисто административным органом, который помогает зажиму со стороны других бюрократических органов, выполняя для них наиболее карательную часть работы, преследуя всякую самостоятельную мысль в партии, всякий голос критики, всякое вслух выраженное беспокойство за судьбы партии, всяческое критическое замечание об определённых руководителях партии» .

Раскрывая связь между ростом бюрократизации партийного, государственного и хозяйственного аппарата и растущим социальным расслоением в городе и деревне, «Заявление» отмечало, что «государственный аппарат по своему составу и уровню жизни в огромной степени является буржуазным и мелкобуржуазным и тянет в сторону от пролетариата и деревенской бедноты, с одной стороны - навстречу устроившемуся интеллигенту, а с другой - навстречу арендатору, купцу, кулаку, новому буржуа… Неумелая и неряшливая тарифно-нормировочная работа, жестоко бьющая по рабочему, является в девяти случаях из десяти прямым результатом чиновничьего невнимания к элементарнейшим интересам рабочих и самого производства… Вопрос о так называемых излишествах верхов целиком связан с зажимом критики» .

Ещё один узел разногласий, приобретших крайнюю остроту на июльском пленуме, был связан с обвинением лидеров оппозиции в «попытках создания фракционной организации». Поводом для этого был избран факт организации собрания в подмосковном лесу, на котором с докладом, подвергавшим критике руководство ЦК, выступил Лашевич. Июльский пленум одобрил решение Президиума ЦКК о суровых мерах к участникам этого собрания. Зиновьев был исключён из состава Политбюро за «фактическое руководство фракционной борьбой оппозиции». Лашевич был исключён из состава ЦК (первый случай применения 7 пункта резолюции X съезда «О единстве партии»), снят с поста зампреда Реввоенсовета и лишён на два года права вести ответственную партийную работу. В 1928 году Лашевич покончил жизнь самоубийством.

В ответ на обвинения во «фракционности» оппозиция, напомнив о существовании в течение двух лет фракционной «семёрки», указала, что подобная фракционная верхушка существует и после XIV съезда. В Москве, Ленинграде, Харькове и других крупных центрах происходят секретные фракционные собрания, организованные большинством Центрального Комитета, несмотря на то, чти весь официальный аппарат находится в руках этого большинства. «Утверждение, будто «большинство» не может быть фракцией, явно бессмысленно, - говорилось в «Заявлении» оппозиции. - Истолкование и применение решений съезда должно совершаться в рамках нормальных партийных органов, а не путём предрешения всех вопросов правящей фракцией за кулисами нормальных учреждений… Эта система неизбежно сужает руководящую верхушку, понижает авторитет руководства и тем вынуждает к замене идейного авторитета двойным и тройным зажимом» .

Развивая эти положения в письме, обращённом к товарищам по оппозиции, Троцкий в сентябре 1926 года писал, что разгром, устранение и отсечение «объединённой оппозиции» приведёт к последующему отстранению от руководства «более авторитетных и влиятельных представителей ныне правящей фракции» . В этом своём прогнозе Троцкий исходил из того, что Бухарин, Рыков и Томский не могут и не способны играть ту роль безоговорочных исполнителей воли Сталина, какую охотно выполняют лица типа Кагановича, не обладающие весомым революционным прошлым и высоким авторитетом в партии. Поэтому «отсечение нынешней оппозиции означало бы неизбежное фактическое превращение в оппозицию остатков старой группы в ЦК. На очередь встала бы новая дискуссия, в которой Каганович обличал бы Рыкова, Угланов - Томского, а Слепковы, Стэны и К° развенчивали бы Бухарина» .

Этот прогноз в главном оправдался уже в ближайшие годы. Единственное, в чем ошибся Троцкий, так это в именах «обличителей» следующей оппозиции. В действительности Угланов, Слепков, Стэн и другие сторонники Бухарина разделили его участь, а ряды «обличителей» пополнили новые стопроцентные сталинцы типа Мехлиса, Поспелова и Митина.

Июльский пленум 1926 года открыл продолжавшуюся ещё полтора года кампанию травли и преследований левой оппозиции.

Примечания:

*Более подробно о многочисленных примерах поисков большевиками нелёгкого компромисса, основанного на принципе терпимости к «лояльным» меньшевикам и эсерам, можно прочитать в книге Э. Карра «История Советской России. Книга 1: Большевистская революция. 1917 - 1923» (М., 1990. С. 146-152).

Вопросы истории КПСС. 1990. № 5. С. 37.

Ленин В. И. Полн. собр. соч. т. 45. С. 349, 350.

Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 2. С. 82, 83.

Вопросы истории КПСС. 1990. № 2. С. 105-107.

Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 2. С. 11-22.

Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 2. С. 11-22.

Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 2. С. 11-22.

Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 2. С. 11-22.

Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 2. С. 80.