Работал на мельнице, где он таскал мешки с зерном и мукой. Благодаря унаследованной от родителей большой физической силе его взяли в 1911 году каталем в доменный цех Юзовского металлургического завода. Так началась жизнь рабочего парня.

Волновали юношеское воображение рассказы о Кропоткине, о первых анархистах, отдавших свои жизни за общее счастье.

Его привлекают к участию в экспроприациях. Первый налет для пополнения партийной кассы, второй, третий, и – арест. В 1913 году суд приговорил двадцатилетнего анархиста Леву Задова к восьми годам каторжных работ. В 1917 году февральская революция освобождает его как политического заключенного. Будучи на каторге, Лева взял себе псевдоним – Зиньковский. Под этой фамилией он с 1918 по 1921 год был у Махно, под этой фамилией с 1921 по 1924 год пробыл в эмиграции, и Зиньковским же с 1924 по 1937 год работал в ГПУ и НКВД.

После освобождения с каторги возвращается на завод. В сентябре 1917 года рабочими доменного цеха Л.Н. Задов был избран в Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, в котором состоял до отступления партизанских отрядов из Украины.

В конце 1918 года, направился в Гуляйполе к Махно, о непримиримой борьбе которого с австро-немецкими оккупантами и гетманской вартой докатился слух до шахтерского края.

По прибытии в отряд занялся созданием типографии и выпуском листовок, а затем его направили для ведения агитационной работы по сбору крестьян в села Гуляйпольского, а затем Юзовского и Мариупольского районов.

После выполнения первого задания Лев Николаевич был включен в состав вновь созданного при его непосредственном участии полка рядовым бойцом. Благодаря личному мужеству и незаурядной военной смекалке повстанцы избрали его помощником командира полка. На этой должности пробыл до середины 1919 года.

Постоянно пополнявшаяся Повстанческая армия к тому времени насчитывала примерно 60 тысяч человек, и возникла необходимость в создании армейской контрразведки, которую и создали после занятия махновцами города Александровска. Начальником контрразведки был назначен Лев Голиков, а его помощником стал Задов. Вскоре контрразведка разделилась на армейскую и корпусную. Начальником контрразведки 1-го Донецкого корпуса стал Лев Николаевич Задов.

В октябре 1920 года Льва Николаевича Задова назначают комендантом Крымской группы в период ликвидации войск Врангеля. После успешного завершения Крымской кампании командующего махновской группировкой Семена Каретника, вызванного в штаб Южного фронта, расстреляли, а махновским частям предложили разоружиться. Естественно, на это не все согласились, пробились из Крыма в Гуляйполе с небольшой группой в количестве 250 человек – все, что осталось от армии после освобождения Крыма.

В начале 1921 года Задова избирают членом штаба армии Махно, в ведении которого были вопросы войсковой разведки, и назначают адъютантом батьки. С этого времени и до ухода остатков армии в августе 1921 года в Румынию Задов беспрестанно находился рядом с Нестором Ивановичем.

Начался период вынужденной эмиграции, продолжавшийся около трех лет. Все чаще его посещала мысль о возвращении на родину. И вот возможность возвращения появилась. Румынская сигуранца вынашивала идею создания диверсионного отряда для заброски на территорию Советской России.

Бывший петлюровский сотник Гулий, с одобрения румынской разведки, предложил Задову возглавить диверсионную группу. Лев Николаевич дал согласие и занялся подбором людей.

В начале июня группа прибыла в город Яссы, а в ночь с 5 на 6 июня 1924 года была переправлена на советскую сторону в районе Рашковской заставы. Отойдя от границы километров на 25-30, Задов объявил группе о своем решении: явиться с повинной и сдать оружие. Никто не противоречил.

Придя в село Баштанка Песчанского района, вся группа зашла к председателю сельсовета и Задов сказал, что они пришли из Румынии и в полном составе сдают оружие. Председатель сельсовета принял оружие, выделил подводу и отправил непрошеных гостей в Песчанку. Из Песчанки группу срочно доставили в Тульчин, а затем в Харьков.

После допросов и уточнений всех, кроме Льва Николаевича Зиньковского-Задова, освободили из-под стражи, запретив выезд из Харькова до полного выяснения обстоятельств, а Задова продолжали допрашивать, проверять и перепроверять.

После шести месяцев допросов судьба решилась в его пользу. Органы решили использовать его богатый опыт работы в разведке и контрразведке, а также большой авторитет среди махновцев и привлечь к нелегальной работе в ГПУ.

Сын Льва Николаевича Зиньковского-Задова Вадим

Позже Л.Н. Задов переехал в Одессу и до 1937 года работал в Одессе на чекистской работе в НКВД. Жил он тогда на улице Жуковского, в доме № 5, квартира 17 (как значилось в анкете арестованного, это было общежитие НКВД). За задержку матерого убийцы в личном деле Задова появилась скупая запись: “За обезвреживание крупного диверсанта объявлена благодарность ГПУ УССР и 200 рублей премия”. В этом же году его наградили “Маузером” с золотой монограммой “За боевые заслуги” от Одесского губотдела ГПУ.

26 августа 1937 года, Зиньковский-Задов Лев Николаевич был арестован и осужден “на 10 лет без права переписки”. В материалах дела в протоколе обыска из наиболее ценных вещей, изъятых при обыске, числились револьвер системы “браунинг” и патроны к нему, малокалиберное ружье, фотоаппарат, бинокль и “один казначейский знак” достоинством в пять долларов, а также 253 видовые карточки и две коробки негодных фотопластинок.

В 1990 году сын Льва Николаевича, долгие годы живший в Одессе, получил официальное уведомление о том, что его отец был незаконно репрессирован и расстрелян 25 сентября 1938 года.

Аркадий Креймер, журналист.
По материалам интервью с сыном Зиньковского-Задова,
подготовленного Еленой Черкесовой

В армии Нестора Махно, как свидетельствует Петр Аршинов, автор «Истории махновского движения», было немало евреев, но народная память сохранила имя только одного из них – имя Левы Задова, одного из ближайших сподвижников Нестора Ивановича. Имя Левы Задова – Льва Николаевича Зиньковского – обросло таким количеством домыслов и легенд, что невольно напрашивается вопрос: так кто же он в действительности такой, Лева Задов?

Упомянутый выше П. Аршинов дает такую характеристику Л. Зиньковецкому (Задову): «Начальник армейской контрразведки, а впоследствии – комендант особого кавалерийского полка. Рабочий. До революции пробыл свыше 10 лет на каторге (!?) по политическому делу. Один из активнейших деятелей революционного повстанчества».

Характеристика вроде бы и лестная, но я убежден, что Л. Зиньковский, более известный как Лева Задов, отнюдь не относится к числу лиц, составляющих гордость еврейского народа.

Но как из песни слов не выкинешь, так из мазхновщины не выкинешь Леву Задова.

А вот какую характеристику дает Леве Задову незабвенный наш классик Алексей Толстой в трилогии «Хождение по мукам»:

«Имя Левки Задова знали на юге все не меньше, чем самого батьки Махно. Левка был палач, человек такой удивительной жестокости, что Махно будто бы даже не раз пытался зарубить его, но прощал за преданность…».

Еще несколько строчек: «Левка Задов сидел пышно кудрявый, румяный, наслаждаясь властью над человеком, ужасом, который он внушал». Он смотрит на Рощина взглядом, «в котором не было ничего разумного и человеческого…».

На уроках литературы я, учитель, зачитывал вслух эти строки – «в назидание потомству». А еще до этого, подростком, с увлечением читал эти страницы о коварном батьке Махно и его палаче Левке Задове. Читал и верил каждой строчке, каждому слову.

А следовало ли так верить?

Алексей Толстой, пользуясь, как художник, правом вымысла, своего Леву Задова, конечно, выдумал. Выдумал от внешности героя до его биографии.

На самом деле Л. Зиньковский не был одесситом, как писал о нем А.Н. Толстой. Он родился в 1893 году в еврейской земледельческой колонии Веселая в семье крестьянина.

Пишут, что у отца Левы было всего лишь две десятины земли и одиннадцать детей. В 1900 году семья переехала в Юзовку, где ее глава занялся извозом. Таким образом, Алексей Толстой, в общем-то прав, когда писал, что Левка Задов – сын биндюжника, но только не с Пересыпи, а из Юзовки.

Замечу, что дата переезда Задовых в Юзовку представляется сомнительной: брат Л. Задова – Даниил Зотов-Задов родился в Юзовке в 1898 году. Следовательно, переезд из Веселой в Юзовку состоялся двумя-тремя годами раньше.

Работая над этой книгой, я набрел на любопытнейший документ: подворную перепись еврейской земледельческой колонии Веселая за 1890 год. И выяснилось, что никаких Задовых в Веселой, основанной в 1845 году переселенцами из еврейских местечек Могилевской и Витебской губерний, никогда не было. Зато были Зодовы. Перечислим их, зафиксированных в подворной переписи за три года до рождения Левы Задова.

Зодов Моше Аврумович проживал в доме из одной комнаты, правда, большой. Ни земледельческих орудий, ни скота не имел. На земле не работал, а надел свой отдал зятю, колонисту той же колонии Морозову Эле. Последний половину прибыли отдавал тестю. Три дочери Эли вышли замуж, так что Моше Зодов был, по-видимому, пожилым человеком, раз он имел три замужние внучки.

Другой Зодов, Юдель Гиршевич, в колонии не жил вообще, а свою половину надела отдавал внаем.

Зодов Ицхок Гиршевич (видимо, брат Юделя) в 1890 году имел уже четыре сына (в примечании сказано: «два сына еще малы») и две дочери. Был у него дом в две комнаты и конюшня, крытые соломой. «В порядочном состоянии», фиксирует подворная перепись. Ицхок Гиршевич владел бричкой, катком, парой лошадей, растил двух телят и лошака. Сельскохозяйственных машин не было. Обрабатывал полнадела вдвоем со старшим сыном, наемных рабочих не держал.

Тут надо напомнить, что переселенцы из Белоруссии и Прибалктики получили наделы по 40 десятин. Правда, в некоторых еврейских колониях выделили только по 30, а остальное шло в общественный фонд, из которого можно было арендовать дополнительную площадь. Таким образом, полнадела Ицхока Гиршевича составляла 15 десятин (другая половина принадлежала, надо полагать, Юделю Гиршевичу). Арендовал он из общественного фонда еще три десятины, то есть всего обрабатывал 187 десятин. В среднем на семью в еврейских колониях пиходилось по 14 десятин. Если выяснится, что Ицхок — отец Левы Задова, то заявление последнего, что их семья располагала только двумя десятинами, — обычная в ту эпоху формула «хорошего» происхождения «из бедной крестьянской семьи».

Но в том-то и дело, что затруднительно определить, кто из перечисленных Зодовых – отец нашего героя. Понятно, что наивно было бы искать в колонии Веселой Николая – таких имен евреи-крестьяне своим детям не давали. Я разработал несколько версий происхождения Левы Задова, но все они неудовлетворительны и не проясняют вопроса. Поэтому не стану утомлять читателя подробностями своих рассуждений и разысканий. Скажу только: русифицировав впоследствии свои имена, выбрав себе православное отчество, один из братьев изменил в своей первородной фамилии — Зодов гласную и стал Задовым, а другой согласную и стал Зотовым.

Лева Задов, если принять во внимание его природные способности, вполне мог бы окончить с золотой медалью реальное училище (как придумал А. Толстой), если бы он туда поступил. Но Левку отдали в хедер (начальная еврейская школа), где меламед два года учил его писать и читать. В русской школе, как я понимаю, он вообще не учился. С трудом представляю себе, как мог начальник контрразведки махновского корпуса, а впоследствии полковник госбезопасности НКВД составлять деловые бумаги, а ведь приходилось же писать рапорты, отчеты, докладные записки, протоколы, наконец, приговоры.

Но до этого еще далеко. Что же касается воспитания, то нетрудно понять, почему Левка не усвоил тонких великосветских манер. Когда я думаю об его отце (он умер в 1910 году), мне почему-то вспоминается фраза Бабеля о том, что отец Бени Крика даже среди биндюжников считался грубияном.

М.Е. Земцов, автор книги «Еврейские крестьяне» (1908), в начале века писал об обитателях еврейских земледельческих колоний Екатеринославской губернии: «Обычные черты городских ремесленников – бледность, худоба и физическая недоразвитость – все еще видны в колониях, но в ряду с этим попадается другой тип – деревенских здоровяков-хлеборобов, с тем особым отпечатком физической силы и неуклюжести, который так свойственен земледельцам».

Лева Задов принадлежал ко второму типу. Знавшие его взрослым вспоминают о нем, как о высоком атлете, обладавшем богатырской силой. Он был совсем еще мальчишкой, когда уже начал обрабатывать на мельнице: таскал тяжелые мешки с зерном, мукой. А потом устроился в доменный цех Юзовского металлургического завода каталем.

На заводе в то время действовала небольшая организация анархистов – человек 5-6. Задов становится анархистом, распространяет нелегальную литературу, организовывает митинги и стачку. Так пишут о нем сегодня. Мне, откровенно говоря, не верится что-то в это. Сам Зиньковский на допросах в НКВД заявил, что он беспартийный, а с 1913 по 1921 год был анархистом-коммунистом. Но что совершенно вне сомнений: в грабежах он участвовал. Правда, они их называли красивым словом «экспроприации», сокращенно: эксы. Добывали, дескать, средства на партийную революционную действительность. Лева показал себя очень способным экспроприатором; только в одном 1912 году он трижды участвовал в подобных делах. В Рутченково они напали на артельщика местного рудника, на станции Дебальцево – на железнодорожного кассира, а в Карани («возле Мариуполя», уточнит Лева для энкеведешного следователя) он ограбил, будем называть вещи своими именами – почтовую контору. В 1913 году – арест, суд и Лева получает 8 лет каторги.

Следствие длилось два года, которые Лева провел в Юзовской тюрьме, затем сидел в Бахмуте, Луганске, Екатеринославе. Февральская революция освободила его как политзаключенного. Задов снова в Юзовке на металлургическом заводе. Металлурги и шахтеры выбирают его депутатом городского Совета.

Весной 1918 года он записался добровольцем в красногвардейский отряд, вместе с ним отступал из Донбасса в Царицын, участвовал в тяжелых боях, в которых проявил смелость и смекалку, из рядового скоро вырос в командира. Ненадолго. Вот его собственные признания:

В августе 1918 года к нам в отряд прибыло распоряжение из Царицына о том, что мы становимся регулярной частью Красной Армии. Были и присланы деньги для выплаты зарплаты. Мне, как начальнику штаба полагалось 750 рублей, а рядовому красноармейцу – 50 рублей. Я, как анархист, с этим положением не согласился. И с согласия командира отряда Черняка выехал в Козлов в штаб Южного фронта, а оттуда был направлен на Украину, в тыл немцам…».

Последнее не совсем точно, не направлен он был, а сам направился. Впоследствии ему напоминали об этом, посчитав дезертиром. Как бы там ни было, но в оккупированной немцами Украине он примкнул к Махно. Было в то время Леве Задову 25 лет.

Он участвовал во всех крупных операциях и походах Махно, в том числе и в штурме Мариуполя. В марте 1919 года. Здесь была создана так называемая инициативная группа, в обязанности которой входило получение от буржуазии наложенной на нее махновцами контрибуции и реквизиция одежды для партизан-повстанцев. Входили в эту комиссию, чуть ли не возглавляли ее братья Лев и Даниил Задовы. Старший из братьев показал потом на следствии, что «работал» он в Мариуполе до середины или конца мая. Эти показания точны.

Кстати, в Мариуполе жила одна из шести сестер Левы Задова (остальные жили в Юзовке). Это сведения на 1937 год.

Не знаю ее фамилии по мужу, неизвестна мне ее судьба: то ли она успела эвакуироваться, то ли легла со своими детьми и близкими в противотанковый ров у Агробазы с тысячами других мариупольских евреев, расстрелянных гитлеровцами в октябре 1941 года.

Но вернемся в годы гражданской войны.

Однажды (дело было летом 1920 года, когда штаб Махно расположился в селе Туркеневка) к батьке подошел Федор Глущенко, сказал, что ему надо сообщить нечто очень важное, у Махно были срочные дела, он отмахнулся: «Доложи моему заместителю Куриленко».

Разыскав Куриленко, Глущенко честно признался, что был захвачен красными и в Харькове чекисты пытались его завербовать. Чтобы вырваться, он дал согласие убить Махно. С этим его и отпустили в сопровождении Якова Дурного.

Куриленко немедленно разоружил и арестовал «манцевских шпионов», как назвали их по фамилии В. Манцева, возглавлявшего Всеукраинское ЧК. Их расстреляли без долгих разговоров, но в рассказе Глущенко была еще одна деталь: ему дали еще задание «прощупать» Леву Задова и постараться завербовать его. И некоторые члены штаба потребовали, чтобы Лева Задов тоже был расстрелян.

Последний в это время находился в пехотном полку, где исполнял обязанности помощника комполка. Дела эти были ему знакомы: еще в конце восемнадцатого организовал он на Мариупольщине полк, и повстанцы избрали его помощником командира полка.

С этой должности он ушел, когда заболел тифом, а после выздоровления его включили в «инициативную комиссию», о которой мы писали выше.

Смерти Задова требовали очень влиятельные люди: Алексей Марченко, Пузанов, Левка Голик, начальник махновской контрразведки. По тем горячим временам схлопотать бы Левке Задову пулю от своих, то есть от махновцев, и закончилась бы его молодая жизнь в украинском селе Туркеневка. Но его спасла Галина Андреевна Кузьменко, жена Махно. «Мать» Галина вместе с Левой работала в комиссии контрразведки, которая ведала жизнью и смертью «клиентов» (это когда контрразведку лишили карательных функций и она не могла больше убивать без разрешения). Тогда она его и узнала хорошо, прониклась к нему доверием и симпатией. Влиятельная супруга батьки вступилась за него, и это решило дело.

В одном из следственных документов НКВД Л.Н. Зиньковский-Задов фигурирует как близкий личный друг жены Махно – Галины. Не делаю никаких намеков: за что купил, за то и продаю.

Так случилось, что имя Л. Зиньковского-Задова оказалось прочно связанным с рассказами о зверствах махновской контрразведки.

Несколько лет назад в мои руки попал 1-й том антологии «Литература русского зарубежья», и там прочитал такие строки: «Случайно застигнутая у моста женщина с девочкой, оказавшаяся женой какого-то неместного профессора, успевшего уйти с добровольцами, была отправлена в махновскую контрразведку, и когда Лева Задов, начальник контрразведки, услышал, что муж ее там, на той стороне, он сразу, в упор пальнул из тяжелого нагана. Не зная, как поступить с рыдавшим над трупом матери ребенком, Задов произвел еще один выстрел, и у трупа матери калачиком навеки свернулся минуту назад плакавший ребенок».

Конечно, в 1938 году Л.Н. Зиньковский-Задов не подлежал суду за махновские деяния, так как еще 2 ноября 1927 года постановлением Президиума ЦИК СССР «Об амнистии» махновцев освободили от ответственности за действия во время гражданской войны.

Но амнистия – не реабилитация. Это отпущение грехов, прощение, но не констатация того, что состава преступления не было.

Преступления были, и еще какие.

Но, чтобы правильно понять события и поступки, которые совершались «на той далекой, на гражданской», мы должны судить о них в контексте времени. Ведь тогда не только Ленин считал, что революцию в белых перчатках не делают. Точно такого же мнения придерживались и махновцы. Да и контрреволюционеры делали свое дело, обходясь без этой детали аристократического туалета.

И вот что интересно: творились эти немыслимо, невыразимо жестокие дела во имя счастья народа, его светлого будущего, полной социальной справедливости и других не менее благородных идей.

Левка Задов тоже был уверен, что «защищает великую идею». Видимо, по этой причине он никогда публично не протестовал против подобных обвинений в свой адрес. А может быть, просто крыть было нечем.

Но вот другое воспоминание – воспоминание об отце сына Л.Н.Зиньковского, полковника в отставке Вадима Львовича Зиньковского:

«… Я в жизни не слышал от отца не только матещины, но даже грубого слова. На примере отца и матери я не представлял, что в семьях могут быть скандалы. Отец был только «Левушка», мама – «Верунчик» или «Верусик». Он был добр и ласков – такое не забывается никогда, хотя ни силушкой, ни характером твердым судьба его не обидела».

И это тоже о нем – Льве Николаевиче Зиньковском-Задове:

Но проследим его путь до конца.

Как я писал выше, Лева Задов был рядом с батькой Махно на всех извилистых путях его походов и судьбы. Постоянно держа возле себя Даньку, младшего брата, он вместе с махновской армией совершил головокружительный рейд по деникинским тылам и «строил» анархическую «безвластную республику» со столицей в Екатеринославе.

Когда красные, разгромив Деникина при весьма существенной помощи украинских повстанцев, вернулись, они по-прежнему враждебно отнеслись к махновцам. Армия батьки побеждена была сыпным тифом, она больше не существовала. Лева и Даня Задовы были в числе 40-50 человек, которые спасли больного тифом батьку. Когда Нестора Ивановича устроили в надежном безопасном месте, братья двинулись в Юзовку.

Лева прятался у сестры, а Даня – у матери. Недели через две из уголовного розыска пришли два человека и арестовали Даню. Любопытная деталь: не чекисты пришли, а из угрозыска. Даньке не было еще и 22 лет, но жизненного опыта он поднакопил порядочно. По дороге в отделение милиции он пообещал своим «ангелам-хранителям» хорошее вознаграждение. Если они его отпустят, он выроет махновские склады и – век свободы не видать – принесет им. И Даньку отпустили, не доведя до милиции.

Он немедленно к старшему брату. Ранней весной 1920 года они оба снова у Махно.

Осенью того года после примирения батьки с советской властью братья участвовали в разгроме Врангеля. для операции в Крыму Махно выделил две группы: кавалерийскую и пехотную. Последней командовал Петренко, а Лева Задов был назначен ее комендантом. Что это за должность такая, сказать трудно. Особистом, что ли, был при пехотной группе Лева Задов, или своеобразным комиссаром? Но факт: Сиваш он форсировал, в боях участвовал. Когда же Фрунзе, вероломно нарушив условия договора, начал разоружать махновцев, Лева вместе с группой бойцов (среди них был и Данька) сумел вырваться из Крыма. В чем, в чем, а в мужестве и отваге Леве Задову никто не отказывал. Только в декабре 1920 года добрался он со своей группой в махновские места и присоединился к Нестору Ивановичу.

В метаниях Махно по Украине и России после того, как советская власть в третий раз объявила его вне закона, братья Задовы были рядом с батькой, как никогда раньше. Нестор Иванович сам писал, что Зиньковский выносил его, раненного, из огня «почти на руках», что последние сотни километров он находился под неусыпной охраной своего верного соратника.

О роли Левы Задова при переходе Днестра в Румынию 28 августа 1921 года рассказывает в своих воспоминаниях Виктор Белаш. Сам бывший начштаба махновской армии в том эпизоде не участвовал, значит, писал по рассказам очевидцев, возможно, самого Л.Н. Зиньковского, с которым в 20-е годы встречался в Харькове.

Здесь Махно выступил с речью, в которой подвел итог и осветил дальнейшую перспективу повстанческого движения.

Повстанцев, которые не пожелали сложить оружие и уйти за границу, организовали в отряд и поручили (с целью отвлечь от переправы силы красных) завязать бой северней г. Каменки. Леве Задову поручалось изучить и организовать переправу.

Задов с отрядом человек в 20 выехал к реке. Вскоре они под видом красного карательного отряда, преследующего махновцев, сблизились с отрядом пограничников. Дабы усыпить бдительность пограничников, Задов закричал им: «Это вы вызывали нас на помощь? Где махновцы? Пора кончать!». Отряды сблизились, и махновцы без выстрела обезоружили пограничников. Через границу была переправлена первая пробная группа, которая была нормально принята румынами, и после переговоров с ними был дан сигнал к переходу Днестра остальными повстанцами.

Уже у самой воды Задов снял с пальца золотое кольцо с камнем и отдал его беременной Галине Андреевне (жене Махно), объяснив, что единственная ценность на весь отряд, и, возможно, румыны не посмеют ее обыскивать, и это хоть как-то, на первых порах, сгладит нужду, которая их ждет на том берегу.

А на том берегу повстанцы были обезоружены и интернированы».

Исключение было сделано только для самого Махно, его жены Галины Андреевны, да еще Л. Задова и его брата, им разрешили жить в Бухаресте.

Жить, однако, было не на что. Задовы добровольно отправились в лагерь для интернированных, затем попали в город Гимеш, где работали на лесопилке. Влачили они там жалкое существование.

А куда же делись, правомерно спросить, те сокровища, которые по рассказам, награбили руководители махновщины?

А клады были. И немалые. И уж кто-кто, а Лева Задов знал место их захоронения. Однако перед бегством за рубеж махновский отряд подвергался такому беспощадному преследованию, что не в воле батьки было выйти к месту зарытытх сокровищ.

В 1924 году румынская сигуранца создала террористическую группу для заброски ее в СССР. Л.Н. Зиньковский-Задов согласился эту группу возглавить. Переправившись через Днестр, Задов воскликнул:

— Ребята, ну его к черту, этот террор. Пошли сдаваться.

С братьями Задовым и Зотовым (в Румынии Даня взял себе этот псевдоним) чекисты обошлись более чем любезно. Подержали, правда, немного в тюрьме: потерпите, пока проверим ваши показания. Через каких-нибудь три месяца освободили. Мало того: обеспечили жильем, трудоустроили. На приличные должности с неплохим жалованьем. И где? В ГПУ.

Невероятно!

Человеку с такой громкой известностью на Украине, какой пользовался Лева Задов, сразу же «за просто так» простили все прегрешения против советской власти!

В этом интригующем месте повествования я должен рассказать о человеке, с которым в 70-е годы, наезжая в Кишинев, я вел знакомство. Этот человек, Алексей Самойлович Яроцкий, попал на Колыму не в классическом тридцать седьмом, а гораздо раньше, и провел в том благословенном краю лет двадцать пять, если не больше. Он поражал меня сильным характером, аналитическим умом и энциклопедической осведомленностью о людях и событиях, на упоминание которых в те времена был наложен строжайший запрет.

Мы подолгу беседовали с Алексеем Самойловичем на различные темы, в том числе и о Махно, которым я уже в те годы интересовался. Однажды Алексей Самойлович сказал мне:

— Знаете ли вы, что Левка Задов купил себе теплое местечко в ГПУ-НКВД, выдав чекистам места, где были захоронены клады батька Махно? Что Нестор Иванович в бытность свою в Париже пытался «выцарапать» с Украины запрятанные там сокровища – это неопровержимый факт. Что с этой целью посылал он в родные места верных людей – тоже факт доказанный. Так столь уж невероятно предположение, что батько такое же поручение дал и верному Леньке Задову?

Поручиться, что версия, которую сообщил мне Алексей Самойлович Яроцкий, не легенда, а факт, я не могу, но представляется более чем вероятным, что великодушие чекистов себе и своему брату Зиньковский-Задов купил, выдав ОГПУ махновские вклады.

Лев Николаевич Зиньковский оказался способным чекистом, в Одессе ведал заграничной разведывательной сетью, раскрыл несколько групп террористов. Не липовых, а всамделишных.

Вот список его поощрений. 1929 год. Благодарность ГПУ УССР и денежная премия за ликвидацию крупного диверсанта. Зиньковский брал его лично и был при этом ранен в руку. В том же году ему вручили маузер с золотой монограммой: «За боевые заслуги». Через три года Одесский облисполком награждает его именным боевым оружием – за активную и беспощадную борьбу с контрреволюцией. 1934 год. Денежное вознаграждение за ликвидацию группы террористов.

Его арестовали 3 сентября 1937 года. Обвинили в связях с иностранными разведками, прежде всего с румынской. Однако никаких доказательств следствие представить не сумело. Даже такой не церемонившийся орган, как особое совещание НКВД СССР, не утвердил обвинения и направил дело на доследование. Тогда следователь Я.М. Шаев-Шнайдер применил к Зиньковскому «особые методы», и Лев Зиньковский признал, что он работает на румынскую, английскую и еще какие-то разведки.

Самого Шаева-Шнайдера расстреляли в 1939 году, установив, что тот занимался фальсификацией следственных дел. Но к тому времени Лев Николаевич Зиньковский-Задов уже год лежал, расстрелянный, в земле сырой.

Что стало с семьей Л.Н. Зиньковского-Задова, догадаться не трудно. Для начала его жену с двумя детьми и старушкой-матерью выселили из трехкомнатной квартиры. Потом Веру Матвеенко, уроженку Кременчуга, посадили в тюрьму, но, к счастью, вскоре – через год с лишним – выпустили. Ее и Левы Задова дочь Алла погибла в бою, защищая Севастополь. А сын, Вадим Львович, 1926 года рождения, с января сорок четвертого в Красной Армии, фронтовик, награжден боевыми орденами. В 1977 году Вадим Львович Зиньковский вышел в отставку в звании полковника. Два его сына – внуки Левы Задова – стали офицерами Советской Армии. Подрастают четыре правнука Льва Николаевича Зиньковского-Задова.

Да, ничего не скажешь, с историей нашей не соскучишься, если вчерашние герои оказываются преступниками, а преступники (в кавычках и без) – героями.

Не скрою, мне трудно избавиться от стереотипов, полученных в юности, в частности, при чтении трилогии Алексея Толстого. И потому я решил рассказать все, почти все, что знаю о Леве Задове. Путь теперь читатель сам себе ответит на вопрос, вынесенный в заголовок этой главы.

Лев ЯРУЦКИЙ

«Евреи Приазовья»

Чекист Лёва Задов

Чекист Лёва Задов

Имя палача и садиста Лёвки Задова всегда неразрывно связывали с именем батьки Нестора Махно - одного из знаменитейших вожаков крестьянской войны на Украине в период 1918–1921 годов. Вполне закономерно, что такая одиозная фигура, как Задов, в конце 1920-х - начале 1930-х годов, в смутное время борьбы за власть, оказалась в рядах сотрудников ВЧК-ГПУ-НКВД. Нет, Задов не был направлен в ряды махновцев с личным заданием Дзержинского. Подлинная история жизни Зиньковского-Задова (такова настоящая фамилия Лёвы) полна загадок и нераскрытых тайн.

АНАРХИСТ-КОММУНИСТ

Лев Николаевич Зиньковский-Задов, по национальности еврей, родился в 1893 году в еврейской колонии Весёлая на территории современной Днепропетровской области. Образование Лёва получил лишь начальное, но быстро успел проникнуться идеями анархо-коммунизма. Вопреки утверждениям большевистских лидеров, многие из которых были по национальности евреями, на юге империи еврейское население являлось более криминогенным, чем русские или украинцы. Даже знаменитый блатной жаргон - «музыка» - состоял преимущественно из смеси еврейских, цыганских, венгерских и немецких слов.

Зиньковский-Задов быстро вошёл в среду жестоких налётчиков, прикрывавшихся флагом анархо-коммунизма: быть «политическим» или казаться таковым стало модным. Грабили и убивали по «идейным соображениям». Необходимо отдать должное высокому профессионализму царской сыскной полиции и жандармерии, опыт которых впоследствии использовали практически все полиции и спецслужбы мира, кроме СССР, - советская власть не желала брать на вооружение методы «проклятого царизма», хотя часто тайком это делать всё-таки приходилось. В 1915 году Льва Николаевича арестовали, посадив на скамью подсудимых в Екатеринославском окружном суде. Царские сыщики знали своё дело. Следователи тоже. Было доказано участие Зиньковского-Задова в серии разбойных нападений и его принадлежность к преступной КРИМИНАЛЬНОЙ группировке, называвшей себя анархистами-коммунистами. Разбойнику Лёве Задову - не «политическому», а чистому уголовнику! - императорская Фемида отмерила восемь лет лишения свободы. В период отбывания наказания Зиньковский-Задов входил в сообщество криминальных осуждённых и подчинялся их законам и правилам, не поддерживая связей с политическими.

На свободу будущий подручный Махно и сотрудник ВЧК вышел в феврале 1917 года. Не раздумывая, Лев подался на Украину, где ему было всё отлично знакомо. Примерно в это же время туда вернулся с каторги бывший отчаянный террорист-анархист Нестор Иванович Махно. После октябрьского переворота он предложил свои услуги большевикам, но они самонадеянно и близоруко не оценили организаторских способностей и военных талантов Махно, отнеслись к нему холодно и пренебрежительно, а от сотрудничества под разными предлогами отказались. Неизвестно, пожалели ли они потом о своём отказе в сотрудничестве с Махно. Скорее всего, да. Судя по тому, как льстиво заигрывали с ним, когда он изобрёл тачанку, выстоял против лихих атак опытной и боеспособной белой конницы, постоянно гонявшей красных. Большевики трижды принимали его в ряды своих союзников, даже зачислили в Красную армию, пожаловав должность комдива и щедро обещая сделать командармом. Махно в этом не нуждался, у него была своя армия. Но он трижды предавал коммунистов и поворачивал оружие против них!

В 1918 году Зиньковский-Задов вступил в повстанческое воинство батьки Махно, которое впоследствии во всех советских документах и изданиях именовалось бандой. Повстанческая армия превосходила по численности и боеспособности большинство частей Красной армии того времени. Но для большевиков она осталась бандой, хотя они не раз прибегали к её помощи в борьбе с Добровольческой белой армией. Зиньковский-Задов прекрасно вписался в руководящий костяк повстанческой армии и занимал ответственные посты. О «подвигах» махновцев на Украине в период Гражданской войны, где не меньше кровавых «подвигов» совершили все воюющие стороны, в том числе и красные, написано немало. В благодарность за помощь в ликвидации Врангеля Советы решили ликвидировать и самого Махно как крайне опасный для большевиков элемент. В 1921 году с отрядом в сотню сабель Нестор Иванович и находившийся при нём Лев Николаевич Зиньковский-Задов сумели уйти в Румынию, спасаясь от красных частей.

ЧЕКИСТ И… ШПИОН?

Начнём с обвинений, которые выдвинули против оперуполномоченного ИНО - иностранного отдела, то есть отдела внешней разведки, - Одесского областного НКВД УССР на заседании Военной коллегии Верховного суда СССР 25 сентября 1938 года. Коллегия признала Зиньковского-Задова виновным. В августе 1921 года он перешёл с остатками махновцев в Румынию, где поддерживал связь с лидером анархистов Мариным-Аршиновым, а в 1923 году выезжал в Бухарест принять участие в созванной представителями Симона Петлюры конференции по сохранению украинских контрреволюционных кадров для борьбы с советской властью.

Далее, Льва Николаевича обвиняли в том, что в 1924 году он начал сотрудничать с румынской разведкой, по заданию которой в составе террористической группы проник в СССР, а позднее стал работать, примерно с 1925 года, и на британские спецслужбы. Сам Лев Николаевич показал на заседании:

Я работал чернорабочим, к румынской разведке отношения не имел.

Украинским националистам Лёва пригодился: то, что он вернулся на территорию СССР в составе банды, чистая правда!

Мы с братом решили вернуться в СССР, вступив во вновь сформированную банду, - показал Зиньковский-Задов.

Как простой чернорабочий, не поддерживавший связей ни с румынской разведкой, ни с анархистами, ни с националистами, ни с белоэмигрантами, попал в состав сформированной для действий на территории сопредельного государства террористической группы? Да ещё вместе с братом, Зотовым-Задовым Д. Н., который также был махновцем, анархистом и «чернорабочим». Только «чернорабочим» чего - террористической деятельности, осуществляемой спецслужбами Антанты через румынскую разведку? Вскоре она полностью порвала контакты с англичанами и французами и целиком переключилась на тесное сотрудничество с Германией.

На территории СССР Зиньковский-Задов и его брат пришли с повинной в органы. Льва Николаевича арестовали, он находился под следствием, активно каялся в грехах перед коммунистами и был… освобождён. Совершенно загадочная история: тогда за меньшие грехи ставили к стенке. Но Лёву не поставили, а произошло загадочное превращение - Зиньковский-Задов вскоре оказался оперуполномоченным ИНО ГПУ Одесского областного НКВД. Лев Николаевич стал чекистом примерно в 1925 году. Но только 2 ноября 1927 года ЦИК СССР принял постановление об амнистии по отношению к махновцам! Как Зиньковский-Задов попал в карательные органы советской власти, да ещё оперуполномоченным в отделе, занимавшемся внешней разведкой, остаётся тайной. Тем не менее это реальный факт биографии одного из активных бандитов и знаменитого махновца.

На заседании военной коллегии 25 сентября 1938 года Лев Николаевич показал, что к работе на британскую спецслужбу его привлекли в 1925 году. Причём сделал это начальник ИНО ГПУ УССР Карелин, который уже был осуждён и расстрелян как… германский шпион. Как соучастники Зиньковского-Задова были названы Ратынский-Футер, Сапиро, Зотов-Задов, Карелин, начальник ИНО НКВД Одесского областного НКВД В. М. Паскер-Пискарёв. Суд признал Льва Николаевича Зиньковского-Задова виновным и согласно целому перечню статей действовавшего в те годы УК УССР приговорил к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией имущества.

Как же Задов стал чекистом? Можно предположить, что многое в его деле было чистой ложью, а некоторые истинные положения просто не раскрыты. Скорее всего, в период пребывания в Румынии Задов действительно поддерживал контакты с анархистами, сотрудничал с петлюровцами и румынскими спецслужбами: это неизбежный путь эмигранта-боевика. Тем более бывшего уголовника и руководящего сотрудника махновской контрразведки. Пройти мимо такого перспективного кадра иностранные спецслужбы не могли. Выбора у Льва Николаевича не оставалось, и он пошёл на сотрудничество, если только сам активно не искал его.

Оказавшись на территории СССР, он быстро понял, что неизбежно попадётся. Поэтому… решил не просто сдаться, а предать новых хозяев и предложить свои услуги чекистам. Задов сильно рисковал, но в органах ВЧК-ГПУ всегда хватало своих задовых, отличавшихся только тем, что не служили у Махно. С ними быстро удалось найти общий язык, и бывший махновский контрразведчик стал тайным агентом ГПУ-НКВД, а затем кадровым сотрудником. Он числился оперуполномоченным в Иностранном отделе, обеспечивая осуществление операций внешней разведки. Неудивительно, если он «вёл» линию Румынии и тайно поддерживал связь со своими бывшими хозяевами. Но всё это версии и догадки. Подлинная история Зиньковского-Задова полна неразгаданных загадок. Льва Николаевича вскоре расстреляли и на долгое время забыли.

ЗАДОВ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ

(род. в 1893 г. – ум. в 1938 г.)

Анархист-махновец, ставший прообразом известного литературного героя романа А. Толстого «Хождение по мукам».

После экранизаций романа Алексея Толстого «Хождение по мукам» зрителям запомнился анархист Левка Задов – хамоватый, наглый, злопамятный и эгоистичный «поэт-юморист», патологический садист, любитель славы и женщин, которого «Одесса носила на руках». Для советских людей Задов и есть воплощение анархизма.

Задов (это его настоящая фамилия, а не псевдоним) родился в апреле 1893 года в еврейском поселении Веселая, недалеко от Юзовки. Отец Левки занимался сельским хозяйством и извозом, имел 10 детей и был выкрестом (крещеным евреем). В 1900 году семья Задовых перебралась в Юзовку, Левка стал грузчиком. Попутно он учился в еврейской школе. В 18 лет Левка – рабочий доменного цеха на заводе, а в 19 лет он попадает в круг анархистов-террористов «Летучего боевого отряда». С этим отрядом Лева совершает вооруженные нападения на рудничных артельщиков, почтовую контору, на железнодорожную кассу станции Дебальцево. В 1913 году практически вся группа анархистов была отловлена полицией. Суд назначил Левке 8 лет каторги.

Февральская революция 1917 года открыла двери тюрем, и Задов вышел на свободу. Он возвращается в Юзовку, в доменный цех. Вскоре он, как «политический каторжанин», избирается членом Совета рабочих депутатов Юзовки и восстанавливает связи с местными анархистами, которые к тому времени создали Конфедерацию анархистов Донецкого бассейна. В декабре 1917-го Задов командует вооруженным анархистским отрядом, проводящим «экспроприацию экспроприаторов» и борется против белоказаков есаула Черенцова, которые с Дона совершают налеты на шахтерские поселки. В феврале 1918 года австро-германские войска и войска УНР развернули наступление против красных, намереваясь выгнать большевиков с Украины. Анархисты поддержали большевиков и направили свои отряды Черной гвардии против «беляков». В числе черногвардейских отрядов был и отряд анархиста Черняка, в котором Задов командовал отделением. Отступление Черняка закончилось только под Царицыном, где отряд был разоружен большевистскими частями за грабежи и анархистский мятеж в городке Лебедянь.

Десять дней анархисты просидели под арестом, но потом их снова вооружили и направили воевать против атамана Краснова. Задов назначается командиром боевого участка, который простирался от станицы Потемкинская до станицы Жутово, то есть фактически оказывается в составе Красной армии. Но красноармейская жизнь не понравилась анархистам, исповедующим безвластие и неподчинение. Через три месяца боев отряд Черняка покидает фронт и выезжает в Украину для участия в восстании против гетмана Скоропадского. Советские власти снабдили будущих партизан фальшивыми документами и деньгами. Сначала анархисты пытались поднять восстание шахтеров в районе Юзовки, но с декабря 1918-го влились в армию Махно. Лева – помощник командира полка и одновременно вербует добровольцев в махновские полки, участвует в издании махновской газеты «Путь к свободе».

Весной 1919-го Задов возвращается к своему любимому занятию – изъятию ценностей. В составе «инициативной группы по взысканию контрибуции с буржуазии» Задов «изымает» деньги и ценности у жителей Мариуполя и Бердянска – городов, занятых махновцами. В середине июня 1919-го большевики объявляют Махно вне закона. В ответ тот объявляет войну красным и белым, сформировав Повстанческую армию Украины в 50 тысяч человек. Осенью 1919-го Задов – член штаба армии и начальник контрразведки Первой Донецкой бригады-дивизии, а потом и Донецкого корпуса армии Махно. Одновременно Задов и заместитель начальника всей армейской махновской контрразведки, которую возглавлял Лева Голик. Из-за сходства имен Задова и Голика их часто путали, ошибочно говоря о Задове как о начальнике всей махновской контрразведки, хотя он возглавлял контрразведку одного из четырех махновских корпусов. Задов разоблачил готовившийся заговор Полонского, целью которого было убить Махно и перетянуть его армии на сторону большевиков. Махновцы реквизировали имущество и драгоценности у буржуазии, взимали контрибуции с жителей Александровска, Екатеринослава, Никополя, Верхнеднепровска, Павлограда. Репутация махновской контрразведки пугала даже членов махновского Революционного совета, стремившегося взять ее под свой контроль и запретить пытки, аресты и бессудные расстрелы.

В январе 1920 года Красная армия начала активные действия против армии махновцев. Страшная эпидемия тифа, болезнь Махно, разгром армии заставили Махно временно распустить свою армию. Задов уезжает в Юзовку, где уходит в подполье. Возрождение махновской армии вновь приведет Задова в ее ряды. В апреле 1920-го он избирается членом «Комиссии по антимахновской деятельности» – судебно-карательного органа махновской армии, в ведение которого контрразведка и исполнение расстрельных приговоров. Среди членов комиссии жена Махно – Галина Кузьменко. Эта комиссия действовала с мая по сентябрь 1920-го, она лично провела сотни казней коммунистов, комсомольцев, белых офицеров. С октября 1920-го махновцы сражаются против генерала Врангеля. Махно договорился с командованием Красной армии о военном союзе против белых. Задов был назначен комендантом Крымского корпуса махновской армии, он – один из организаторов штурма Перекопско-Юшуньских укреплений. После объявления махновцев «вне закона» в 20-х числах ноября 1920 года группе Задова чудом удается выскользнуть из крымского окружения у городка Саки.

В последние месяцы махновского сопротивления (декабрь 1920 – август 1921 г.) Задов был личным адъютантом Махно. Брат Левки Данька руководит махновской разведкой. Тогда братья Задовы меняют фамилию: Лева становится Зиньковским, а Данил – Зотовым. В марте 1921 года Задов два раза спасает тяжело раненного батьку, вынося его на руках из-под огня красных.

В конце августа 1921 года 77 махновцев во главе с батькой переходят границу Украины и бегут в Румынию. Махно с женой, начальник штаба Данилов и Задов поселились в гостиничных апартаментах в Бухаресте. Данилов и Задов создают в Бухаресте «Закордонный центр махновской армии». Безденежье заставляет братьев Задовых работать на лесопильне в Плоешти.

9 июня 1924 года группа махновцев во главе с братьями Задовыми тайно переходит советско-румынскую границу и, углубясь на 30 километров на советскую территорию, сдается представителям советской власти. На следствии братья Задовы утверждали, что их сдача – итог долгих раздумий и разочарования в махновском движении. Они показали, что вошли в диверсионно-разведывательную махновскую группу, чтобы иметь возможность проникнуть на территорию Украины и склонить к покаянию разрозненные группы махновцев. Чекисты тщательно проверяли братьев Задовых, которые каялись и давали важные показания. Вскоре братьев завербовали в ЧК – ОГПУ. Лев Зиньковский-Задов в декабре 1924-го становится сотрудником ОГПУ – ЧК в Одесской области по борьбе с контрабандой, позднее он – сотрудник Иностранного отдела ОГПУ в Одесской области, уполномоченный ИНО ОГПУ по агентуре в Румынии. Он занимался формированием в Румынии сети советской разведки, используя бывших махновцев. За свою успешную работу он четыре раза награждался почетным оружием, благодарностями, денежными премиями. Во второй половине 1930-х годов в период тотальных чисток бдительные чекисты решили, что братья Задовы проникли в органы ОГПУ – ЧК со специальным заданием – помочь махновцам легализоваться в УССР, поддержать подполье и организовать махновский центр в Одессе. В 1935 году в Румынии была внезапно провалена вся агентурная разведывательная сеть ГРУ и ОГПУ. Выяснилось, что информация просочилась из одесского ИНО ОГПУ. Братья Задовы были арестованы и признались в своей предательской деятельности в пользу махновского «Закордонного центра» и румынской разведки. В 1938 году они были расстреляны. В годы перестройки ряд авторов пытались доказать невиновность Задовых только на том основании, что в 1937–1938 годы во время сталинского террора расстреливали только честных людей, но дыма без огня не бывает. Возможно, братья Задовы не предали анархистские идеалы своей юности и до конца дней работали на махновское подполье.