Игумения Леушинского монастыря

Письма к новоначальной инокине

О молитве внутренней, "умной", тайно в сердце совершаемой

Близ ти глагол сей, во устех твоих и в сердце твоем
(Рим. 10, 8)

В последнем письме моем я говорила тебе, сестра, о молитве вообще; теперь скажу несколько слов о молитве исключительно внутренней, или так называемой "умной", потому что она совершается лишь умом и сердцем тайно, без всяких внешних знаков. Будучи исключительно духовного характера, она не должна и не может стесняться ни местом, ни временем, ни каким-либо другим условием, но как беспределен и безграничен Дух Святый, оживотворяющий молитву, так безгранична, непрестанна и повсюдна молитва души, втайне творимая: "На всяком месте владычествия Его (Божия) благослови, душе моя, Господа!" (Пс. 102,22). "Вечер и заутра и полудне аз к Богу воззвах" (Пс.54,18.17). "Непрестанно молитеся" (1Сол.5,17), - учит святой апостол Павел. Очевидно, что Апостол разумеет тут молитву внутреннюю, молитву сердца и ума, не внешнюю, в которой участвовала бы и плоть, ибо невозможно нашей немощной и дебелой плоти непрестанно, неуклонно предстоять на молитве как по самой немощи ее, так и по безусловной зависимости ее от обстоятельств внешней жизни, в которых она обязана принимать участие. Внутреннюю же, тайную молитву может и должен держать каждый, по слову Апостола: "потаенный сердца человек в неистлении кроткого и молчаливого духа", предстоя пред Господом (1 Петр.3,4).

Если Апостол учит всех христиан "непрестанной" молитве, то не тем ли более таковая молитва составляет непременную обязанность иноков, как добровольно сложивших с себя излишние житейские заботы и посвятивших себя исключительно молитве и богомыслию. При надевании иноческой одежды (рясы) вновь вступающему послушнику вручаются, между прочим, и четки для вещественного напоминания о непрестанной молитве, которою должен заниматься новоначальный, постепенно обучая себя этому "духовному деланию", как называют святые отцы-подвижники умную молитву.

Ныне и четки, как и многое, имеющее высокодуховное значение, утратили свое значение; четки в настоящее время служат не столько принадлежностию для молитвы, сколько принадлежностью для наряда, и чтобы быть лучшим украшением, делаются ныне не из ниток или шерсти, каковыми делались прежде "вервицы" (то есть веревочные узелки) или, как их еще называли, "лестовки", а из бус, иногда даже и весьма непростых. Малодушные инокини тешатся ими, как дети, и щеголяют одна перед другой. Не во многих уже обителях сохраняется еще обычай совершать по четкам общее молитвенное "правило" с поклонами или без них, сообразно уставу. Что же касается прямого назначения четок, состоящего в упражнении по ним инока в непрестанной внутренней молитве, - оно почти вовсе утрачено. Впрочем, я не хочу этим сказать, чтобы помимо четок нельзя было бы приобресть навыка внутренней молитвы; напротив, я лично знаю людей, никогда не имевших в руках четок, как не принадлежащих к иноческому сословию, а стяжавших высокосозерцательную "умную" молитву; ни общество людей, среди которого они вращаются, ни суета мирской жизни, их окружающая, - ничто не отвлекает их от непрестанной внутренней беседы с Богом, Которому они всегда предстоят умом и Которого непрестанно носят в сердце.

Такое состояние души есть плод долговременного труда, неослабного самовнимания и постоянного самопринуждения к молитве (умной). Если доступно оно и возможно для людей и среди мира живущих, этих тайных рабов Божиих, сокровенно работающих Господу, то не тем ли более доступно и обязательно для иноков; потому-то тебе, как инокине, по самому призванию своему обязанной хранить непрестанную внутреннюю молитву, я указываю, между прочим, на четки, данные тебе вместе с иноческим одеянием не как простая принадлежность его, а как начальный обучитель молитве и как вещественное напоминание о ней.

Долговременный, неослабный труд, постоянное самопринуждение, как я сказала, потребны для стяжания внутренней непрестанной молитвы, но не забывай, что и всякое преуспеяние в чем бы то ни было, хотя бы и в светском знании или искусстве - требует тоже немалого труда, усиленных и постоянных упражнений, пока не приобретется известный навык и полное познание. Если не положим начала делу, то как совершим его? Если же не совершим или, по крайней мере, не потрудимся в нем, то "воздадим о нем слово в день судный" (Мф.12,36). Не на свои немощные и убогие силы полагаясь, а на всемощную благодать и помощь Божию надеясь, начнем понемногу приучать свое мятущееся сердце к божественной тишине сладчайшего Иисуса, ибо Он есть "един Царь мира (Ирмос)".

"Идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше" (Мф.6,21),- говорит Господь. Если бы мы все сокровище свое, то есть все дорогое для нас и любимое нами, полагали в одном Господе, то, без сомнения, Он один и наполнял бы Собою наше сердце и мысли и все духовное существо наше; учение Апостола о непрестанной молитве не было бы для нас заповедью многотрудною, а было бы лишь исполнением потребности своей души и удовлетворением стремления ее - быть всегда с Господом неразлучно сердцем и умом. Непрестанная молитва "умная" была бы неотъемлемою драгоценностью нашею, источником духовной сладости, сердечного простора; с именем Иисусовым, призываемым в молитве сердцем, есть Сам Иисус, как говорит Апостол: "Близ ти глагол сей,- во устех твоих, и в сердце твоем" (Рим. 10,8), то есть глагол молитвы твоей к Богу, или Бог, Которого ты призываешь. И Сам Господь говорит: "Се стою при дверех (то есть при дверех сердца) и толку (стучусь): аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему и вечеряю с ним, и той со Мною" (Апок.3,20). Видишь ли, разумеешь ли безмерную любовь к нам сладчайшего нашего Господа? Он Сам жаждет обитать в сердце нашем, лишь бы мы не отказывались, желали принять Его, как и в другом месте говорит: "И вселюся в них, и похожду (то есть буду сопровождать его во всех путях его), и буду ему во отца, и тии будут Ми в людие" (2Кор.6,16.18 и Лев.26,12). "О Божественнаго, о любезнаго, о сладчайшаго Твоего гласа, Господи, и блажен, иже услышит глас Твой и отверзет Тебе двери сердца своего!" О сестра, вникни в эти слова и умились, и размысли: нужно ли Господу, самоблаженнейшему и источнику всякого блага, света, чистоты и святыни наше сердце нечистое, уязвленное всяким грехом, смердящее гноем страстей, (сердце порочное и лукавое; однако Он не гнушается им и ежеминутно готов посетить его, лишь бы мы сами не противодействовали этому. "Се стою при дверех и толку!" (Апок.3,20) "Аз выну с Тобою есмъ" (Пс.72,23). "Призови Мя в день скорби твоея, и изму тя" (Пс.49,15). Казалось бы, как я и упомянула уже, непрестанное упражнение в внутренней, "умной" молитве должно быть вожделеннейшим занятием иноческим, тем более еще и потому, что она доступна и удобна при всяком физическом труде, при всяком житейском занятии, при вкушении пищи и пития, при прогулке, при исполнении общественных послушаний, и всегда и во всякое время дня и ночи, лишь бы ум и сердце внимали своему "внутреннему деланию". Много и весьма много писали об умной молитве Иисусовой Богомудрые отцы, опытом изведавшие и сладость, и силу ее; так, один духоносный муж говорит: "С именем Иисуса, или с искреннею мыслью об Иисусе, соединена великая сила: она прогоняет страсти, запрещает бесам, наполняет сердце небесною тишиною и радостью".

Другой говорит: "Именем Иисуса бей ратники (бесовские искушения), крепчае бо сего имене несть иного под небесем". Еще говорит: "Когда вкушаешь пищу или питие, мешай пищу в устах твоих с именем Иисусовым, да освятит и усладит оно пищу твою, подобно, как услаждает собою сердце твое". Когда вкушаешь пищу, думай о сладости пищи духовной, при питии - о сладости и животворности воды живой, обещанной и подаваемой Иисусом верующим, и припоминай при этом соответствующие сему изречения Его: "Всяк пияй от воды сея (земныя) вжаждется паки; а иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки" (Ин.4,13-14) и далее: "Аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет!" (Ин.7,37). Говори мысленно ко Господу: "Даждь ми от воды Твоея, да не вжажду" (Ин.4,15). "Иисусе, питие мое неисчерпаемое, Иисусе, пище крепкая, Иисусе, хлебе животный, насыти мя алчущую, Иисусе, источниче разума, напой мя жаждущую!" (Акафист Иисусу Сладчайшему) и прочее, подобно подходящие тексты Священного Писания и молитвословии церковных. Когда идешь куда-либо путем, вспоминай предстоящий всем нам путь в Небесное наше Отечество или перенесись мыслию в те времена, когда Господь, ради нашего спасения воплотившийся, Сам ходил по земле, учил, говоря Своим последователям: "Аз есмь путь, - никтоже приидет ко Отцу, токмо Мною" (Ин.14,6). "Аз есмь дверь овцам" (Ин.10,7). "Приидите ко Мне, вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы" (Мф. 11,28), и соответствующими из Священного Писания словами или собственными твоими, из глубины сердца твоего исходящими словами, откликнись на всеблагий призыв Владыки, хотя бы, например, так: "Настави мя, Господи, на путь Твой, да пойду во истине Твоей!" (Пс.58,11) или: "Стопы моя направи по словеси Твоему" (Пс.118,133) и т. п.

Таким образом, сердце твое мало-помалу привыкнет к беседе с Господом, беседе сладчайшей, дарующей мир душе твоей, - мир, ни с чем не сравнимый, превосходящий всякий ум, то есть всякое понятие человеческого ума, а постигаемый лишь сердцем, силою благодати Божией, посещающей его во время молитвы. Святой Исаак Сирин говорит: "Кто стяжал непрестанную, внутреннюю молитву, тот возшел на небо, ибо принял в сердце Духа Божия". Другой духоносный муж, святой Иоанн Лествичник, восклицает: "Молитва есть созерцание Бога еще на земле,- златая связь, соединяющая небо с землею, Творца с тварью,- есть дерзновенная беседа твари с Творцем,- есть благоговейное стояние души пред Богом, забвение для Него всего окружающего, блаженное исчезновение души пред всеисполняющим Духом Святым, вкушение будущего блаженства, вмещение в сердце Пресвятыя Троицы". Вот какими похвалами ублажают молитву преподобные и Богоносные отцы - столпы монашества, подвизавшиеся в ней и опытом изведавшие плоды ее. Они уподобляют ее древу жизни, питаясь плодами коего душа не умирает, ибо как может умереть, нося в себе Самого Источника жизни и бессмертия?! О, дабы и нас сподобил Господь вкусить от сего древа райского!

О пострижении в монашество. Еже есть во святой Ангельский образ

Вот, наконец, достигнута цель твоего поступления в обитель,- окончательно, безвозвратно уневеститься Христу, Нетленному Жениху душ наших; ты готовишься к пострижению в монашество.

«С вышних призираяй и убогая приемляй», Господь принял и твое благое произволение принадлежать Ему всецело и устами твоей настоятельницы возвестил тебе: «Готовься к принятию святого пострижения». - Как велико милосердие Божие! Слава всеблагому Его о нас совету! Слава и благодарение Его долготерпению, призывающему всех к покаянию и каждому из нас указующему путь спасения.

Ты просишь меня написать тебе по этому поводу, дать совет на предстоящие подвиги; но что могу я написать тебе, чего бы не было подробно и ясно написано в наших святоотеческих аскетических книгах, с которыми ты, вероятно, уже знакома? Советую тебе читать их чаще и внимательнее; книги эти, как сокровищница духовная, из которой может почерпнуть каждый, что ему потребно.

Великое дело - пострижение во святый ангельский образ. Велика и таинственна сила, заключающаяся в его священнодействии, направляемая к тому, чтобы человек стал Ангелом по образу внутренней своей жизни, ибо Ангелы бестелесны, и вещественный образ не может уподобиться им. Пострижение для инока - как бы второе крещение, в коем он перерождается и обновляется. В знак сего новорождения он совлекается навсегда своих одежд мирских, как всего «своего ветхого человека» (Кол.3,9), и полуобнаженный, босой, едва лишь ради приличия прикрытый одною срачицею, приемлет пред святым Евангелием, как от руки Самого Бога, одежду новую, «облекаясь в нового человека о Христе Иисусе».

Зрелище поистине небесное и умилительное! Как древле Бо-гоотроковица пред Святая Святых, так ныне пред святыми вратами алтаря Господня предстанешь ты, дева, и торжественно, во услышание всех присутствующих в храме, объявишь, что «добровольно оставляешь навеки мир с его соблазнами», «отвращаешь очи твои еже не видети суеты его» (Пс. 118,37), «вменяя вся уметы быти, да Христа единого приобрящеши» (Филип.3,8).

Блаженна ты, сестра! Блаженна мысль твоя, блаженно и похвально произволение твое, но «не по немуже обещаваешися, а по немуже совершиши», как сказано во Последовании святого пострижения. Ты возвеселила Небо и землю; возвеселила чело-веков, пекущихся о твоем спасении; возвеселила Ангелов, имже «радость бывает о каждой душе, обращающейся к Богу» (Лк.15,7); возвеселила и Самого Господа, призывающего всех обремененных суетою мира к Своему блаженному премирному покою: «Приидите ко Мне, и Аз упокою вы!» (Мф.11,28) И вот, ты откликнулась на призыв Его, пришла к Нему и принесла свои дары и жертвы: дар - непорочное, чистое девство, жертву - любящее сердце, свободное от земных пристрастий, от плотской любви. Он только этого и ищет, только и жаждет: «Сыне, даждь Ми сердце твое» (Притч.23,26). И если Он усмотрит твою жертву искреннею, не двоедушною,- Он примет ее и уневестит Себе твою душу, но только при условиях, чтобы сердце твое не двоилось, но принадлежало лишь Ему одному всецело, бесповоротно, искренно, свято; иначе Он отвергнет твою жертву как недостойную Его святости и величия. Приносили Богу жертву два сына первозданного Адама - Каин и Авель; оба они были родные братья, оба имели одно и то же произволение, совершали одно и то же дело, но «призре Бог на Авеля и на дары его, на Каина же и на жертвы его не внят» (Быт.4,4). Отчего? - Авель приносил жертву живую. Каин - бездушную, вещную; Авель избрал для жертвы лучшее, что имел, а Каин - худшее. Так и иноки: все приносят Богу жертву своим иночеством, но не все сподобляются быть принятыми, «Бог есть Дух; духом и истиною достоит служити Ему» (Ин.4,24); и не достаточна, и не угодна Богу жертва нашего служения Ему, если она ограничивается одним внешним удалением от мира, одними внешними подвигами, не будучи одушевлена духом жизни, как мертвые плоды Каиновой жертвы. Все наши иноческие подвиги, посты, лишения, труды без предварительного очищения сердца, без стремления души и ума к единому Богу,- как не полные, не совершенные, а двоящиеся, не только не могут быть приятными Богу, но и противны Ему. Древним Израильтянам, думавшим чрез обряды и жертвы умилостивлять Бога, Он говорит чрез пророка Исайю: «Постов и празднеств ваших ненавидит душа Моя; когда простираете руки ваши ко Мне, - отвращу очи Мои от вас; если умножите моления,- не услышу вас, потому что сердце ваше исполнено лукавства и двоедушия. Отнимите лукавство от душ ваших, и тогда услышу вас и прииму жертвы ваши» (Ис.1,10 и далее). Из этого заключи: какую пользу принесет нам удаление от мира, если не исторгнута из сердца привязанность к нему, воспоминание о нем. Затворившись в каменных стенах ограды монастырской, мы лишили себя возможности только телесными очами видеть его, и сами укрылись от его взоров; но дух, не стесняемый никакими стенами и преградами, всегда свободен блуждать по стремнинам мира, где неизбежно находит себе преткновения, даже падения, едва не разрушающие его душевную храмину. Это-то и есть «лукавство души», как говорит пророк: заключившись в обители - заглядываем в мир, которым сами же пренебрегли, - не уподобляемся ли мы «псу возвращающемуся на свою блевотину?» (Притч.26,11) Постимся от снедей, а душею и умом услаждаемся запрещенными плодами в разнообразных видах; бодрствуем,- а ум обременен земными попечениями; стоим на молитве и псалмопении, а мысль блуждает по всем направлениям; пришли к источнику Любви, а в сердце нередко носим «злосмрадную злобу», подобно Иуде, лобзанием, как знаком любви, предавшего своего Учителя и Господа, Источника света и жизни, к Которому он точно так же пришел когда-то, чтобы сделаться Его учеником и последователем.

Не скажет ли и нам Господь как древним Израильтянам: «Кто взыска сих от рук ваших? - Постов ваших ненавидит душа Моя; отымите лукавство от душ ваших» (Ис.1,10), и тогда услышу вас. Лукавство души инока есть неверность Небесному ее Жениху, Которому она обручилась в пострижении, обещалась Ему служить неизменно, неуклонно, а между тем уклонилась и часто уклоняется от исполнения Его воли.

Невеста Песни Песней, изображающая тоже душу, уневес-тившуюся Христу, «и день и ночь имела в уме и в сердце Жениха своего» (Песн.3,1-4), ибо она посвятила Ему себя всецело. Его единого возлюбив «всей душей, всем сердцем и всем помышлением» (Мф.22,37), как и требует от нас Господь. «Его же возлюби душа моя, удержах Его и не оставих Его, дондеже введох Его в дом матере моея» (Песн.3,1-4). Удерживай и ты, сестра моя, и не оставляй возлюбленного Жениха твоего нетленного, пока не введешь Его в дом души твоей и не ощутишь Его пребывания в себе неотступно, неразрывно, неотъемлемо; беседуй с Ним непрестанно мысленною, внутреннею молитвою, неослабно внимай себе, чтобы не приразилось сердцу твоему ничто, могущее оскорбить Его святое присутствие. Видя твое усердие и твою верность Себе, Он Сам возвеселит тебя, наполнит Собою всю твою душу и будет с тобою «един дух» - по слову Апостола: «Прилепляяйся Господеви един дух есть с Господем» (1Кор.6,17); Он возлюбит тебя, как говорит Он: «Аз любящия Мя люблю, ищущий же Мене обрящут благодать» ,(Притч.8,17) и: «Любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его, и к нему приидем и обитель у него сотворим» (Ин. 14,21-23).

Что больше сего блаженства, что выше сей чести, как соединиться неразлучно с Господом, уневеститься Ему, Сыну Божию, навеки и унаследовать Царство Его Небесное, нетленное, конца не имущее. Блаженна ты, сестра, и треблаженна; но, повторяю и еще,- блаженна «не по немуже обещаваешися, а по немуже совершиши. Для большего и удобнейшего преуспеяния приводи себе на память ответы, которые ты давала вопрошавшему тебя священнодействователю пред Крестом и Евангелием, как пред Самим Распятым на кресте Словом, Сыном Божиим, Которого теми своими ответами и обещаниями ты уверяла в верности и любви твоей к Нему, как невеста Жениха своего пред обручением. Неужели не знает постригающий тебя, зачем ты предстала пред святыми вратами алтаря в таком необычном виде: в одной срачице, с распущенными волосами, сопровождаемая целым ликом твоих сподвижниц с возженными в руках свечами,- неужели не знал,- однако он требовал твоего собственного слова, твоего решительного ответа, когда спросил тебя: «Что пришла еси, сестра, припадая к святому жертвеннику и ко святей дружине сей?»

И ты сама отвечала ему во услышание всех: «Желая жития иноческаго». Похвалив твое доброе произволение, он тут же предупредил тебя: «Воистину добро дело и блаженно избрала еси», но в том только случае добро и блаженно, «аще соверши-ши е, добрая бо дела трудом совершаются». Затем он подробно изложил все эти трудности, изложил их в форме вопросов, чтобы ты могла обстоятельно обсудить и ответить на каждый из них. И когда ты объявила, что согласна на все трудности и лишения ради Господа, тогда только он постриг власы главы твоей в знамение обрезания всякого плотского мудрования и земного пристрастия, которое с той минуты стало отрезанным, отнятым от тебя по собственноручной же твоей доброй воле, и. таким образом обручил тебя Небесному Жениху - Христу, напомнив при этом: «Виждъ,- Кому сочетаваешися; виждь,- какова обетования даеши; Ангели предстоят зде невидимо, написующе исповедание твое сие, о немже и истязала буде-ши во второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа».

О, если бы мы, инокини, почаще возвращались мысленно к тому дню, в который принимали святое пострижение, почаще припоминали то блаженное состояние, в коем находилась тогда душа наша! Весь мир был бы нам чужд и не нужен, если бы даже он все свои сокровища положил перед нами. Мы дерзновенно могли бы восклицать с Апостолами: «Кто ны разлучит от любве Божия: скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда? Ни даже смерть не возможет разлучить нас от любви Сладчайшего нашего Господа» (Рим.8,35-39).

Положи это воспоминание пред мысленными очами во всех путях твоей жизни, и ты вкусишь Царствие Божие еще на земле, и спасешь свою душу.

Игумения Таисия Леушинская. Краткое жизнеописание

Настоятельница Иоанно-Предтеченского Леушинского женского монастыря Игуменья Таисия (в миру – Мария Васильевна Солопова) родилась в Санкт-Петербурге в 1842 году. Родители ее происходили из древних дворянских фамилий: отец – Василий Васильевич – потомственный дворянин, мать – Виктория Дмитриевна – москвичка из рода Пушкиных, к которому принадлежал и великий русский поэт. В браке Виктория Дмитриевна долго не имела утешения в детях – они умирали во младенчестве. Тогда она стала усердно молиться Божией Матери и совершать паломничества в московские храмы к Ее чудотворным иконам, прося о даровании младенца. Вскоре благочестивая мать родила дочь, которую назвала Марией, будущую игуменью Таисию, от самого рождения предызбранную и посвященную Самой Пречистой Приснодеве Марии.

Мария Васильевна Солопова получила блестящее образование, окончив в 1860 году курс обучения в Павловском институте благородных девиц в Санкт-Петербурге (на ул.Знаменской). Здесь обнаружились ее незаурядные способности и духовное призвание. В годы учебы произошло событие, которое изменило всю жизнь Марии Солоповой. В чудесном сне отроковица увидела Христа Спасителя с сонмом святых, который благословил ее, коснувшись десницей главы. Это видение она восприняла как призвание к служению Господу и благословение на монашеский путь.

Однако желание девицы встретило непонимание со стороны ее матери, ибо та не верила в серьезность принятого дочерью решения. После окончания Института последний год своей жизни в миру Мария Солопова провела в родительском поместье Абаконово близ Боровичей, а зиму в самих Боровичах в своем доме, доставшемся ей по наследству от деда. В это время она почти ежедневно бывала в Свято-Духовом Боровичском монастыре, где окормлялась у игумена Вениамина, познакомившего ее с архимандритом Лаврентием (Макаровым), настоятелем Иверского Валдайского монастыря. Известный и чтимый старец стал ее духовным отцом. С любовью приняв чистую душу девицы под свое руководство, он еще более укрепил ее в избрании монашеского пути. Виктория Васильевна, вразумленная видением Божией Матери, преклонила свое сердце и дала материнское благословение на поступление дочери в монастырь.

Распродав имение, Мария в 1861 году поступила по благословению старца Лаврентия в Тихвинский Введенский монастырь, где безысходно провела почти 10 лет. 13 мая 1870 г. во Введенском соборе она была пострижена в рясофор с именем Аркадия. В 1872 г. также по благословению старца Лаврентия она перешла в Покровский Зверин монастырь в Новгороде, где подвизалась 6 лет, исполняя послушание регента. В 1878 году инокиня Аркадия была переведена в Знаменский Званский Державин монастырь на Волхове в 70 верстах от Новгорода на должность казначеи. В этой обители 10 мая 1879 г. она была пострижена в мантию с наречением имени Таисия.

В ночь на 3 февраля 1881 г. монахиня Таисия увидела необычный сон, в котором «вдруг сверху, как бы с неба упал прямо (ей) в правую руку настоятельский посох», и во вратах монастыря ее встретил крестный ход. На следующий день монахиня Таисия была вызвана в Санкт-Петербург для получения указа митрополита Исидора о назначении ее настоятельницей Леушинской общины.

Вся последующая жизнь Матушки Таисии была связана с Леушино. Попав в водоворот скорбей, она вначале хотела навсегда оставить Леушино, но ей явилась Богородица со св. Иоанном Предтечей и повелела не оставлять эту обитель. Вразумленная этим откровением, Матушка Таисия дала своего рода обет верности – никогда не оставлять Леушино: «Укрепившись верой, я твердо решилась все терпеть и трудиться для пользы святой обители, хотя бы и умереть пришлось для сего, но самовольно не оставлять обители», – писала она в своих «Келейных записках».

Уже через 4 года Леушинская община была обращена в монастырь, а Матушка получила сан игуменьи. Трудами Игуменьи Таисии Иоанно-Предтеченский Леушинский монастырь вскоре достиг необычайного духовного расцвета.

Помимо множества дарований Игумения Таисия обладала еще и уникальным поэтическим даром и оставила богатое поэтическое наследие: ее стихи регулярно печатались в духовных журналах, были опубликованы отдельными книгами в 1906 году.

В советское время Леушино попало в зону затопления Рыбинского водохранилища. Могила Матушки Таисии, пользовавшаяся народным почитанием и посещавшаяся многими паломниками, ныне пребывает под водами рукотворного моря, которое для всех почитателей ее памяти является святым хранилищем честных останков Великой Игумении до всеобщего воскресения.

Матушка Таисия не оставляет Леушино, исполняя обет, некогда данный ею Божией Матери.

Из кн.: Таисия (Солопова), игумения Леушинского монастыря.
Письма к новоначальной инокине.
Издательство Леушинского подворья)

Несколько десятилетий продолжалось духовное общение святого пастыря Иоанна Кронштадтского с игуменией Леушинского монастыря Таисией (Солоповой). Результатом этой дружбы стало открытие и восстановление более двух десятков монастырей, скитов и подворий. «Игуменией всея Руси» называли современники матушку. Некогда сам Иоанн Кронштадтский благословил опубликовать «Келейные записки» Леушинской настоятельницы для общей пользы и назидания. Из них мы узнаём, насколько трудным и исполненным скорбей был избранный и пройденный до конца путь подвижницы. 2/15 января мы вспоминаем преставление матушки Таисии, Леушинской игумении.

Долгожданный ребенок

Родители Марии Васильевны Солоповой (так звали матушку Таисию в миру) имели дворянское происхождение: отец, Василий Васильевич, был новгородским помещиком; мать, Виктория Дмитриевна, происходила из того же рода Пушкиных, к которому принадлежал и великий русский поэт. Их дочь была долгожданным и вымоленным матерью ребенком (двое родившихся до нее младенцев умерли сразу же после рождения). Виктория Дмитриевна слезно молилась Пресвятой Богородице даровать ей и сохранить ребенка, давая при этом обеты воспитать дитя в любви к Богу. В ответ на эти молитвы 4 (16) октября 1842 года в семье Солоповых родилась девочка, которую в благодарность Пречистой Деве назвали Марией, хотя и крестили, по русской традиции, в честь преподобной Марии Константинопольской. До 8 лет Маша была единственным ребенком в семье, затем родились еще мальчик и девочка.

Мать всецело занималась воспитанием старшей дочери, находя в этом для себя огромное утешение. По обету, она еще с малолетства старалась привить ей главные христианские качества: милосердие, любовь и сострадание к бедным.

Обучение в институте

В 1852 году в возрасте 10 лет Марию отдали на обучение в Павловский институт благородных девиц. Вероятно, из-за переживаний, связанных с разлукой, у девочки начались сильные головные боли, лечение которых, по небрежности врача, привело к полной потере зрения. Родители вынуждены были вскоре забрать девочку назад. Домашнее лечение дало свой результат: спустя несколько месяцев зрение к Марии, хотя и не в полной мере, вернулось, и она смогла продолжить учебу. Наверстать упущенное Маше не составило особого труда благодаря тому, что она обладала удивительной памятью, что компенсировало ей ослабленное зрение, оставшееся на всю жизнь. Девочке достаточно было прочитать или услышать что-либо один раз, чтобы запомнить услышанное дословно. Именно поэтому она всегда училась хорошо и получила от воспитанниц шуточное прозвище «слепой мудрец». Также за ее особый религиозный настрой девочки еще часто в шутку называли Марию «святошей», «монахиней» или иногда – «игуменией».

Решение уйти в монастырь

В самую Пасхальную ночь в полусне Ангел приветствовал Марию словами: «Христос воскресе!»

Желание полностью посвятить себя и всю свою будущую жизнь Богу утвердилось у девочки уже к 12 годам после одного необычного случая. Тогда в их институте случилась эпидемия кори, поразившая и Марию, так что ей даже пришлось лежать в отделении лазарета для тяжелобольных. Это было весной, шел Великий пост. В самую Пасхальную ночь в полусне Ангел приветствовал Марию словами: «Христос воскресе!», и необычное чувство тогда поселилось в ее сердце, которое, по признанию самой матушки, уже больше никогда ее не покидало. Сразу же после этого она выздоровела. Вскоре еще одно духовное видение помогло Марии окончательно утвердиться в решении принять монашество.

После Святого Причастия девочке приснился необычный сон. Вначале она видела себя стоящей на коленях посреди поля, а через реку находился шумный город, в котором она узнала Петербург. Мария была обрадована, что оказалась по эту сторону реки, вдали от городской суеты. Затем она в таком же положении была перемещена на небо, где видела славословящих Бога святых. Наконец Сам Спаситель в непередаваемом величественном виде оказался подле нее. Когда Мария, преодолев свой трепет и страх, бросилась, чтобы облобызать Его стопы, Иисус, прикоснувшись к голове девочки, произнес: «Еще не время». То, что это было именно духовное видение, а не прелесть, подтвердил духовник институтского храма и посоветовал Марии до времени хранить эту тайну. Но уже тогда она нисколько не сомневалась в своем призвании.

Позже так случилось, что экзамен по Закону Божию у них принимал епископ Выборгский (впоследствии митрополит Московский и Киевский) Иоанникий (Руднев). Нужно отметить, что благодаря своей удивительной памяти Мария уже тогда знала все Евангелие наизусть. Об этой ее способности преосвященного Иоанникия предупредили заранее, и на экзамене он был приятно удивлен не только дословному знанию священного текста, но и тому, как ученица его понимает. После экзамена он отдельно подозвал Марию к себе и благословил избранницу Божию.

Благословение на монашество

После обучения Мария вернулась к родителям, которые к тому времени переехали в поместье Абаконово недалеко от Боровичей. На желание дочери принять монашество Виктория Дмитриевна отреагировала категорически отрицательно, очевидно только из-за того, что она очень сильно была привязана к дочери. Стараясь отвлечь Машу от подобных мыслей, она все чаще стала брать ее на различные светские приемы и вечера, от которых только томилась душа девушки.

Ночью Сама Богородица явилась к матери и строго наказала ей больше не удерживать Марию в миру

В наследство от дедушки Марии досталась небольшая усадьба в Боровичах. Под предлогом занятий со своим младшим братом девушка отпросилась у родителей пожить некоторое время там. Так она смогла освободиться и от тяготившей ее светской суеты, а также спокойно посещать богослужения каждый день. Вскоре некоторые горожане стали также отдавать Марии на обучение своих детей. Духовником девушки к этому времени стал настоятель Свято-Духова монастыря в Боровичах игумен Вениамин (Поздняков). Через него она познакомилась с настоятелем Иверского Валдайского монастыря архимандритом Лаврентием (Макаровым), который затем стал ее духовным отцом. От него Мария узнала, что вскоре ее мать изменит решение и благословит девушку на монашество. И действительно, так и произошло, причем после весьма необычных событий. Уже отчаявшись получить благословение от матушки, Мария слезно молилась перед Казанской иконой Божией Матери, а ночью Сама Владычица Богородица явилась Виктории Дмитриевне во сне и строго наказала ей больше не удерживать свою дочь в миру. Таким образом больше уже ничто не мешало Маше уйти в монастырь.

Введенский Тихвинский монастырь

Первой обителью, указанной Промыслом Божиим, куда поступила Мария, стал Свято-Введенский Тихвинский монастырь. Игумения Серафима (Тимковская) очень тепло приняла девушку и даже отказалась брать с нее обычный взнос, который взимался тогда с девиц дворянского происхождения. Объяснила она это тем, что образованность Марии еще принесет гораздо большую прибыль для монастыря, что впоследствии полностью и оправдалось. Но вначале девушке пришлось нести самые различные послушания, включая наиболее трудные – полевые работы. Этот труд был ей непривычен ввиду ее дворянского происхождения, но Мария выполняла все без ропота и недовольства. Вскоре же ее главным послушанием стало пение на клиросе, а со временем и учительство.

Среди учеников молодой послушницы была дочь известного в Тихвине коммерсанта, который также был щедрым благотворителем монастыря. На его деньги был построен новый деревянный корпус. Одну из келий он просил отдать Марии в благодарность за обучение своей дочери. Девушка хотела выкупить эту келью, как то было принято, но игумения от этого отказалась.

К этому времени в покаянии скончалась мать Маши Виктория Дмитриевна, девушка уладила все дела, связанные с усадьбой, и устроила судьбу своих брата и сестры, определив их на обучение за казенный счет.

13 мая 1870 года Мария принимает рясофорный постриг с наречением имени Аркадия. Однако спустя примерно год ей пришлось пережить огромное испытание, которое повлекло за собой уход из этой обители. Случилось так, что мачеха ее келейницы тоже решила оставить мир и поступить в Тихвинский монастырь, а поскольку она уже присмотрела келью, в которой жила ее падчерица, то и желала выкупить именно ее. Вклад она предлагала большой, что было, по словам самой игумении, «куском» для монастыря. Аркадии ничего не оставалось сделать, как оставить эту полюбившуюся ей келью, которую она сама предлагала когда-то выкупить. Но главное несчастье было не в этом: переехать ей пришлось в единственную келью, которая была тогда свободна, она находилась в другом, каменном корпусе, на нижнем этаже. Комната эта была угловой, и к ней каждый год по весне подступала вода, отчего там всегда царили холод и сырость. Кроме того, в этой келье было очень темно, что при слабом зрении Аркадии еще более утрудняло ее занятие рукоделием, а также чтение.

За несколько месяцев, которые инокиня прожила здесь, она очень сильно подорвала свое здоровье, что также пагубно сказывалось на ее клиросном послушании. Другие кельи не освобождались, и духовник инокини Аркадии архимандрит Лаврентий благословил ее поменять монастырь, если ничего не изменится к осени. Во всем происходящем он советовал видеть Промысл Божий и не винить людей. Так получилось, что в ноябре того же года мать Аркадию вызвали в Новгород по делам о наследстве, что должно было занять какое-то время. Игумения не стала ее задерживать и отпустила с благословением. Уезжая, Аркадия понимала, что больше она уже в эту обитель никогда не вернется. Всего же во Введенском Тихвинском монастыре она провела девять лет своей жизни.

Покровский Зверин монастырь

Духовник Лаврентий не благословил матушке возвращаться в Тихвин, а посоветовал выбирать новый монастырь в Новгороде. Промыслом Божиим им стал Зверин Покровский монастырь, куда инокиня Аркадия пришла в 1872 году, – она провела здесь около шести лет. Почти сразу она возглавила в обители сестринский хор, став регентом, поскольку своих поющих монахинь там было очень мало. Все это сопровождалось очень многими скорбями и искушениями, завистью к ней многих сестер и наговорами. Впрочем, с подобным недоброжелательством даже среди монашествующих мать Аркадия сталкивалась постоянно, о чем писала в своих дневниковых записях:

«Крест ненависти и зависти ко мне людской есть спутник всей моей уже и теперь долголетней жизни; но, думаю, он доведет до могилы меня, то есть будет неизменным моим спутником. О, зато он станет над моей могилой не только как обычное украшение христианских могил, но и как символ крестоношения погребенной под ним, как неотъемлемая принадлежность моя».

Хотя недостаток любви даже за монастырской оградой давно не был новостью для инокини Аркадии, это всю жизнь терзало и заставляло скорбеть ее чувствительное к любой неправде сердце. Не раз она задумывалась, в чем же преимущество жизни в монастыре, если главная заповедь здесь тоже попирается. Ей казалось, что многие люди, живя в миру, исполняют ее лучше и тем оправданнее такая жизнь, чем фарисейство тех, кто по призванию должен быть самим воплощением евангельских заповедей. Поэтому и раньше возникали у нее мысли о том, чтобы оставить монастырь и жить в миру. Однако после очередного вразумившего матушку сна-видения эти мысли навсегда оставили ее. Видение же это было следующее.

Как-то после обеда матушка вышла погулять за ограду и, присев на камень, задремала. Вдруг она услышала, как на городском соборе часы бьют 12 раз. Аркадия удивилась, ведь выходила она после часа, а полночи еще тоже быть не могло. Тогда она действительно увидела, что кругом была ночная темнота, а какой-то голос ей сказал: «Вот видишь: в монастыре-то хотя уже и темненько, но еще сумерки, вечер, а в миру давно уже полночь». Это было большое вразумление для инокини, развеявшее все ее сомнения.

Со временем пребывания в Зверином монастыре связано еще одно важное событие в жизни матушки. Здесь она удостоилась чести составить акафист святому Симеону Богоприимцу (в монастыре находилась чтимая во всем Новгороде чудотворная икона этому святому). Акафист прошел цензуру и по решению Святейшего Синода был опубликован. Правда, к тому времени, когда он впервые торжественно читался в Покровском Зверином монастыре, матушка Аркадия подвизалась уже в другой обители.

Званский Знаменский монастырь

В 1878 году инокиню Аркадию перевели в Званский Знаменский Державин монастырь под Новгородом. Здесь ее назначили на должность казначеи. Игумения, очевидно, чувствуя в ней свою соперницу, недолюбливала Аркадию и относилась к ней придирчиво, хотя последняя не давала ей к тому никакого повода и добросовестно выполняла все послушания. В Знаменском монастыре матушка провела всего четыре года. 10 мая 1879 года она приняла здесь монашеский постриг с именем Таисия.

Матушка вовсе не думала тогда о настоятельском кресте, считая себя еще слишком молодой и недостойной этой должности. Однажды она увидела необычный сон: вначале перед ней оказалось огромное поле ржи, голос сказал, что именно ей предстоит его выжать. Дальше за полем было много воды, «налитой, а не самобытной», как матушка Таисия почему-то поняла. Она пыталась пройти эту воду, но, когда уже стала тонуть, ей сверху в руку упал настоятельский посох. Тот же голос сказал, что с его помощью она сможет преодолеть эту воду. Так и случилось: за водой появилась суша, а немного далее уже красовались стены величественного монастыря, куда матушка и вошла.

Расцвет Леушинского монастыря

В тот же вечер после описанного сна казначея Таисия была вызвана телеграммой в Петербург, где узнала, что ее назначили начальницей Леушинской женской общины. Эта обитель готовилась к закрытию, поскольку за последние шесть лет там поменялось три начальницы. Предполагалось, что если матушке не удастся привести в порядок дела обители, то общину распустят. Этот новый и тяжелый крест Господь уготовал матушке для еще большего Своего прославления, как бы в подтверждение слов: «сила Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12: 9).

Когда матушка Таисия приступила к новому возложенному на нее послушанию, она поняла, насколько трудно ей будет с ним справиться. Доставшаяся ей община была очень бедной и неблагоустроенной. Здесь царили непослушание и клевета, постоянные заговоры и недоброжелательство. Главной же проблемой стало вмешательство в дела обители семьи купца Максимова, который некогда и купил землю для общины. Они всячески пытались расколоть общину, переманивая некоторых сестер на свою сторону, писали доносы на начальниц. В какой-то момент матушка даже отчаялась и хотела оставить должность, но после дивного уверения, что Сама Владычица Богородица вместе с Иоанном Предтечей (в честь него была названа обитель) промышляют об этом месте, она решила донести свой крест до конца любой ценой.

Много трудностей и скорбей пришлось пережить еще матушке Таисии. После очередных клеветнических бумаг от Максимовых, отправленных митрополиту, с ней даже случился нервный паралич, в результате которого матушка пролежала прикованной к кровати почти два месяца. После чего она была чудесным образом исцелена Архангелом Михаилом, что произошло как раз накануне праздника в честь него. Заручившись также помощью и поддержкой святого Архистратига, матушке удалось не только сохранить обитель, но и привести ее к полному расцвету. Так, уже в 1885 году Леушинская община была переименована в монастырь, а 14 октября того же года матушка получила сан игумении.

«Игумения всея Руси»

При полном отсутствии крупных благотворителей игумении Таисии удалось построить в монастыре прекраснейший собор в честь Похвалы Божией Матери, что стало настоящим чудом. Она сама говорила, что храм этот построен на «вдовичьи лепты», и каждый кирпичик в нем был куплен ее слезами. Кроме того, матушке удалось построить сестринский корпус, несколько часовен, организовать духовную школу при монастыре – словом, полностью благоустроить Леушинскую обитель, а также открыть целых три подворья. В период своего расцвета в монастыре подвизалось до 700 насельниц.

«Вечным молитвенником» за обитель с тех пор стал праведный батюшка Иоанн Кронштадтский, с которым игумения Таисия на протяжении около 30 лет вела дружеское общение и была одним из любимых и верных его духовных чад. Сам батюшка очень высоко ценил труды и заслуги матушки, почитая ее угодницей Божией. В их духовном соработничестве было открыто и восстановлено около десятка монастырей и еще большее число подворий, среди которых: старинный Ферапонтов монастырь, Благовещенский Воронцовский, Иоанно-Богословский Сурский монастырь в Архангельской области, Иоанновский монастырь в Санкт-Петербурге и многие другие.

Старания игумении Таисии были оценены даже Царской семьей: в 1904 году она была представлена Императрице Александре Федоровне. До этого, в 1885 году, матушка удостоилась наивысшей церковной награды, доступной настоятельнице, – золотого наперсного креста с украшениями из кабинета Его Императорского Величества. Однако сама она не считала, что заслужила подобные почести и награды, во всех своих дела видя только славу и силу Божию.

Смерть матушки и судьба обители

Преставилась игумения Таисия в Леушинской обители 2 (по новому стилю – 15) января 1915 года. Ровно за три года до этого матушка видела во сне батюшку Иоанна Кронштадтского, он известил ее о том, что готовит ей место в Царствии Небесном рядом с собой.

Настоятельница монастыря была похоронена в склепе Похвальского собора, некогда построенного ее же слезами и стараниями.

По воле Божией в период с 1941 по 1946 год всё Леушино, включая монастырские постройки, было затоплено водами искусственно созданного Рыбинского водохранилища. Под водой монастырь находится и сегодня. Так сбылось другое пророческое видение матушки, в котором она видела «рукотворное море», за которым был скрыт монастырь.

Сейчас многие традиции Леушинской обители продолжают сохраняться в Новолеушинском женском монастыре во имя Иоанна Предтечи с. Мякса в Череповецкой епархии. Восстановлено также Леушинское подворье при Иоанно-Богословской церкви в Санкт-Петербурге. Однако многие сестры и почитатели матушки Таисии верят, что рано или поздно, согласно последней части ее пророчества, вода от монастыря отступит и он вновь восстанет в своем небывалом благолепии и красоте.

На сегодняшний день ведется сбор материалов для канонизации игумении Таисии (Солоповой), инициированный комиссиями сразу трех епархий.

В православии, как и в большинстве религий, мало известных женщин. Так сложилось, что они остаются в стороне от масштабной деятельности в вере, и лишь единичные имена на слуху: Дева Мария, Мария Магдалина, Мать Тереза и т.д. Матушка Таисия, кстати, тоже Мария, - одно из этих немногих исключений.

Эта игуменья внесла значительный вклад в развитие православия, а её история навсегда останется примером для верующего человека.

Мария Солопова - долгожданный ребёнок в знатной семье

Мария Васильевна Солопова родилась в знатной семье. Родители происходили из дворян и сложными генеалогическими ветвями соприкасались с родом А.С.Пушкина. Старшие дети в семье умерли, едва родившись.

Так что мать Виктория Дмитриевна и отец Василий Васильевич с большим страхом и трепетом ждали очередного ребёнка, молились Божьей Матери, дабы их нынешнее чадо смогло остаться в этом мире.

4 (16) октября 1842 года на свет появилась Мария Солопова - будущая монахиня Таисия. Её монашеский путь, возможно, был предопределён тем, что мать молитвенно обещала воспитать дочь в любви к Богу, хотя вряд ли предвидела последствия своего обета. Затем в семье родились и другие дети.

Ещё подростком Мария Васильевна отличалась безупречной памятью и набожностью

Мария Солопова в десятилетнем возрасте попала в Павловский институт благородных девиц. Там у неё начались мигрени, неправильное лечение которых лишило девочку зрения, из-за чего ей пришлось вернуться домой, где она вылечилась.

По возращении в институт она продемонстрировала талант, данный Господом: отличную память. Также она утверждала, что имела несколько видений. Например, на Пасху в состоянии между сном и бодрствованием она увидела ангела. Этот и другие случаи натолкнули её на мысль встать на путь монахини.

Игумения Таисия всю жизнь видела сны духовного содержания.

За религиозность прочие ученицы называли Марию Солопову монахиней, святошей и игуменьей, а за феноменальную память прозвали слепым мудрецом.

На экзамене по Закону Божию она наизусть цитировала Евангельский текст и поразила епископа Иоанникия глубоким пониманием Писания.

Пока мать не соглашалась отпустить дочь в монастырь, та жила отдельно и учила детей

Вдохновлённая этими событиями, она приехала к родным и рассказала о желании стать монахиней. Но мать этой новости не обрадовалась и не хотела для дочери подобной судьбы. Она пыталась отвлечь её и переубедить.

Но сердце Марии Солоповой оставалось неспокойным. Чтобы хоть как-то проявить себя, она выпросила у родителей разрешение переехать в принадлежащую им усадебку. Там она принялась ходить в храм и обучать детей.

Её духовником стал игумен Вениамин (Поздняков), который познакомил девушку с её будущим духовным отцом архимандритом Лаврентием (Макаровым).

Вскоре мать сообщила Марии, что больше не хочет удерживать её в мирской жизни. Накануне ей приснилась Богородица, и этот сон убедил Викторию Дмитриевну в том, что нужно уступить желанию дочери.

В первой обители Мария преподавала и постриглась в рясофор

Мария ушла в Свято-Введенский Тихвинский монастырь. Здесь девушку приняли охотно, ведь она, как образованный человек, могла принести обители большую пользу. Впоследствии так и оказалось, хотя первое время Марии её знания не пригодились, так как приходилось работать в поле.

Для других послушниц и монахинь это не составляло такого же труда, как для неё, происходящей из дворян и непривычной к подобного рода труду.

Но постепенно её деятельность сменилась на более привычную: сперва - пение в клиросе, затем - преподавание, в котором у Марии уже имелся достаточный опыт.

в этом году Мария постриглась в рясофор и получила имя Аркадия

За время учительской деятельности Мария обзавелась влиятельными и богатыми знакомыми - родителями учениц. Один из них профинансировал строительство целого корпуса монастыря, где одна из келий причиталась самой Марии.

Жизнь в Свято-Введенском Тихвинском монастыре стала невыносимой

Но не всё у Аркадии складывалось благополучно. Сперва умерла мать, так что пришлось улаживать дела младших сестры и брата, а также разбираться с имуществом.

Затем келью, в которой жила Аркадия, выкупили. Некогда она сама хотела это сделать, но по ряду причин не удалось, а теперь приходилось перебираться в единственное свободное помещение - угловое на нижнем этаже, где было влажно и темно.

Быть может, для другой монахини эти условия оказались бы более сносны, но Аркадия имела плохое зрение, так что чтение или любые другие занятия при таком освящении превращались из удовольствия в пытку.

Эти тяготы отразились на здоровье, обязанности в монастыре она тоже стала выполнять гораздо хуже, чем раньше.

Новгородская обитель стала ещё одним тяжёлым крестом

Наконец, когда Аркадия пребывала в обители уже девятый год, ей потребовалось по вопросам наследства посетить Новгород.

Она без сожаления покинула ужасную келью и пообещала себе, что никогда туда не возвратиться. Так и случилось. В новом городе она выбрала для себя Покровский Зверин монастырь. Шёл 1872 год.

Всё началось довольно радужно: Аркадию поставили руководить хором сестёр. Но очень быстро её положение вызвало у остальных зависть, так что за спиной говорили недоброе. Об этих событиях монахиня записала в дневниках, где рассматривала подобные неурядицы как свой крест.

Но вот с чем не могла смириться Аркадия - это с самым попранием христианских принципов в обители. Разве монастырь - не место, где все должны служить Господу с открытым сердцем? Зачем люди уходят туда, лицемерят и ведут себя хуже, чем не дававшие обетов миряне?

Ответ на эти вопросы пришёл в полусне на прогулке. Аркадия будто бы услышала, как бьют часы. Некий голос ей сообщил:

«Вот видишь: в монастыре-то хотя уже и тёмненько, но еще сумерки, вечер, а в миру давно уже полночь».

Услышанное стало откровением для Аркадии и дало ей силы на дальнейший монашеский путь. Она вдохновилась и написала акафист святому Симеону Богоприимцу. Этот текст изучил Святейший Синод и одобрил, а вскоре минуло шесть лет пребывания монахини в обители, и её перевели в Званский Знаменский Державин Монастырь.

После монашеского пострига Таисия увидела сон о том, что станет настоятельницей

В новой обители монахиня Аркадия стала казначей. Нельзя сказать, что здесь она нашла спасение от всех бед и напастей. Отношения с окружающими не ладились. На сей раз сама игуменья источала явную недоброжелательность к Аркадии и часто придиралась к ней. Но всё же именно здесь.

Аркадия приняла монашеский постриг, а с ним и новое имя - Таисия.

В те же годы ей приснилось, что идёт монахиня по местности с большим искусственным водоёмом. И тут к ней упал посох настоятельницы, а голос сообщил, что это поможет преодолеть преграду.

Так и случилось. За водоёмом ждали монастырские стены.

На следующий день ей прислали телеграмму. Матушку вызвали в Петербург, в Иоаннопредтеченский Леушинский монастырь, где ей поручили стать настоятельницей.

Матушка Таисия превратила Леушинскую общину в полноценный монастырь

После четырёх лет в прежней обители монахиня с удовольствием переехала в новую. Там матушка Таисия Солопова принялась основательно трудиться. Обитель находилась в упадке, и предыдущие настоятельницы не смогли исправить ситуацию.

Нельзя сказать, что сама матушка Таисия сразу же справлялась успешнее предшественниц. Монастырь был очень бедным. Его даже называли на тот момент просто общиной. Монахини не слушались, постоянно ввязывались в интриги, община вот-вот могла расколоться.

В какой-то момент настоятельница вообще хотела отказаться от своей миссии, но новый сон с участием Богородицы убедил её продолжать пробовать.

Местный купец Максимов приложил множество сил, чтобы навредить обитательницам общины. Он писал на них очерняющие доносы митрополиту, которые очень сильно заставляли переживать настоятельницу. Однажды её от нервов парализовало на два месяца.

И всё же, несмотря на все сложности, игуменья Таисия благоустроила обитель, и та получила статус монастыря. Сама матушка с этого момента получила новый сан, и отныне она - игуменья Таисия Солопова.

Хотя никаких богатых сторонников у матушки не было, ей удалось отстроить на территории обители собор в честь Похвалы Божией Матери. Это не единственное сооружение, которое возвели при ней. Вот и другие заслуги матушки:

• часовни;
• духовная школа;
• сестринский корпус;
• три подворья.

Игумения Таисия Леушинская увеличила количество насельниц до 700.

насельниц поселились в монастыре при игуменьи Таисии

Особенно заслуги настоятельницы отмечал святой Иоанн Кронштадтский, с которым её связывало тридцатилетнее знакомство.

Он знал не понаслышке, сколько усилий приложила игуменья Таисия для того, чтобы помочь не только своему, но и многим другим монастырям. Вместе с ним они возродили и открыли примерно десять обителей, это не считая подворий.

Не только святой, но даже царь отметил заслуги настоятельницы и вручил ей золотой наперсный крест.

За возрождение монастырей игуменью Таисию хотят канонизировать

Умерла игуменья Таисия 2 (15) января 1915 года в Леушинском монастыре, о чём знала заранее из сна. Ей похоронили в склепе Похвального собора, который она же сама и строила. А через тридцать лет всю территорию монастыря затопило искусственное водохранилище - что перекликается с другим её сном о нерукотворном водоёме.

И сегодня обитель остаётся под водой.

Но труды игуменьи Таисии не исчерпываются только этой обителью, а потому законы и традиции, которые она установила, продолжают существовать во многих других монастырях.

Сегодня игуменью Таисию пытаются причислить к лику святых.

Игуменья Таисия ещё при жизни многими почиталась как святая старица. Её смерть лишь усилила интерес к её личности. В память об этой выдающейся женщине регулярно проводят панихиды, а сама она стала образцом добродетели для верующего человека.

По сегодняшний день три епархии выступают с инициативой причислить игуменью Таисию к лику святых. Сбор информации для дополнения её жизнеописания - одна из главных задач комиссии по канонизации подвижников благочестия Череповецкой епархии.

Игуменья Таисия - автор духовных трудов, самый известный - автобиография «Келейные записки»

Читать записки Игумении Таисии случалось даже Иоанну Кронштадтскому, который высоко их оценил. И это не удивительно, ведь в этом автобиографическом тексте игуменья Таисия запечатлела свой опыт общения с Богом, рассказала о встречах с подвижниками и различных происшествиях на своём духовном пути.

Эта книга может стать поддержкой для любого верующего человека. В нём можно найти много духовных откровений и назидательной информации. Центральное место в автобиографии матушки занимают её видения:

«Вдруг вдали, по направлению к св. воротам, на горизонте показалось как бы восходящее солнце, между тем как был яркий полдень, и солнце светило над головами. Мы стали вглядываться в это, и увидели, что оно не подымается как обычно солнцу, а, идя по земле, подвигается по направлению к нам.

Когда этот солнечный шар подошел ближе, то ясно можно было разглядеть, что он овальный, то есть продолговатый, и ядро света заключается в самой середине, в центре его. Когда оно подошло еще ближе к св. вратам, то уже ясно все увидели, что это Царица Небесная (во весь рост) шла к нам, Она-то и была ядро света солнечного, а круг, образовавшийся около Нее, были лучи.

Как только Она взошла в св. врата обители, над Ней в небе запели Невидимые Силы «Достойно есть». Эту же песнь запели и сестры, ожидавшие Ее, зазвонили все колокола, и произошло нечто необычное. Между тем я раздумывала: «Так вот какая Царица пришла, не земная, как я ожидала, а Небесная Царица; так подавать ли мне Ей свечу, приготовленную для Нее, или нет?»»

Игумения Леушинского монастыря Таисия

Тихвинский Введенский монастырь (1910 год)

Игумения Таисия (в миру – Солопова Мария Васильевна) родилась в 1842 г. в Санкт-Петербурге в дворянской семье, в 1861 г. окончила столичный Павловский институт благородных девиц, во время учебы в котором удостоилась видения Господа, предопределившего ее дальнейший жизненный путь. В 1864 г. она поступила послушницей в Тихвинский Введенский монастырь, где в 1870 г. была пострижена в рясофор. В 1872 г. перешла в Новгородский Зверин Покровский монастырь, а в 1878 г. – в Званский Знаменский монастырь; здесь Мария в 1879 году приняла монашеский постриг с именем Таисия. В 1881 году ее определили начальницей крайне бедной предназначенной к упразднению Леушинской Иоанно-Предтеченской общины Череповецкого уезда, которую матушка за годы своего 34-летнего настоятельства превратила в процветающий первоклассный монастырь. Кроме того, при ее непосредственном участии были основаны и возобновлены: Благовещенский Воронцовский монастырь в Псковской губернии (1898); Иоанно-Богословский Сурский монастырь в Архангельской губернии (1899), на родине Иоанна Кронштадтского; Иоанновский монастырь в Санкт-Петербурге (1901), где ныне покоятся мощи этого угодника; Ферапонтов монастырь в Кирилловском уезде Новгородской губернии (1904); Парфеновский Богородицкий (1902) и Антониев Черноезерский монастырь (1911) в Череповецком уезде Новгородской губернии, Вауловский скит в Ярославской губернии (1903) и ряд других. Из Леушинского монастыря вышли 2 схиигумении и 10 игумений, большинство из которых стали первыми настоятельницами основанных матушкой же Таисией монастырей.

Такого история женского монашества ни до игумении Таисии, ни после не знала. Не случайно, святой праведный Иоанн Кронштадтский, характеризуя труды своей духовной дочери, смог подобрать только одно сравнение. 30 июня 1902 г. после освящения храма Парфеновской общины – очередного устроенного Таисией монастыря, он сказал: «Поздравляю тебя матушка с радостию и с новым великим делом возникновения новой обители. Ты подобна преподобному Сергию Радонежскому , изводишь из сестер своей обители настоятельниц и учредительниц других обителей, искусных инокинь, которые по слову апостола «довольны будут и других научити» – великая тебе за это награда от Господа».

Из писем Иоанна Кронштадтского к леушинской настоятельнице видно, что о. Иоанн еще при жизни почитал ее как святую, называя «Угодницей Божией» «Избранницей Царицы Небесной», «Высокопреподобной» и т.д. Вот характерное начало одного из посланий: «Кланяюсь тебе, святой старице, и целую твою священную главу, мыслящую непрестанно, яже суть Божия». В другом письме он писал: «Родная по духу, неоцененная Матушка Игумения Таисия!.. Не нарадуюсь я твоей любви о Христе и твоему усердию, выражающемуся столь разнообразно и так постоянно. По плодам их познаете их, говорит Сердцеведец Господь о людях, с коими мы живем и действуем в мире. По сладким плодам любви твоей и я знаю тебя вот уже около 35-ти лет. За все это время любовь твоя о Христе изливалась постоянно чистою струей – неоскудно везде и во всяких видах: то в приготовлении прекрасных риз, то – митр, то – тонкого белья, то – разных книг душеполезных, а главное – помогала мне в устроении всех моих обителей; да и не перечислишь всего. Но особенно ты утешала меня своею беззаветною преданностью Христу Спасителю, словесное стадо Которого ты собрала и пасла и пасешь доселе на пажити спасительной».

Игумения Таисия была замечательной духовной писательницей и поэтессой. Иоанн Кронштадтский так отзывался о ее стихах: «Дорогое письмо твое я получил и вместе с ним – прекрасные стихи Пресвятой Матери Деве! Да, Матушка! Пять талантов дал тебе Господь, и сторицею ты их возвращаешь». А на рукописи «Келейных записок» он оставил еще более знаменательные слова: «Дивно, прекрасно, божественно, печатайте в общее назидание».

До революции вышло 18 книг игумении Таисии, значительная часть которых выдержала несколько изданий, а также около двух десятков газетных и журнальных статей, отличавшихся замечательным литературным мастерством, глубиною и высокой духовностью содержания. Не удивительно, что литературные труды матушки продолжают пользоваться широкой популярностью и в настоящее время. Только за последние 20 лет вышло несколько десятков отдельных изданий ее сочинений и более сотни статей о ней.

Издаются труды леушинской настоятельницы и за рубежом. В частности, ее в 1989 году были выпущены в Америке под названием «Автобиография духовной дочери св. Иоанна Кронштадтского». Причем над переводом на английский язык этого сочинения трудился всемирно известный американский духовный писатель о. Серафим (Роуз). В Америке и Греции были выпущены переводы «Писем к новоначальной инокине». По воспоминаниям архимандрита Германа (Подмошенского), американские издания трудов русской игумении сыграли решающую роль в деле становления женского монашества на американском континенте. В 2005 году он докладывал: «Сейчас у нас уже пять женских маленьких монастырей. А началось все с Таисии». Как видим, влияние матушки на распространение женского иночества отнюдь не прекратилось с ее смертью.

Известно, что игумения Таисия по матери происходила из рода Пушкиных и, возможно, являлась родственницей великого поэта. Стоит ли удивляться, что она вошла в историю литературы не только как прозаик, но и как замечательная поэтесса. Ее поэтическое наследие пользуется широким вниманием композиторов и певцов, в том числе, народной артистки России Е. Смольяниновой, Ю. Бирюкова, И. Скорик, Н. Захарова и других. Широкую известность приобрела песня «Как хорошо в Твоем храме, Владычице…» в музыкальной обработке знаменитого старца Николая Гурьянова. Стало хорошей традицией проведение концертов в Петербурге, Новгороде, Боровичах и других городах, на которых исполняются песни на стихи игумении Таисии. По утверждению ее духовника, протопресвитера Александра Дернова, матушка и сама отличалась замечательными музыкальными способностями и была «композиторшей нескольких духовных песнопений».

Как видим, деятельность леушинской настоятельницы была очень многогранна. Рассказать обо всех ее заслугах не представляется возможным. Но на одной все же следует остановиться чуть подробнее. Анализ исторических документов позволяет утверждать с почти стопроцентной уверенностью, что именно игумении Таисии мы обязаны сохранением уникального памятника архитектуры, жемчужины русского зодчества – Ферапонтова монастыря с его знаменитыми фресками Дионисия, который единственный на Вологодчине включен в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. В 1904 году, когда матушка приступила к возрождению этой обители, о ее архитектурных достоинствах практически никто не догадывался. Ферапонтов монастырь не был поставлен на учет как памятник старины и почти никто не знал, что собор Рождества Богородицы расписан знаменитым иконником Дионисием. Кроме того, монастырь находился на грани полного разрушения. В собор Рождества Богородицы даже входить было опасно, так как пол в нем провалился, а в сводах зияли глубокие трещины. Примерно такой же вид представляли и другие постройки. Святые врата полуразвалились, знаменитая казенная палата, по воспоминаниям очевидцев, «внутри представляла собою лишь груды развалин от упавших внутренних стен и совсем рухнувшего внутрь верхнего этажа, – к ней и подойти страшно, рискуя быть придавленным». На этом фоне относительно неплохо смотрелась только Благовещенская церковь, в которой совершались богослужения, но и она нуждалась в капитальном ремонте.

Ферапонтов Белозерский Рождества Богородицы монастырь, Вологодская епархия

Матушка сумела объединить в деле восстановления древней обители новгородских архиереев (архиепископа Гурия (Охотина) и сменившего его архиепископа Арсения (Стадницкого)); ведущих архитекторов и искусствоведов: П.П. Покрышкина, К.К. Романова, В.Т. Георгиевского, впервые описавшего фрески Ферапонтова монастыря (1911), и многих других неравнодушных людей, даже императора и императрицу. Известно, что настоятельница 7 раз представлялась императорской семье. Формальные поводы для этих встреч были разные, но главный оставался неизменным: заботы о восстановлении Ферапонтова монастыря. Напряженные усилия престарелой и тяжело больной матушки не пропали втуне. На восстановление монастыря были выделены крупные государственные и епархиальные суммы, организовано два всероссийских сбора, которые позволили к началу антицерковной кампании практически полностью восстановить монастырь. Кроме того, обитель получила всероссийскую известность, ее старинные постройки были взяты под охрану как ценные памятники архитектуры. Все перечисленное обеспечило передачу монастырского комплекса после выселения монахинь на баланс музея и сохранения целостности ее ансамбля.

Древняя роспись Ферапонтова монастыря. Иконописец Дионисий, 1502 год

Думаем, не ошибемся, если скажем, что игумения Таисия спасла Ферапонтов монастырь от разрушения. Ведь его постройки еще в 1904 году были очень ветхи и доживали, если не годы, то последние десятилетия своей жизни. В такой ситуации надеяться, что они переживут антицерковную кампанию, не приходилось. Ведь большевики сносили и лучшие по сохранности храмы, невзирая на их охранный статус. А Ферапонтов монастырь, как мы помним, первоначально в список памятников архитектуры включен не был.

Игумения Таисия положила начало возрождению в Ферапонтове монашеской жизни. Блестяще образованная, она заинтересовалась историей и древностями монастыря и решила возобновить в нем обитель. В январе 1900 года, благодаря И. И. Бриллиантова за присланную им книгу о монастыре, она писала об этом труде: “Прочтение его произвело на меня то впечатление, что во мне возгорелось сильное желание возобновить эту старинную святую обитель, превратив ее, конечно, в женскую”. Игумения Таисия руководила первыми работами по восстановлению Ферапонтова монастыря и дала первых насельниц.
Мария Васильевна Солопова родилась в Петербурге в 1840 году. Родители ее происходили из древних фамилий, отец - потомственный дворянин, Новгородский помещик, мать - из рода Пушкиных, москвичка. Мария была Богом дарованной дочерью скорбной матери, лишавшейся одного за другим своих детей еще во младенчестве. Она ходила пешком в храмы к чудотворным иконам Матери Божией, прося о том, чтобы Господь сохранил в живых хотя бы одно дитя, давая обеты о христианском воспитании его, которые и исполнила в точности, с младенчества наставляя дочь в правилах набожности, милосердия и молитвы.
Еще учась в Павловском институте благородных девиц, Мария избрала для себя монашеский путь, но хранила решение в тайне - по той естественной причине, что это могло вызвать в семье и обществе сильнейшее противодействие. На последнем выпускном экзамене по Закону Божию ректор духовной академии Иоанникий, впоследствии митрополит Московский, прибывший для экзамена, был удивлен тем, что одна из выпускниц, Мария Солопова, знает все Евангелие наизусть. На его вопрос о причине, побудившей выучить все Евангелие, Мария ответила: “Каждое слово Евангелия так приятно и отрадно для души, что мне хотелось его всегда иметь при себе, а так как с книгой не всегда удобно быть, то я вздумала заучить все, тогда всегда оно будет при мне в моей памяти”.
По окончании института в 1861 году юная подвижница начала свой переход от мирской жизни к монашеской: улаживала семейное смятение по этому поводу, составляла бумаги на передачу наследства. Очень долго мать Марии не давала своего согласия на избранный дочерью путь, но наконец уступила. Распорядившись своим немалым имением, доставшимся от деда - генерала Василевского, и испросив материнского благословения, она поступила послушницей в Тихвинский Введенский монастырь.
Проходя различные послушания в Новгородских обителях, Мария приняла постриг в 1879 году с именем Таисия. Через некоторое время ее назначили начальницей женской общины в деревне Леушино Череповецкого уезда, учрежденной в 1875 году. С приходом матушки Таисии началось преобразование малой общины в первоклассный Иоанно-Предтеченский Леушинский монастырь. Ее заботами были возведены два каменных собора, две церкви - домовая и при богадельне, устроена церковно-учительская школа для девочек, приходская школа, келейные корпуса, собрана обширная библиотека, открыты монастырские подворья в Кириллове, Череповце и Петербурге. Сама Таисия была возведена в сан игумении.
Среди духовных чад святого праведного Иоанна Кронштадтского наиболее близка к нему была леушинская игумения Таисия. В предисловии к изданию своих бесед с кронштадтским пастырем матушка писала, что имела счастье быть окормляемой им в течение более 35 лет. Примечательно, с каким почтением и пастырской любовью обращался батюшка в своих письмах к матушке Таисии: “раба Божия и сестра моя возлюбленная о Господе Таисия!”, “Достопочтенная дочь моя духовная и сестра о Господе!”, “Много чтимая по достоянию и справедливости матушка игумения Таисия!”, Дорогая, родная душе моей матушка Таисия!”.
Превратив за короткий срок небольшую общину в цветущий монастырь, матушка не ограничила свою деятельность пределами Череповецкого уезда. По благословению праведного Иоанна Кронштадтского она немало потрудилась над возобновлением упраздненных обителей и учреждением новых общин в разных губерниях России. Поражают размах и успех начинаний игумении Таисии: Благовещенская Воронцовская община в Холмском уезде Псковской губернии в имении сестер Перепечиных (в 1898 году с 1903 года - монастырь), Иоанно-Богословский Сурский монастырь в Пинежском уезде Архангельской губернии (1900 год), Ферапонтов монастырь в Кирилловском уезде Новгородской губернии (1903-1904 годы), Парфеновская женская община (или Богородицкая женская община в честь иконы Божией Матери “Неопалимая Купина” при сельце Парфенове - 1904 год), устроенная в имении дворянки Евдокии Силантьевой в Череповецком уезде Новгородской губернии, Лятониево-Черноезерская пустынь в Череповецком уезде (1911 год).
Кроме названных обителей, было устроено еще несколько подворий, каждое из которых представляло собой вполне самостоятельное хозяйство и требовало многих хлопот и опеки. За разрешением на организацию подворья следовала постройка храма, келий, различных служебных помещений, школ, приютов, богаделен. Практически это были самостоятельные монастырьки, хотя и подчинявшиеся игумении головного монастыря. А подворье Сурского монастыря в Петербурге, на речке Карповке, вскоре стало полностью самостоятельным монастырем - Иоанновским, где и был погребен его устроитель - праведный Иоанн Кронштадтский.
Та многогранная деятельность, которую игумения Таисия раз вернула по устроению обителей, поражала современников не только размахом, но и глубоким религиозным содержанием, дававшим заметные плоды для укрепления духовной атмосферы новых монастырей, а также оказывавшим большую помощь в разных направлениях общественной деятельности. Достаточно вспомнить организацию многих приютов и богаделен, а особенно Леушинской учительской школы, подготовившей множество преподавателей для целой губернии с высоким уровнем образования, полученного в удивительной атмосфере любви и глубокой веры.
Об учительской школе кронштадтский пастырь писал матушке Таисии: “Курсы для учительниц в вашей Леушинской обители - это манна небесная для России; такие, как из вашей школы, и нужны ныне для России ввиду толстовщины, усердно рассеивающей по всей России хулу на Бога, на Церковь, на правительство, на священство”.
О своем многотрудном иноческом пути игумения написала в автобиографических записках, ставших позже широко известными. Писала, как сознавалась, по настоянию отца Иоанна Кронштадтского. Матушка по своему глубокому смирению не решалась предавать печати свои заметки, в которых описывались случаи ангельских видений, бывших ей неоднократно. Опубликовала их ее преемница игумения Агния (Благовещенская) в журнале "Кронштадтский пастырь”.
Кроме упомянутых “Записок”, опубликованы “Письма к новоначальной инокине”, составленные игуменией Таисией на основании святоотеческих аскетических писаний и собственного 40-летнего опыта монашеской жизни. Небезынтересны поэтические опыты матушки, собранные в трех выпусках ее стихов. Стихи - об иноческой жизни, о молитве, о создании Сурской обители на родине праведного Иоанна Кронштадтского.
Игумения Таисия не ограничивалась трудами по организационной помощи в устройстве обителей и хлопотами об их учреждении. По просьбе батюшки Иоанна она бралась за самое сложное - духовное попечение о них. Она готовила будущих насельниц. Леушинский монастырь стал рассадником женского монашества среди северных обителей. Дочерними его обителями были Ферапонтовская, Сурская, Черноезерская и Парфеновская общины. Их первый состав был полностью укомплектован, включая начальниц, “леушанками”, как называли сестер Леушинского монастыря.
Приступал к возобновлению Ферапонтова монастыря, матушка Таисия заручилась благословением праведного Иоанна Кронштадтского и согласием леушинских сестер на переход их в новую обитель. Первый год сестры находились в крайне стесненных условиях: келий не было, ютились в сторожке, в холоде, недоедая, не имея подчас самого необходимого. Постепенно хозяйство наладилось. К 1905 году число насельниц составило 66 человек, из них 36 - леушинские матушки. В январе 1906 года в Ферапонтовом монастыре был первый постриг. По этому случаю праведный Иоанн Кронштадтский написал: “Приветствую с новопостриженными в мантию сестрами Ферапонтовской обители, послужившими как бы первым видимым началом ее восстановления и утверждения обители. Да пребудет она благополучна до скончания века в благочестии и довольстве”.
Но обители, устроенной трудами игумении Таисии и ее ученицами, было определено недолгое процветание. Через четверть века ее постигла общая участь закрытия и запустения, а сестер - изгнания и преследований.
Матушка Таисия не дожила до этих печальных дней. Она скончалась 2 января 1915 года в своем Леушинском монастыре, где и похоронена. Позже монастырь попал в зону затопления при создании Рыбинского водохранилища.
(с) Е.Стрельникова

После окончания Института последний год своей жизни в миру Мария Солопова провела в родительском поместье Абаконово близ Боровичей, а зиму в самих Боровичах в своем доме на улице Бежецкой, дом 1 (ныне ул. Советская, дом 1; в данное время принадлежащий Боровичскому Свято-Духову монастырю, в нем планируется организация дома-музея – Адм. сайта), доставшемся ей по наследству от деда. В это время она почти ежедневно бывала в Свято-Духовом Боровичском монастыре, где окормлялась у игумена Вениамина (Позднякова), познакомившего ее с архимандритом Лаврентием (Макаровым), настоятелем Иверского Валдайского монастыря. Известный и чтимый старец стал ее духовным отцом.
http://boreparhia.ru/igumeniya-taisiya-solopova/