В тот момент старший лейтенант Красной армии еще не знал, что стал первым свидетелем события, изменившего ход Великой Отечественной войны. Ровно 75 лет назад, 31 января 1943 года в Сталинграде капитулировал командующий 6-й армией генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс, один из главных авторов плана нападения нацистской Германии на Советский Союз. О событиях того исторического утра — в материале РИА Новости.

Последнее повышение

К середине января положение 6-й армии в Сталинграде из безнадежного превратилось в критическое. Немецкие части и соединения, угодившие в котел операции "Уран", быстро теряли боеспособность. Лишенные продовольствия, боеприпасов, горючего и медикаментов, солдаты и офицеры Паулюса мерзли на 30-градусном морозе. Умирая от голода, они съели почти всех строевых лошадей, собак, кошек и даже птиц. Где бы ни пытались укрыться гитлеровцы, их везде доставал шквальный огонь советской артиллерии и танков. К 28 января 1943-го остатки некогда сильнейшей сухопутной армии вермахта были расчленены на три части. Советские войска планомерно подавляли последние очаги сопротивления. В одном из них, в подвале разрушенного универмага в центральной части Сталинграда находился штаб генерала Паулюса. Он раз за разом отправлял Гитлеру радиограммы и просил разрешения сдаться, чтобы сохранить жизни своих солдат, и раз за разом получал отказ.

Имя немецкого фельдмаршала, командовавшего армией вермахта, капитулировавшей под Сталинградом, иногда пишут и говорят с приставкой «фон». То есть оно звучит как Фридрих фон Паулюс. Но на самом деле это неверно. Ведь от рождения этот человек не был аристократом. И в высшее германское общество он втёрся лишь благодаря удачной женитьбе. Но обо всём по порядку.

Несостоявшийся юрист

Как свидетельствуют архивные материалы, 23 сентября 1890 года в семье скромного счетовода, трудившегося в тюрьме немецкого города Касселя, родился сын. Это и был Фридрих Паулюс биография, которого всецело определилась теми историческими коллизиями, которые выпали на долю его родины.

Окончив, как и положено юноше из небогатой, но вполне порядочной семьи, классическую гимназию, и получив аттестат зрелости, девятнадцатилетний Фридрих поступил на юридический факультет Баварского университета. Однако, убедившись через два года, в том, что забивать голову бесчисленными статьями и параграфами законов - не его конёк, оставил учёбу. И в чине унтер-офицера он поступил на службу в пехотный полк, носивший имя его тёзки - маркграфа Фридриха Вильгельма.

Счастливая женитьба

Здесь он почувствовал себя, что называется, «в своей тарелке». С похвальным рвением он принялся карабкаться по ступеням карьерной лестницы. Его усердие скоро заметили и время от времени поощряли. Но едва ли честолюбивый офицер смог достичь тех сияющих вершин, о которых мечтал, если бы не счастливый случай - шанс, посланный судьбой. Таким даром небес оказалась для него женитьба на румынской аристократке немецкого происхождения Елене-Констанции Розетти-Солеску, которой Паулюс был представлен благодаря общим знакомым.

Фридрих, с детства усвоивший грубые манеры простонародья, под её влиянием приобрёл лоск светского человека. И, что главное, был введён молодой женой в высшее общество, к которому та принадлежала от рождения. Что заставило её, аристократку, полюбить ничем не примечательного младшего офицера - тайна женского сердца.

Путь от капитана до генерал-майора

Первая мировая война не принесла ему ни славы, ни резких карьерных взлётов. С первых дней, когда горизонт Европы заволокло пороховым дымом, Фридрих Вильгельм Паулюс вместе со своим полком, сражавшимся во Франции, оказался в зоне боевых действий. Но, связи в кругах высшего командования, которыми располагали родственники жены, сделали своё дело. И вскоре кошмар передовой сменился для него относительно спокойной штабной работой. Окончание войны Паулюс встретил уже в погонах капитана.

В послевоенные годы, когда в Германии была установлена Веймарская республика, Паулюс Фридрих продолжал службу в армии, не хватая звёзд с неба, но и не упуская случай получить в положенный срок повышение. И закончил бы он свою карьеру тихо и незаметно, но наступил 1933 год, ставший переломным в судьбе Германии. С приходом Гитлера к власти вся жизнь страны была поставлена на военные рельсы. И добросовестные служаки, имевшие к тому же протекцию в высших кругах, резко пошли в гору. Достаточно сказать, что к 1939 году Паулюс был уже генерал-майором.

Начало Второй мировой войны

Первые два года Второй мировой войны генерал Фридрих Паулюс, возглавляя штаб Десятой армии, провёл в боях вначале на территории Польши, а затем Бельгии и Нидерландов. С июля 1940 года он был включён Гитлером в группу, занятую разработкой пресловутого «Плана Барбаросса», а после начала нападения на Советский Союз, прикладывал все силы для его реализации.

1942-й лично для Паулюса начинался, как нельзя удачно. Ничто не предвещало скорую трагедию. Ещё в январе, получив очередное повышение, он был назначен командиром Шестой армии, действовавшей на Восточном фронте и успешно противостоявшей мощным контратакам советских войск. За боевые заслуги фюрер наградил его Рыцарским крестом, а возглавляемую им армию, столь успешно доказавшую «непобедимость» немецкого оружия, перебросил на южный участок фронта, где в сентябре разворачивалось грандиозное сражение за Сталинград.

Сталинградское окружение

Однако прежде благосклонная Фортуна на этот раз отвернулась от своего баловня. Вместо скорой победы на берегах Волги она уготовила для его армии окружение, а лично для него - конец блестящей карьеры. Обстановку, в которой оказались вверенные ему силы, можно было охарактеризовать лишь, как абсолютно безнадёжную. Фридрих Паулюс - человек, пользовавшийся особым доверием Гитлера, в радиопереговорах с Берлином пытался убедить фюрера позволить его армии покинуть Сталинград и предпринять прорыв для воссоединения с основными силами вермахта.

Но его доводы (весьма резонные, с военной точки зрения) встречали категорическое возражение. Свой запрет покидать боевые позиции Гитлер обосновывал тем, что, по его заверениям, в самое непродолжительное время немецкой авиацией будет налажен воздушный мост, способный обеспечить войска всем необходимым для сдерживания противника.

Запоздалое повышение по службе

В действительности его планам не суждено было осуществиться. И попытки наладить «воздушный мост» рухнули под ударами советской авиации и сил противовоздушной обороны. Чтобы хоть как-то поддержать боевой дух своего генерала, Гитлер в середине января 1943 года присвоил Паулюсу звание фельдмаршала и за будущие заслуги наградил Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

Между тем вместе со столь приятным известием Паулюс получает от него приказ стоять насмерть, а заодно и напоминание о том, что ещё ни один германский фельдмаршал не сдавался в плен. В данном контексте эта историческая справка означала не что иное, как настоятельное требование покончить с собой, если противостоять советским войскам не удастся.

Очевидно, это был единственный случай, когда Фридрих Паулюс - фельдмаршал и доверенный человек Гитлера - осмелился не подчиниться приказу. Но, не желая видеть смерть «последнего солдата» и тем более пускать себе пулю в висок, морозным зимним утром 31 января 1943 года он передал советскому командованию известие о капитуляции.

Крах Шестой армии Вермахта

Поскольку основная часть вверенной ему Шестой армии ещё продолжала сопротивление, командующий фронтом генерал-полковник К. К. Рокоссовский, на допрос к которому был доставлен Паулюс, предложил ему издать приказ о полной её капитуляции. Эта мера давала возможность избежать бессмысленной смерти немецких солдат и офицеров.

Но, Фридрих Паулюс, фото которого тех лет можно увидеть в статье, отказался, мотивируя тем, что сдавшись в плен, он тем самым лишил себя права отдавать какие-либо приказы. И вопрос о капитуляции армии должны решать оставшиеся в строю генералы. Из хроники тех дней известно, что уже ко 2 февраля 1943 года сопротивление немецких войск было полностью подавлено. И 91 тыс. солдат и офицеров противника оказались в советском плену. Но отказ от своевременной капитуляции повлёк за собой дополнительные жертвы.

Не желая ставить соотечественников в известность о пленении столь большого контингента войск, немецкое правительство распространило среди народа миф, о героической гибели всей Шестой армии. По официальной версии, все без исключения солдаты и офицеры предпочли смерть позорной капитуляции. Был объявлен общенациональный траур. В течение трёх дней Германия скорбела о погибших.

Последняя дань прежней идеологии

Что же касается похороненного официальной пропагандой фельдмаршала, то он с группой генералов и старших офицеров был доставлен в располагавшийся под Москвой пересыльный лагерь НКВД. В те дни Паулюс Фридрих ещё не потерял веру в конечную победу немецкого оружия. На допросах он порой срывался на патетическую риторику, выставляя себя несгибаемым социал-демократом.

Находясь в суздальском лагере для высшего немецкого комсостава, он стал инициаторам гневного послания в адрес членов антигитлеровского союза, созданного пленными офицерами вермахта, содержавшимися в подмосковном Красногорске. Паулюс Фридрих обвинял своих бывших соратников в предательстве и малодушии. Однако через месяц он внезапно отозвал свою подпись под направленным в их адрес воззванием.

Лагерь для высшего комсостава

Из Суздали, где немецкие генералы содержались вместе со своим фельдмаршалом, летом 1943 года их перевели в село Чернцы, находящееся в 30 км от Иванова. Здесь в стенах санатория, превращённого в спецлагерь НКВД, они находились под усиленной охраной. Данная мера была предпринята из опасения возможного похищения высокопоставленных заключённых.

По свидетельству современников, условия их содержания напоминали скорее дом отдыха, чем место заключения. Все арестанты получали питание, недоступное в военное время большинству граждан страны, а по праздникам к их рациону прибавлялось даже пиво. Работать никого не заставляли. Свой досуг, которого было в избытке, они заполняли, кто как умел. Многие, и Паулюс Фридрих в том числе, занимались составлением мемуаров.

Вербовка пленного фельдмаршала

Летом 1944 года у советского руководства возникает идея использовать Паулюса как орудие пропаганды, нацеленное на немецких военнопленных. С этой целью его переводят на один из подмосковных секретных объектов и начинают систематическую обработку, за которой следит лично Л. П. Берия. Вначале он колебался, и переход к открытому сотрудничеству с вчерашними противниками дался ему нелегко.

Но, постепенно сломленный умело поданной информацией о поражении немцев на Курской дуге, открытии Второго фронта, тотальной мобилизации в Германии и прочими свидетельствами скорого краха, он начинал сдаваться. Окончательно сломило его упорство известие о покушении на Гитлера, последовавшей затем казни заговорщиков, среди которых были хорошо знакомые ему люди.

В роли активного антифашиста

В начале августа 1944 года генерал-фельдмаршал Вермахта Фридрих Вильгельм Эрнст Паулюс открыто начинает сотрудничать с советским правительством. Первым его шагом стало обращение ко всем немецким военнопленным, в котором он заявил о необходимости свержения Гитлера, окончании войны и установлении в Германии демократического правления.

Вслед за этим он вступил в антифашистский «Союз немецких офицеров», а также организацию, называвшую себя «Свободная Германия». Обратного пути у него нет. Сознавая это, Паулюс становиться одним из наиболее активных пропагандистов борьбы с нацизмом. Его выступления транслируются в те дни по радио, а самолёты сбрасывают на позиции немецких войск подписанные им листовки с призывами переходить на сторону противника.

Репрессированная семья

Удивительно, но Фридрих Паулюс, семья которого находилась в Германии, не принял во внимание последствия, которыми могла для них обернуться его деятельность. А они не замедлили сказаться. Его жену, не пожелавшую отречься от мужа (вот оно, женское сердце!), и внука отправили под домашний арест. Дочь с невесткой поместили в концлагерь «Дахау», а сына (также офицера вермахта) заключили в тюрьму города Кострица.

Эпилог

Бывший фельдмаршал Германской армии в силу обстоятельств окончательно встал на путь борьбы с режимом, которому служил когда-то верой и правдой. В феврале 1946 года на заседаниях Нюрнбергского суда он в качестве свидетеля обвинения, горячо обличал своих бывших соратников и сослуживцев, чем и заработал себе прощение.

После Нюрнберга он вновь оказался в Москве, где также благополучно избежав суда, прожил до смерти Сталина. После этого, вернувшись на родину, поселился на территории ГДР. По отзывам руководителей Коммунистической партии Германии, всю оставшуюся жизнь Паулюс проявлял лояльность к установившемуся в стране просоветскому режиму. Умер он в довольстве и комфорте 1 февраля 1957 года от сердечной недостаточности. Это был канун четырнадцатой годовщины капитуляции его армии под Сталинградом.

Немецкий военачальник (с 1943 года генерал-фельдмаршал) и командующий 6-й армией, окружённой и капитулировавшей под Сталинградом. Автор плана Барбаросса.

Паулюс родился в Брейтенау в семье счетовода, служившего в тюрьме Касселя. По окончании школы мечтал о карьере кадета кайзерского флота. Позже изучал право в университете в Марбурге. Обучение однако не окончил и в феврале 1910 года стал фанен-юнкером в 111-м пехотном полку. В августе 1911 года получил звание лейтенанта. Женился на Елене-Констанции Росетти-Солеску 4 июля 1912 года.

Первая мировая война

В начале войны полк Паулюса находился во Франции. Позже служил штабным офицером в частях горной пехоты (егерей) во Франции, Сербии и Македонии. Войну закончил капитаном.

Период между войнами

До 1933 года служил на разных военных постах, в 1934-1935 гг. был командиром моторизованного полка, в сентябре 1935 года был назначен начальником штаба командования танковых соединений. В феврале 1938 года полковник Паулюс назначен начальником штаба 16-го моторизованного корпуса под командованием генерал-лейтенанта Гудериана. В мае 1939 года повышен в звании до генерал-майора и стал начальником штаба 10-й армии.

Вторая мировая война

В начале военных действий 10-я армия действовала сначала в Польше, позже в Бельгии и Нидерландах. После смены нумерации десятая армия стала шестой. В августе 1940 года получил звание генерал-лейтенанта, с июня 1940 года по декабрь 1941 года был заместителем начальника генерального штаба немецкой армии (сухопутных сил). В это же время работал над разработкой плана по нападению на СССР.

В январе 1942 года был назначен командующим 6-й армией (вместо Рейхенау), которая в это время действовала на Восточном фронте. В августе 1942 года награждён Рыцарским крестом. Летом и осенью 1942 года 6-я армия входила в группу армий «Дон», сражавшуюся на южном участке фронта, с сентября 1942 года участвовала в битве под Сталинградом, где была окружена советскими войсками. Вопреки заверениям Гитлера и Геринга (командующего Люфтваффе), невозможно было наладить снабжение окружённой армии амуницией, топливом и продовольствием.

15 января 1943 года Паулюс награждён Дубовыми Листьями к Рыцарскому кресту. 2 февраля 1943 года 6-я армия перестала существовать, а её остатки вместе с командующим Паулюсом сдались в советский плен. 30 января 1943 Гитлер повысил Паулюса до высшего военного звания - фельдмаршал. В радиограмме, отправленной Гитлером Паулюсу, кроме всего прочего говорилось, что «ещё ни один немецкий фельдмаршал не попадал в плен». Это было завуалированным намёком Паулюсу совершить самоубийство. Паулюс на это не пошёл и на следующий день стал первым попавшим в плен фельдмаршалом в немецкой военной истории. В советском плену Паулюс стал критиком национал-социализма и в 1944 году в плену вступил в антифашистскую организацию немецких солдат и офицеров.

Фридрих Паулюс выступал в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе.

Послевоенное время

В 1953 году Паулюс был освобождён из плена. В последние годы жизни служил полицейским инспектором в ГДР. Умер в 1957 году в Дрездене.

Цитаты

«Если на войну смотреть лишь своими глазами, получим лишь любительскую фотографию. Взглянув на войну глазами противника, мы получим отличный рентгеновский снимок».

Операция Барбаросса ()

Сталинградская битва (1942-)

Награды и премии

Фри́дрих Вильгельм Эрнст Па́улюс (нем. Friedrich Wilhelm Ernst Paulus ; 23 сентября , Гуксгаген , Гессен-Нассау - 1 февраля , Дрезден) - немецкий военачальник (с 1943 года - генерал-фельдмаршал) и командующий 6-й армией, окружённой и капитулировавшей под Сталинградом . Один из авторов плана Барбаросса .

В отдельных источниках встречается написание его фамилии с добавлением предиката фон , что неверно, поскольку Паулюс не являлся по своему происхождению аристократом и никогда не использовал такую приставку к своей фамилии .

Биография

Детство и юность

Период между войнами

Для Паулюса и его соратников, которые были ещё весной переведены в генеральский лагерь в Спасо-Евфимьевом монастыре в Суздале , это было предательством. Семнадцать генералов во главе с фельдмаршалом подписывают коллективное заявление: «То, что делают офицеры и генералы, ставшие членами „Союза“, является государственной изменой. Мы их больше не считаем нашими товарищами, и мы решительно отказываемся от них». Но через месяц Паулюс неожиданно отзывает свою подпись из генеральского «протеста». Вскоре его переводят в селение Чернцы в 28 км от Иванова . Высшие чины НКВД опасались, что из Суздаля фельдмаршала могут похитить, поэтому отправили его в глушь лесов. Помимо него в бывший санаторий имени Войкова прибыло 22 немецких, 6 румынских и 3 итальянских генерала.

В бывшем санатории у Паулюса стало прогрессировать заболевание кишечника, по поводу которого он был неоднократно оперирован. Однако, несмотря ни на что, он отказывался от индивидуального диетического питания, а только попросил доставить ему травы майоран и эстрагон , которые он всегда возил с собой, но чемодан с ними потерял в боях. Ко всему прочему он, как и все пленники «санатория», получал мясо, масло, все необходимые продукты, посылки от родных из Германии, пиво по праздникам. Пленники занимались творчеством. Для этого им были предоставлены все возможности: дерева вокруг было предостаточно, так что многие занимались резьбой по дереву (даже вырезали для фельдмаршала жезл из липы), холсты и краски были в любом количестве, сам Паулюс тоже занимался этим, писали мемуары.

Тем не менее, он по-прежнему не признавал «Союз немецких офицеров», не соглашался на сотрудничество с советскими органами, не выступал против А. Гитлера. Летом 1944 года фельдмаршала переводят на спецобъект в Озёрах. Почти каждый день из УПВИ пишутся на имя Л. П. Берии отчёты о ходе обработки Сатрапа (такая кличка была присвоена ему в НКВД). Паулюсу вручают обращение 16 генералов. Интеллигентный, нерешительный Паулюс колебался. Как бывший штабист он, видимо, привык просчитывать все «за» и «против». Но целый ряд событий «помогает» ему в этом: открытие Второго фронта, поражение на Курской дуге и в Африке, потеря союзников, тотальная мобилизация в Германии, вступление в «Союз» 16 новых генералов и лучшего друга, полковника В. Адама , а также смерть в Италии в апреле 1944 года его сына Фридриха. И, наконец, покушение на А. Гитлера офицеров, которых он хорошо знал. Его потрясла казнь заговорщиков, среди которых был и его друг генерал-фельдмаршал Э. фон Вицлебен . Свою роль сыграло, видимо, и письмо его жены, доставленное из Берлина советской разведкой. 8 августа Паулюс совершил наконец то, чего от него добивались полтора года, - подписал обращение «К военнопленным немецким солдатам и офицерам и к немецкому народу», в котором говорилось буквально следующее: «Считаю своим долгом заявить, что Германия должна устранить Адольфа Гитлера и установить новое государственное руководство, которое закончит войну и создаст условия, обеспечивающие нашему народу дальнейшее существование и восстановление мирных и дружественных отношений с нынешним противником». Через четыре дня он вступил в «Союз немецких офицеров». Потом - в Национальный комитет «Свободная Германия». С этого момента он становится одним из самых активных пропагандистов в борьбе с нацизмом. Регулярно выступает по радио, ставит свои подписи на листовках, призывая солдат Вермахта переходить на сторону русских. Отныне для Паулюса обратного пути не было.

Это сказалось и на членах его семьи. Гестапо арестовало его сына, капитана вермахта. Отправляют в ссылку его жену, отказавшуюся отречься от пленного мужа, дочь, невестку, внука. До февраля 1945 года они содержались под домашним арестом в горном курортном местечке Ширлихмюлле в Верхней Силезии , вместе с семьями некоторых других пленных генералов, в частности фон Зейдлица и фон Ленски. Сын находился под арестом в крепости Кюстрина . Дочь и сноха Паулюса написали прошения об освобождении, в связи с имеющимися малолетними детьми, однако это сыграло противоположную ожиданиям роль - напомнив о себе Главному управлению РСХА, они при подходе Красной Армии к Силезии были переведены сначала в Бухенвальд , а чуть позднее в Дахау . В апреле 1945 года они были освобождены из концлагеря в Дахау. Но фельдмаршал так и не увиделся со своей женой. 10 ноября 1949 года она скончалась в Баден-Бадене , в американской зоне оккупации. Паулюс узнал об этом только через месяц.

Фридрих Паулюс выступал в качестве свидетеля на Нюрнбергском процессе .

Послевоенное время

После войны «сталинградских» генералов всё ещё держали в плену. Многие из них затем были осуждены в СССР, но все 23, кроме одного умершего, позднее вернулись домой (из солдат - около 6 тысяч). Однако Паулюс на родине побывал уже в феврале 1946 года как участник Нюрнбергского процесса . Его появление там и выступление на суде в качестве свидетеля стало неожиданностью даже для самых близких к Паулюсу офицеров. Не говоря уже о сидевших на скамье подсудимых В. Кейтеле , А. Йодле и Г. Геринге , которого пришлось успокаивать. Некоторые из пленных генералов обвинили своего коллегу в низости и предательстве.

После Нюрнберга фельдмаршал полтора месяца находился в Тюрингии , где встречался и со своими родственниками. В конце марта его снова привозят в Москву, и вскоре «личного пленника» Сталина (он не разрешил отдать Паулюса под суд) поселяют на даче в подмосковном Ильинском. Там он изучал труды классиков марксизма-ленинизма, читал партийную литературу, готовился к выступлениям перед советскими генералами. У него были свой врач, повар и адъютант. Паулюсу регулярно доставляли письма и посылки от родных. Когда он заболел, возили на лечение в Ялту . Но все его просьбы о возвращении домой, о посещении могилы жены наталкивались на стену вежливого отказа.

Однажды утром в 1951 году Паулюса нашли без сознания, но успели спасти. Потом он впал в сильную депрессию , ни с кем не разговаривал, отказался покидать постель и принимать пищу. Видимо, опасаясь, что знаменитый пленник может умереть в его «золотой» клетке, Сталин решает освободить фельдмаршала, не назвав при этом конкретной даты его репатриации.

Только после смерти Сталина, 24 октября 1953 года , Паулюс в сопровождении ординарца Э. Шульте и личного повара Л. Георга уехал в Берлин. За месяц до этого он встречался с руководителем ГДР В. Ульбрихтом и заверил того, что будет жить исключительно в Восточной Германии . В день отъезда «Правда» опубликовала заявление Паулюса, где говорилось, исходя из ужасного опыта войны против СССР, о необходимости мирного сосуществования государств с различным строем, о будущей единой Германии. И ещё о его признании, что он в слепом подчинении прибыл в Советский Союз как враг, но покидает эту страну как друг.

Жизнь в ГДР

В ГДР Паулюсу были предоставлены охраняемая вилла в элитном районе Дрездена , машина, адъютант и право иметь личное оружие. В качестве начальника создаваемого военно-исторического центра он начинает в 1954 году преподавательскую деятельность. Читает лекции о военном искусстве в высшей школе казарменной народной полиции (предтеча армии ГДР), выступает с докладами о Сталинградской битве .

Все годы после освобождения Паулюс не прекращал доказывать свою лояльность к социалистическому строю. Руководители ГДР хвалили его патриотизм и не возражали, если свои письма к ним он подписывал как «генерал-фельдмаршал бывшей германской армии». Паулюс выступал с осуждением «западногерманского милитаризма», критиковал политику Бонна , не хотевшего нейтралитета Германии . На встречах бывших участников Второй мировой войны в Восточном Берлине в 1955 году он напоминал ветеранам об их ответственности за демократическую Германию.

На скромной траурной церемонии в Дрездене присутствовали несколько высоких партийных функционеров и генералов ГДР. Через пять дней урна с прахом Паулюса была погребена возле могилы его жены в Баден-Бадене .

Киновоплощения

• Владимир Гайдаров «Клятва» (1946), «Сталинградская битва » (СССР, 1949).
• Эрнст Вильгельм Борхерт «Собаки, вы хотите жить вечно? » (ФРГ, 1959)
• Зигмунт Мациевский «Ноябрьский эпилог» / Epilog norymberski (Польша, 1971)
• Зигфрид Фосс «Сталинград » (СССР, 1989).
• Пол Главион «Война и воспоминание» (сериал) / "War and Remembrance" (США, 1988)
• Маттиас Хабих «Враг у ворот » / "Enemy at the Gates" (США, 2001)
• Кристиан Веверка "Die Geschichte Mitteldeutschlands" (сериал). ФРГ, 2011.

Напишите отзыв о статье "Паулюс, Фридрих"

Примечания

Литература

• Штейдле Л. От Волги до Веймара: Мемуары немецкого полковника, командира полка 6-й армии Паулюса = Entscheidung an der Wolga / Луитпольд Штейдле ; Пер. с нем. Н. М. Гнединой и М. П. Соколова; Под ред. З. С. Шейниса; Предисл. Н. Н. Берникова. - М .: Прогресс , 1973. - 424 с. - 50 000 экз. (в пер.)
• Полторак А. И. Нюрнбергский эпилог. - М .: Воениздат, 1969.
• Пикуль В. С. Барбаросса (Площадь павших борцов). - М .: Голос, 1996. - 624 с.
• Митчем С., Мюллер Дж. Командиры Третьего рейха. - Смоленск: Русич, 1995. - 480 с. - (Тирания). - 10 000 экз. - ISBN 5-88590-287-9 .
• Гордиенко А. Н. Командиры Второй мировой войны. - Минск: Литература, 1997. - Т. 2. - 638 с. - (Энциклопедия военного искусства). - ISBN 985-437-627-3 .
• Correlli Barnett . . - New York, NY: Grove Press, 1989. - 528 p. - ISBN 0-802-13994-9 .
• Чукарев А. Г., Слепцов Е. Я. Опередивший время. - М .: НЭИ «Академическая мысль», 2008.

В данной статье или разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок . Утверждения, не , могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.

Рейхсмаршал (нем. Reichsmarschall ) Генерал-фельдмаршалы (нем. Generalfeldmarschall ) Генерал-фельдмаршалы люфтваффе (нем. Generalfeldmarschall der Flieger ) Гроссадмиралы (нем. Großadmiral )

Отрывок, характеризующий Паулюс, Фридрих

Все люди этой партии ловили рубли, кресты, чины и в этом ловлении следили только за направлением флюгера царской милости, и только что замечали, что флюгер обратился в одну сторону, как все это трутневое население армии начинало дуть в ту же сторону, так что государю тем труднее было повернуть его в другую. Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений различных воззрений и чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая большая партия людей, нанятых личными интересами, придавала большую запутанность и смутность общему делу. Какой бы ни поднимался вопрос, а уж рой этих трутней, не оттрубив еще над прежней темой, перелетал на новую и своим жужжанием заглушал и затемнял искренние, спорящие голоса.
Из всех этих партий, в то самое время, как князь Андрей приехал к армии, собралась еще одна, девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на все, что делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Люди этой партии говорили и думали, что все дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при армии; что в армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском; что единственный выход из этого положения есть отъезд государя с его двором из армии; что одно присутствие государя парализует пятьдесят тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
В то самое время как князь Андрей жил без дела при Дриссе, Шишков, государственный секретарь, бывший одним из главных представителей этой партии, написал государю письмо, которое согласились подписать Балашев и Аракчеев. В письме этом, пользуясь данным ему от государя позволением рассуждать об общем ходе дел, он почтительно и под предлогом необходимости для государя воодушевить к войне народ в столице, предлагал государю оставить войско.
Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d"?uvr"ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s"wird was gescheites d"raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.

Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d"autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“

В тот момент старший лейтенант Красной армии еще не знал, что стал первым свидетелем события, изменившего ход Великой Отечественной войны. Ровно 75 лет назад, 31 января 1943 года в Сталинграде капитулировал командующий 6-й армией генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс, один из главных авторов плана нападения нацистской Германии на Советский Союз. О событиях того исторического утра — в материале РИА Новости.

Последнее повышение

К середине января положение 6-й армии в Сталинграде из безнадежного превратилось в критическое. Немецкие части и соединения, угодившие в котел операции "Уран", быстро теряли боеспособность. Лишенные продовольствия, боеприпасов, горючего и медикаментов, солдаты и офицеры Паулюса мерзли на 30-градусном морозе. Умирая от голода, они съели почти всех строевых лошадей, собак, кошек и даже птиц. Где бы ни пытались укрыться гитлеровцы, их везде доставал шквальный огонь советской артиллерии и танков. К 28 января 1943-го остатки некогда сильнейшей сухопутной армии вермахта были расчленены на три части. Советские войска планомерно подавляли последние очаги сопротивления. В одном из них, в подвале разрушенного универмага в центральной части Сталинграда находился штаб генерала Паулюса. Он раз за разом отправлял Гитлеру радиограммы и просил разрешения сдаться, чтобы сохранить жизни своих солдат, и раз за разом получал отказ.