Бедная страна Южного Кавказа, утратившая после очередного грузинского блицкрига территории Абхазии и Южной Осетии. На Кавказе Грузия выполняет функции главного форпоста США в идеологическом и геополитическом противостоянии с Россией.

В 2011 году ВВП (ППС) Грузии составил $23,9 млрд. (109 место в мире) или $5,5 тыс. на душу населения.

После распада СССР обострились Абхазский и Южноосетинский конфликты, имеющие глубокие исторически корни. Южный Кавказ «вернулся» на Ближний Восток, где его экономика оказалась неконкурентоспособной. Для новых независимых государств Южного Кавказа характерна имитация демократии и поиск «большого брата», способного стать гарантом их независимости.

Для так называемых демократических постсоветских государств характерна тенденция евразийской передачи власти «по крови» или назначение «отца нации» (или бая или хана) и продление его бессрочного пребывания на Олимпе власти. Не исключением явился и «ангел» кавказской демократии - грузинский президент. Проведенные изменения в Конституции позволяли продлить власть, но уже в кресле премьер-министра. По иронии судьбы этими изменениями воспользовалась победившая на парламентских выборах оппозиция.

Не вызывает сомнений, что относительно новая власть сохранит внешнеполитический курс на вступление Грузии в Европейский Союз и НАТО. При этом высказаны намерения о готовности нормализации экономических отношений с Россией. Грузинскую продукцию не ждут с объятьями в ЕС и США, тогда как российский рынок остаётся привлекательным для местного бизнеса.

Выступая за территориальную целостность, новая власть в Тбилиси расценивает грузинский блицкриг 2008 года как большую провокацию. Грузия должна стать привлекательной для абхазцев и осетин.

Отменена реализация проекта вольного портового черноморского «города-мечты» Лазика. Тем более что при определенных обстоятельствах «мечта» могла быть стать американской военно-морской и военно-воздушной базой.

В статье «Грузия» русскоязычной Википедии приведены основные даты грузинской истории. С 1917 по 1921 год было отмечено девять событий, а с 1924 года по 1977 год образовалась «черная дыра» в истории Грузии. Советский период с индустриализацией и коллективизацией вытравлен из памяти.
Во время советской «оккупации» население Грузии назло имперской Москве увеличилось с 1926 по 1990 гг. с 2,7 до 5,5 млн. человек. В 2012 году население составило 4,5 млн. человек (оценка на 1 января 2012 года с учетом населения Абхазии и Южной Осетии). За пределами Грузии проживает более 1,6 млн. грузин (в основном в России), в 2010 году 158 тыс. грузин имело российское гражданство. Причиной миграции титульного народа является безработица и бедность.

Во время пребывания у власти радикальных националистов страна погрузилась в анархию. Я вспоминаю пассаж 90-х годов из газеты «Известия» - на грузинских дорогах стало почти безопасно передвигаться, грабят и убивают только по ночам.

Благодаря последовательной националистической политике независимой Грузии удалось выдавить из страны значительную часть не титульных народов. Современный национальный состав демократической Грузии (в % к общему итогу) - грузины (83 %), азербайджанцы (6,5 %), армяне (5,7 %), русские (1,5 %), осетины (0,9 %), абхазцы (менее 0,1 %). Для сравнения: национальный состав по переписи населения 1959 года - грузины (64,3 %), армяне (11,0 %), русские (10,1 %), азербайджанцы (3,8 %), осетин (3,5 %) и абхазы (1,6 %). В Грузии осталось примерно 60 тыс. русских, а сотни тысяч уехали в Россию. Из 100 тыс. греков осталось 10 тыс. В регионах компактного проживания азербайджанского и армянского меньшинства (Джавахети и Картли) отмечается напряженность межэтнических отношений. Меньшинства не владеют государственным языком, их участие в общественной жизни страны ограничено, все важные местные должности занимаю этнические грузины. Идет процесс миграции меньшинств в Армению и Азербайджан.

В прошлом на геополитический выбор Грузии влияло Православие. Но чтобы восстановить роль грузинской церкви, необходимо доминирование в обществе истинно верующих граждан. Грузинская православная патриархия является одной из древнейших православных христианских церквей. В IV веке Грузия приняла христианство в качестве государственной религии. В современном конфессиональном пространстве, в отличие от армянской древневосточной церкви, Грузия относится к странам, где большинство исповедуют православие, то есть к Восточной Европе. Но и здесь отмечается своеобразная специфика. У Грузии тесные культурные связи не только с православной Россией, но и с Францией, где находится один из крупнейших «островов» православия в Западной Европе и хранятся святыни, чтимые православным миром. В православной Грузии значительная часть мусульманского населения. Из-за эмиграции катастрофически сокращается число этнических грузин и увеличивается доля мусульман.

После выхода Грузии из Советского Союза «ненавистная» оккупационная советская экономика была успешно уничтожена, в том числе благодаря запрету 1992 года на торговлю с Россией. К началу нового столетия Грузия установила абсолютный рекорд среди бывших братских советских республик по падению ВВП (38 % от уровня 1990 года). В результат был сделан правильный выбор во внешней политике - под кого залечь. И маленькая гордая страна выбрала Соединенные Штаты. Грузия стала очередным американским проектом и форпостом на Кавказе, направленным против России.

«Революция роз» закрепила внешнеполитическую ориентацию Грузии. Запад во главе с США присвоил Грузии титул страны правильной демократии. И пришла иностранная финансовая помощь. С благодарностью Тбилиси объявило экономический курс - «продать все, кроме совести». На торги был выставлены крупные оставшиеся предприятия, которые не успели разрушить.

За последнее два десятилетия Соединённые Штаты вложили в Грузию $3 млрд., из них миллиард после войны с Россией. Американские капиталы уже дали политические дивиденды. Соединённые Штаты осуществили в Грузии крупномасштабный проект по модернизации правовой системы и правоохранительных органов Грузии. На этом фоне реформа правоохранительных органов в России выглядит как пародия на грузинскую правоохранительную систему, хотя и не устранившую кроме коррупции другие местные проблемы. Под патронажем США была успешно осуществлена налоговая реформа (из 20 налогов оставили только 7).

Денежные переводы мигрантов, поступления от транзита нефти и приватизированных предприятий привели к экономическому росту. За период 2002 – 2007 гг. среднегодовой рост ВВП составил 9,7 % (65 % от ВВП 1990 года). Но сохранилось отрицательное сальдо внешнеторгового баланса (40 % ВВП), а дефицит платежного баланса стал одним из самых больших в мире (20 %). Благодаря кредитам международных финансовых институтов Грузия по сравнению с другими постсоветскими странам относительно успешно пережила мировой финансовый кризис, несмотря на неудачный грузинский блицкриг. В 2009 году падение ВВП составило на Украине 14,8 %, в Армении - 14,2 %, в России – 7,8 %, а Грузии всего 3,8 %. Но оппоненты грузинской власти отмечают низкое качество экономического роста. За годы независимости сократилась доля промышленности в ВВП, ведущей отраслью экономики стала пищевая промышленость, относительно развита черная и цветная металлургия, добыча марганцевых руд.

В сельском хозяйстве занято половина трудоспособного населения. Сельскохозяйственные земли переданы в частную собственность и активно скупаются китайцами, азербайджанцами и армянами. Грузинская экономика, особенно сельское хозяйство не могут эффективно существовать без российского рынка. Сельскохозяйственная продукция Грузии, расположенной на северной периферии создаваемого американцами Большого Ближнего Востока, является здесь абсолютно неконкурентоспособной. Поэтому местные предприниматели заинтересованы в восстановлении экономических отношений с Россией.

В советские времена Грузию посещало до 5 млн. туристов. В 2006 году впервые за годы независимости - 976 тыс. Из-за ограниченного купального сезона (четыре месяца) трудно создать конкурентный курорт мирового уровня. Кроме того в Большом Сочи к Олимпийским играм появится 42 тыс. новых гостиничных номеров.

В постсоветском пространстве Грузия стала важным коммуникационным узлом Кавказа. Если Азербайджан и Армения осуществляют экономическую блокаду друг друга, то торговые связи Азербайджана с Турцией, а Армении с Россией осуществляются через Грузию, где мусульманская Аджария стала основным торговым мостом Турции с Азербайджаном.

Возможно, Соединённые Штаты превратят маленькую Грузию в государство образцовой демократии на Кавказе. Но крупномасштабное восстановление экономических связей с Россией будет реальным при отказе от создания на территории Грузии кавказского плацдарма НАТО (США). Проблематично членство православной Грузии в Евразийском Союзе, который пока существует как намерение. Только после эффективной работы Таможенного Союза можно будет обсуждать более глубокую экономическую стадию интеграции постсоветского пространства

Другие статьи на Портале по геополитике Большого Черноморья:
Многопартнерская геополитика Турции
Геополитическая трансформация Крыма
Крым. Евразийский микрокосмос

«Геополитика сверхдержав»

Р.В. Леков
аспирант кафедры новой, новейшей истории и исторической политологии СОГУ

С распадом в 1991г. Советского Союза, началась геополитическое борьба за Закавказье. Объяснить это можно тем, что Россия, с распадом СССР утратила свою монополию на освоения и транспортировку природных богатств этого региона, дав возможность таким сильным «игрокам» как США и Европа начать реализовывать свои экономические и геополитические проекты, в данном регионе. Не редко это происходит в ущерб российским интересам.

России, несмотря на болезненный постсоветский переходный период, который сопровождался длительным политическим и экономическим кризисом, удалось все же сохранить статус региональной державы и закрепится в таком стратегически важном регионе как Закавказье. Сегодня с помощью определенных рычагов влияния (Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах) Москва в состоянии отстаивать и реализовывать национальные интересы в регионе. Не у кого не вызывает сомнения что Россия по-прежнему остаются внешней силой, которая обладает большими возможностями оказывать влияния на политическую и экономическую жизнь Закавказья.

Москва достаточно болезненно относится к вмешательству таких стран как США во внутренние дела закавказских республик, тем более что последствие этих вмешательств носит характер соперничества с Россией, нежели сотрудничество. Этот процесс весьма интенсивна развивается на территориях Азербайджана и Грузии, где предметом первоочередного внимания американцев являются огромные нефтегазовые запасы Каспия. Ресурсы нефти и газа Каспия и открывшиеся перспективы участия иностранных компаний в их разработке разогрели и без того не самый спокойный регион до состояния одной из самых горячих точек мира, в которой сошлись геополитические интересы множества стран. В фокусе этих интересов находится вопрос транспортировки нефти и газа - проблема, которая в реальности выходит за рамки чисто транспортной и является внешним выражением происходящей борьбы за сферы влияния. По большей части именно этими обстоятельствами можно объяснить большинство политических катаклизм, с которыми столкнулась Грузия.

Доступ к Каспийским ресурсам позволил бы США как ведущему государству западного мира уменьшить зависимость от ближневосточной нефти и установить в будущем более низкие цены на энергоносители. Соединенные Штаты самый крупный экспортер нефти они потребляют ¼ часть от всей добываемой в мире нефти. Идея диверсификации мировых потоков нефти и появления принципиально нового маршрута транспортировки - напрямую из Каспийского региона в Средиземное море - очень привлекала США. Как подчеркивал бывший государственный секретарь США Джордж Бейкер, «в XXΙ веке каспийская нефть может иметь такое же значение для индустриального мира, какое сегодня имеет нефть Персидского залива» 1 . В середине 90-х годов США удалось заметно усилить свое присутствие в Каспийском регионе. В американской администрации был создан особый пост – специального советника президента и госсекретаря США по вопросам энергетической дипломатии. И с этого момента бассейн Каспийского моря объявлен зонный жизненных интересов Америки. Нефтегазовые ресурсы Каспия оцениваются в 15-40 млрд. баррелей, что составляет примерно 2 процента достоверных мировых запасов.2 Объем вероятных запасов может быть втрое выше указанного верхнего предела, что в два раза превышает величину запасов в месторождениях Северного моря. Однако освоение этих ресурсов будет, по всей вероятности, идти медленно, поскольку Каспийский регион находится в глубине материка. К тому же для доставки добываемых там нефти и газа на мировой рынок, необходимы безопасные маршруты транспортировки, вряд ли Закавказский регион можно назвать мирным и стабильным.

Проблема транспортировки выходит на первое место в каспийской энергетической политики Запада. В роли основного транзитного государства выступает Грузия – инвестиционная привлекательность этого государства «оставляет желать» лучшего. Это пожалуй самое нестабильное государства на всей территории постсоветского пространства. Тем не менее, в руках Грузии остаются основной козырь – ее географическое положение. Грузия, по сути, является единственным сухопутным «входом», через который Турция, страны западной Европы, а через них и США могут получить доступ к Каспию и странам Азии (за исключениям Ближнего Востока), минуя Россию и Иран.

Старт геополитической борьбе был дан сразу же после заключения правительством Азербайджана в сентябре 1994 года «контракта века» с рядом крупнейших нефтяных компаний Запада. Именно тогда встал вопрос о маршрутах доставки нефти на Запад.

Основываясь на конкретных данных разведочного бурения, «Азербайджанской международной операционной компании» (АМОК), которая разрабатывала месторождения Азери – Чигар – Гюнешли планировала начать экспортные поставки «ранней нефти» в объемах от 5 до 10 млн. т. в год с конца 1997 г. Ну а в середине первого десятилетия XXl в. предполагалась начать экспортные поставки «большой» азербайджанской нефти.

Россия сразу же предложила для прокачки нефти трубопровод Баку – Грозный – Новороссийск. Данный нефтепровод мог обеспечить перекачку 7 млн. т. нефти в год т.е. практически всей «ранней нефти». Впоследствии представители России предлагали властям Баку увеличить пропускную способность этого маршрута до 30 млн. т. что к середине первого десятилетия XXl в. Было бы достаточно для перекачки «большой» нефти.3

Однако этот вариант никак не устраивал Запад, прежде всего США. Получая нефть через Россию, Вашингтон лишался сильных рычагов влияния на Азербайджан и Грузию. Поэтому, одновременно с предложением России, Турцией при прямом участии США был выдвинут проект прокладки Основного экспортного трубопровода для «большой» азербайджанской нефти от Баку через территорию Грузии и Турции до турецкого порта на Средиземном море – Джейхан. Для этого требовалось построить совершено новый трубопровод по сравнительно неудобной гористой местности, что потребует очень крупных капиталовложений и нужно будет приложить большие усилия, чтобы привлечь инвесторов в столь нестабильный регион. Однако когда в роли гаранта выступает Вашингтон, инвесторы выстраиваются в «очередь», похожее произошло и на этот раз. Межгосударственное соглашение о строительстве Основного экспортного трубопровода; Баку – Тбилиси – Джейхан было подписано президентами Азербайджана Гейдаром Алиевым, Грузии Эдуардом Шеварднадзе и Турции Сулейманом Демирелем в ноябре 1999 года. Так же планировалось, что параллельно БДТ будет проходить газопровод Баку – Тбилиси – Эрзерум. Проектная мощность БТД составляет 50 млн. т. нефти в год, цена проекта изначально была заявлена в размере 2,95 млрд. дол. С учетом того, что на его реализацию привлекались кредитные средства, фактические расходы на строительство трубы должны были составить 3,6 млрд. дол. Однако в итоге нефтепровод обошелся строителям в 4 млрд. дол. Турецкая госкомпания BOTAS, строившая трубу на турецком участке, потратила на выполнение работ на 400 млн. дол. больше планируемого, и ВТС – это компания занималась реализацией проекта, пришлось возместить ей эти затраты. В роли основных инвесторов выступили Всемирный банк и ЕБРР (Европейский банк развития и реконструкции). Нефтепровод заработал в июле 2006 года. Пока его мощность составляет 25 млн. т. в год, а к 2008 году достигнет проектных показателей.4 Однако реализация проекта требовало многих лет, а за это время вся «ранняя» и часть «большой» нефти должно было пойти по «северному» российскому маршруту. Но Запад высказывал опасения что, успешное функционирование этого маршрута может привести к тому, что он фактически превратился бы в дальнейшем в Основной экспортный трубопровод. Именно в этой связи возникла идея о прокладки трубы для прокачки «ранней» нефти через территорию Грузии, от Баку до грузинского населенного пункта Супса на побережье Черного моря. В октябре 1995 г. консорциум АМОК, принял решения использовать для транспортировки своей «ранней» нефти как «северный» маршрут Баку – Грозный – Новороссийск, так и «западный» Баку – Супса. Тогда же Алиев сообщил Шеварднадзе о своем согласии на строительство нефтепровода Баку – Супса. И в марте 1996 г. Была заключено соглашения между АМОК и Грузинской международной корпорацией о строительстве и эксплуатации нефтепровода Баку – Супса. Первоначальное завершение работ ожидалось в 1998 г., но полностью введен в строй трубопровод был в апрели 1999 г. Его полная пропускная способность рассчитана на 4-5 млн. т. На его строительство затрачено около 560 млн. дол. – почти в два раза больше чем планировалось. Одновременна с завершением строительства нефтепровода были введены в строй супсинский нефтяной терминал и железнодорожная паромная переправа Поти – Ильичевск – Варна – Батуми – Поти.5 Сам трубопровод Баку – Супса был для Тбилиси значительно более выгодным, чем маршрут Баку – Джейхан, поскольку Грузия сама превращалась в конечного экспортера нефти.

Однако больших доходов от транзита азербайджанской нефти Грузии ожидать было трудно, ведь грузинская сторона бала не в состояние вложить сколько-нибудь значительные средства в строительства нефтепроводов. Главная ценность проектов как рассчитывало грузинское руководство, заключалось в том, что у Запада появлялся устойчивый и постоянный интерес к Грузии, а это закладывало бы основу для превращения Грузии в важную часть коридора «Запад-Восток». В Тбилиси понимали, что некто не инвестирует в геополитику как токовую; наоборот, возможность выгодных сделок чаше всего служит поводом для раздувания как «вечных», так и новых геополитических интересов. Каждый из этих трубопроводов сам по себе крупнее любого инфраструктурного проекта, когда-либо осуществленного в регионе. Эти проекты изменят положения Грузии в мире если не в экономическом то в стратегическом плане, прочно связав его с Западом и повысив заинтересованность западных стран в обеспечении стабильности в стране, через которую на их рынки должны в безопасных условиях поступать энергоносители.

Во многом эти коммуникационные проекты не отвечают интересам России. Тем более что реализация экспортных нефтепроводов лоббируемых США имело больше геополитический чем экономический оттенок, так как финансовые затраты на эксплуатацию и расширения пропускной способности «северного» нефтепровода были бы значительно меньше, да и введен он был строй более чем на год раньше, нежели маршрут Баку – Супса. Исходя из этого, в Кремле прекрасно понимали, к чему могут привести данные проекты и как они отразятся на взаимоотношениях Москвы со своими ближайшими южными соседями. Оба «западных» нефтепровода «привязывают» ключевые республики Закавказья к Западу. У Москвы и до этого были достаточно непростые отношения, как с Азербайджаном, так и с Грузией. Но все-таки эти республики в разной степени зависели от России: Баку нуждался в российских нефтепроводов для транспортировки своей нефти, а Тбилиси были необходимы российские энергоносители. Однако теперь после того как эти проекты были реализованы, Москва упускает столь сильные рычаги влияния.

Хотя Вашингтон и не акцентирует вопрос о соперничестве с Россией в республиках бывшего СССР и даже подтверждает намерения сотрудничать с нашей страной в рамках стратегического партнерства, в реальности шаги США приводят к «мягкому», но решительному выдавливанию России из традиционных сфер ее влияния. Различия между Соединенными Штатами и Россией в характере и степени их интересов в отношении Закавказья будут в отдельных случаях приводить к напряженности и соперничеству между двумя странами. Охладятся и без того непростые отношения Москвы с Вашингтоном.6 Ответом России станет явное противодействие присутствию США вблизи российских границ, это будет происходить разными способами, от экономических и политических санкций в отношении тех республик, где позиции Москвы слабеют, до более глобальных геополитических действий, к которым Вашингтон будет не готов; например союз в том иле ином роде с Ираном.

Особый динамизм геополитической битве в Закавказье придает тот факт, что, по оценкам экспертов, мировое потребление энергии в течение ближайших трех десятилетий должно возрасти более чем в два раза. Таким образом, ставки в сражении за контроль над добычей и, главным образом, безопасной транспортировкой энергоресурсов, необычайно велики. К этому добавляется фактор постоянно возрастающего грузооборота между Востоком и Западом и поиска новых путей транзита товаров. Благодаря выгодному стратегическому расположению Грузия становиться ключевым региональным государством. Небольшое закавказское государство между Черным и Каспийскими морями представляет собой самый короткий и климатически благоприятный транспортный (главным образом, трубопроводный) коридор Центральная Азия - Европа и превращается в своеобразную точку, где пересеклись интересы Запада и Востока. Отныне кто будет контролировать территорию Грузии, тот и получит доступ к еще практически неосвоенным природным богатствам бассейна Каспийского моря.7

Геополитическая значимость Грузии возрастает в связи с близостью к «горячим точкам» Ближнего и Среднего Востока. Для Штатов, озабоченных политическим доминированием на Ближнем Востоке этот факт также не мало важен. Для американцев Грузия интересна и как один из связующих мостов в масштабных геополитических комбинациях (Иран, Ближний Восток). В Тбилиси осознают свою значимость в геополитической игре сверхдержав и пытаются с помощью лавирования, по дороже продать свою лояльность. Торг за Грузию в основном идет между Россией и США. Вашингтон, обладая большими экономическими возможностями пока его выигрывает, тем более интересы Соединенных Штатов и Грузии сегодня во многом совпадают. США без проблем реализовывают свои самые смелые проекты на территории Грузии. А грузино-натовское сотрудничество уже давно вышло за рамки программы «партнерство ради мира». Для Тбилиси натовские специалисты важны как источник соответствующей помощи, как военной – технической так и финансовой с помощью которых в Грузии рассчитывают решить свои территориальные проблемы. Что касается Соединенных Штатов то для них присутствия в этом регионе имеет огромное значение, с одной стороны США могут мирным путем или с минимальным использованиям военной силы достичь небывалого стратегического успеха. Проникнув в регион постсоветского юга, они выходят в тыл целому ряду государств, к которым у США имеются претензии или могу возникнуть в будущем, например Россия, Иран. С другой стороны при реализации глобальных коммуникационных проектов, например таких как «новый Шелковый путь», будут необходимы огромных инвестиций, которые трудно будет привлечь в такое нестабильное государство как Грузия. Но присутствующие там американские военные могут выступить в роли гарантии этих инвестиции.

На Западе сегодня крайне популярна схемы мирового устройства, согласно которой Россия и Иран должны быть отстранены от главного торгового пути ХХΙ в.– евразийской транспортной магистрали от Атлантики до Тихого океана, включающий в себя современные железные дороги, автомагистрали и трубопроводы. Эта идея возникла в начале 1990 г. в Соединенных Штатах, была благоприятно воспринята в определенных кругах Западной Европы и встретила полное одобрение в правящих элитах Грузии и Азербайджана, через территорию которых должен был проходить «кавказский коридор», соединяющей Европу с Азией. Этот проект получил красочное название – возрождения Великого шелкового пути. В марте 1999 года американским Конгрессом был принят «Акт о стратегии Шелкового пути». В нем, в частности, заявлялось о поддержки «экономической и политической независимости стран Южного Кавказа и Центральной Азии», которые могли бы своими нефтью и газом уменьшить энергетическую зависимость Соединенных Штатов от ненадежного Персидского залива. Как известно, этот путь с древних времен соединял Европу с Китаем и Южной Азией, проходя через страны, расположенные на территории Центральной Азии, нынешних Ирана и Турции. По нему в европейские государства поступали шелк, чай, пряности из далеких стран Востока. Современный Шелковый путь вначале мыслился как транспортная артерия, идущая из Европы в Турцию, Грузию, Азербайджан затем паромом через Каспийское море в страны центральной Азии, Китай, а впоследствии через Афганистан в Южную и Юго-Восточную Азию. Но вскоре в Западной Европе возник и другой вариант Шелкового пути: непосредственно из европейских северо-западных портов Черного моря (Одесса, Констанца, Варна и др.) в Грузию и далее по маршруту первого варианта Шелкового пути. В обоих вариантах Грузия занимает ключевое место. Первоочередным стимулам при разработке данного проекта была проблема транспортировки на Запад каспийской нефти и овладение контролям над нефтяными и газовыми запасами Каспия и Центральной Азии. При этом западные аналитики исходили из того, что углеводородное топливо этого региона станет в будущем необходимым не только Западу, но и ряду стран Азии, промышленность которых получит в ХХΙ в. значительное развитие. Контроль над месторождениями региона и трубопроводами в западном и восточном направлениях не только обеспечивала бы крупные прибыли западным компаниям, но и ограничивала так же экономическое и политическое влияние России в регионе.

Как уже упоминалось выше, стратегия развития Грузии основывается не на учете прибылей от будущих платежей за транзит, а на расчетах, согласно которым строительство нефтепроводов продемонстрирует всему миру, что в стране установился достаточно высокий уровень политической стабильности, позволяющий осуществлять долгосрочные инвестиционные проекты. Столь желанная стабильность станет более прочной благодаря большей политической и военной вовлеченности Запада в дела региона. Надежды Грузии на позитивные экономические последствия инвестиций в трубопроводы обоснованы расчетами на то, что эти либо непосредственно окажут положительное воздействия на стабилизацию страны, либо приведут к поддержке Западом усилий Грузии по обретению стабильности. Однако сам факт стабильности, к которому так стремится грузинское руководство, вряд ли достижим без урегулирования внутренних конфликтов. Озабоченность Грузии внутренними конфликтами в Абхазии и Южной Осетии создают преграду ее руководству, стремящемуся к интеграции с Западом. Решения проблем экономического характера также отходят на второй план.

Интересы Соединенных Штатов и Грузии по поводу разрешения замороженных конфликтов совпадают, оба государства заинтересованы в стабильной, контролируемой обстановке в республике. Однако решить эту проблему без участия России невозможно, Москва играет ключевую роль в процессе урегулирования данных конфликтов. Уход России с грузинских военных баз, приход к власти проамериканского руководство во главе с Михаилом Саакашвили первоочередной задачей которого является вхождения Грузии в НАТО, серьезно подорвали российско-грузинские отношения.8 Что конечно вряд ли положительно отразится на процессе урегулирования конфликтов.

Хотя в Кремле подтверждают территориальную целостность Грузии и не признают самопровозглашенные республики суверенными государствами, отношения с ними все же предпочитают выстраивать не через Тбилиси, а напрямую с руководством Абхазии и Южной Осетии тем самым, подтверждая свой интерес в сохранения статус-кво. Руководство двух непризнанных республик опирающиеся на Кремль чувствуют себя вполне спокойно, понимая, что Грузия вряд ли решится пойти на какие та радикальные меры в отношении Абхазии и Южной Осетии, так как столкнется там не с местными ополченцами, а с Российской армией. Москва объясняет свои тесные отношения с этими республиками тем, что жители обоих республик в своем большинстве являются гражданами Российской Федерации. На самом же деле эти две республики являются сегодня самыми эффективными рычагами, с помощью которых Москва может оказывать давления на Грузию. По сути, обладая «ключами» от разрешения проблем территориальной целостности Грузии, Москва выдвигает Тбилиси ультиматум, либо вы входите в НАТО, но без Абхазии и Южной Осетии, либо вы заключаете партнерские отношения с Россией и тогда в Кремле готовы рассмотреть предложения отвечающие интересам всех сторон конфликта.

Пока Грузия отказывается от такого рода выбора и пытается разрешить проблемы территориальной целостности по-своему. Но в итоги Грузия может остаться один на один с Москвой без поддержки Вашингтона. Да, интересы Тбилиси и Вашингтона идентичны, но по ключевой проблеме они могут разойтись, а именно по проблеме территориальной целостности Грузии. На сегодня практически не осталось ни каких дипломатических методов с помощью которых можно было бы вернуть Абхазию и Южную Осетию под юрисдикцию Тбилиси, тем более что Москва всячески будет препятствовать этому. Понимая это грузинское руководство попробует прибегнуть к силовому варианту разрешения данной проблемы, но, делая такой «шаг» Тбилиси необходимо заручится поддержкой США, маловероятно что такая поддержка Грузии будет оказана. Безусловно, для Соединенных Штатов Грузия является ключевым союзником в Закавказье, и это объясняется не только геополитическим значениям Грузии. Значимость данной республики в первую очередь основывается строго на прагматических интересах, ведь на территории этой республики расположены основные экспортные трубопроводы, по которым Вашингтон планирует доставлять нефть каспийского региона на западные рынки. Стабильная работа этих трубопроводов является главной задачей США, но вряд ли это будет возможно, если Грузия решит с помощью силы вернуть отколовшиеся автономии. Заботясь о своих интересах США, не позволят Тбилиси перейти к более радикальным мерам которые, несомненно, поставят под угрозу экспортные нефтепроводы.

Наверняка статус-кво в этой республике будет сохранятся еще довольно долгого по крайней мере до тех пор, пока два основных субъекта а именно Москва и Вашингтон не пересмотрят свои приоритеты в Грузии, или не перейдут к более жесткой конфронтации.

Примечания

1. Д. Малышева. Российская карта в каспийском пасьянсе// Мировая экономика и международные отношения. №7, 2002г., с.61

3. Е.М. Кожокина // Грузия: проблемы и перспективы. Т.1. М.2001г. с.297.

4. О.Николаева. Чужая труба. // Коммерсант. 29.08.2006г. с.28

5. Е.М. Кожокина. // Грузия: проблемы и перспективы развития. Т.1. М. 2001г. с.299

6. Б. Коппитерс, Р. Легволда. // Государственность и безопасность. Грузия после «революции роз». Лондон. Кембридж; МТИ-пресс, 2005г. с.42-43

7. М. Ходаренко. США открывает ворота в Азию.12.05.2006г., http://www.vpk-news.ru/article.asp?pr_sign=archive.2004.34.articles.rostrum_01

8. М. Глобачев. Диалог глухонемых. // Новое время. №6 2001г. с.30

Грузия отсчитывает свою новейшую историю не с 25 декабря, а с 9 апреля 1991 г., когда был принят Акт о восстановлении государственной независимости.

Как и многие другие бывшие советские республики, она не хочет включать в свой официальный национальный календарь какие бы то ни было упоминания об СССР и говорит о своей независимости не в пассивном - как о следствии распада большой страны, а в активном залоге - как о результате освободительной борьбы. Как и многим другим постсоветским странам, это избегание дается Грузии нелегко. Новая национальная мифология, в которой нет место России и Советскому Союзу, рождается с трудом. Связи грузинской элиты с российской и советской государственностью на протяжении последних двух – трех веков были особенно прочны. Исключить это обстоятельство из национального исторического нарратива трудно. Но и напоминать о нем не очень удобно для Грузии, которая собирается вступить в НАТО и считает Абхазию и Южную Осетию «оккупированными территориями».

Грузия отсчитывает свою новейшую историю не с 25 декабря, а с 9 апреля 1991 г., когда был принят Акт о восстановлении государственной независимости . Как и многие другие бывшие советские республики, она не хочет включать в свой официальный национальный календарь какие бы то ни было упоминания об СССР и говорит о своей независимости не в пассивном - как о следствии распада большой страны, а в активном залоге - как о результате освободительной борьбы. Как и многим другим постсоветским странам, это избегание дается Грузии нелегко. Новая национальная мифология, в которой нет место России и Советскому Союзу, рождается с трудом. Связи грузинской элиты с российской и советской государственностью на протяжении последних двух – трех веков были особенно прочны. Исключить это обстоятельство из национального исторического нарратива трудно. Но и напоминать о нем не очень удобно для Грузии, которая собирается вступить в НАТО и считает Абхазию и Южную Осетию «оккупированными территориями». В Национальном музее нет экспозиции, посвященной XIX и XX вв. Музей оккупации имеется, но его явно недостаточно для осмысления советской эпохи, и это легко почувствовать, выйдя из полумрака, где на тебя смотрят фотографии казненных и сосланных, на залитый солнцем проспект Руставели, отстроенный оккупационными властями как главная улица одной из имперских столиц.

Нет оснований ожидать, что и к тридцатой годовщине независимости Грузия будет яснее видеть собственное прошлое.

Первые четверть века возобновленной независимости были полны разочарований. Сейчас страна, похоже, старается не очаровываться. Обязательные речи о европейском выборе в исполнении представителей властей начинают звучать как ритуальная формула. Однако более привлекательной альтернативы пока не предложено. Москвичи в восторге от вновь открытого ими грузинского туристического направления, но официальная Москва, похоже, не собирается предпринимать ничего существенного, чтобы приобрести расположение Грузии.

Десять лет назад для грузинского политического класса мир был предельно понятен. Есть медленно клонящаяся к полному упадку Россия, есть стремительно растущий Запад, вовлекающий в свои международные институты все новые и новые страны бывшего Восточного блока и постсоветского пространства. Надежда состояла в том, чтобы вскочить в автобус, уходящий в Брюссель, по пути прихватив потерянные в 1990-х автономии - Абхазию и Южную Осетию. С тех пор выяснилось, что купленный билет не гарантирует места в автобусе, что не всем пассажирам сидится так удобно, как обещал буклет турфирмы, и вообще в Брюссель придется идти пешком по пыльной дороге, бросив багаж в виде бывших автономий. Грузия по собственной воле стала поводом для острого столкновения России и Запада в 2008 г. Благодаря хорошей дипломатии - надо отдать должное - она избежала вовлечения в еще более острый их конфликт в 2014 – 2016 гг., и сейчас просто ожидает развития событий. Грузинский политический класс научился извлекать опыт из ошибок. Он не без успеха выдает за «стратегическое терпение» то, что со стороны назвали бы, наверное, растерянностью перед будущим.

Скромный рост

Соглашение о зоне свободной торговли с Европейским союзом сильно переоценивается как инструмент экономического развития Грузии. Очевидно, что от него выиграют немногие конкурентоспособные грузинские компании, которые получают более легкий выход на емкий рынок стран ЕС. Проблема, однако, в том, что в условном списке товаров, который Грузия может предложить европейским потребителям, позиций не так много. Наиболее успешные грузинские компании и сейчас поставляют в ЕС свою продукцию, но работают они на нишевых рынках. Где-то есть успешное сельхозпроизводство, где-то «выстрелило» предприятие пищепрома, кто-то смог продать уникальное вино западноевропейским ценителям. Из этого не рождаются объемы и обороты, нужные для быстрого экономического роста. Нишевые продукты отлично дополняют массовое производство, но не могут его заменить.

К тому же вслед за грузинским экспортом в ЕС подрастет и импорт. Грузия и без того задыхается от огромного дефицита торгового баланса (в 2015 г. он составил 5,5 млрд долл., превысив более чем в два раза объем всего экспорта из страны). Наращивание экспорта в ЕС не решит эту проблему, если параллельно будет расти импорт.

Обязательные речи о европейском выборе в исполнении представителей властей начинают звучать как ритуальная формула.

Поэтому в экономической политике властей страны в ближайшие годы будет сохраняться спасительный разрыв между декларациями и практикой. Согласно декларациям, ключевые партнеры Грузии находятся на Западе. На практике же Грузия и ее компании будут изо всех сил стараться не потерять постсоветские рынки и нарастить свое присутствие на них. На этих рынках проще со стандартами, здесь есть потребительские привычки, благоприятные для грузинских производителей. Продуктовое эмбарго, объявленное Россией в отношении стран ЕС, помогает грузинским компаниям укрепить свои позиции на российском рынке, по крайней мере теоретически. Едва ли не впервые за постсоветскую историю Грузия может получить от политического противостояния между Москвой и Брюсселем не угрозу, а выгоду. Россия явно не собирается в ближайшее время отменять эмбарго, так что на протяжении нескольких лет грузинские компании будут извлекать из него преимущество. Это могло бы привлечь российские инвестиции в грузинское сельское хозяйство, которое все еще остается хронически недоинвестированным. Однако пока незаметно, чтобы грузинские власти проявляли интерес к такой перспективе.

Грузия и ее компании будут изо всех сил стараться не потерять постсоветские рынки и нарастить свое присутствие на них.

Россия также останется одним из крупнейших источников денежных переводов в Грузию. Отрицательное сальдо торгового баланса страны будет отчасти компенсироваться за счет российского рынка труда. Вероятно, останется значимым экономическим фактором и поток российских туристов в Грузию, если их не напугает практика применения закона об оккупированных территориях, когда каждый, в отношении кого есть подозрение в посещении Абхазии или Южной Осетии, может попасть под уголовное преследование, как только он пересечет грузинскую границу. По-видимому, страна так и будет работать одновременно и на рынках ЕС, и на российских рынках, сохраняя между ними баланс и пытаясь найти новых покупателей, прежде всего в Китае.

В то же время Грузия едва ли сможет существенно изменить свой геоэкономический статус мелкотоварного сельскохозяйственного производителя и реципиента международных платежных систем. Плоды советской индустриализации Грузия утратила. Для новой индустриализации у нее слишком мало ресурсов - и финансовых, и организационных, и кадровых. Ожидать, что сотрудничество с ЕС создаст условия для индустриализации, крайне наивно - Брюссель проводит прямо противоположную политику в отношении своих восточных окраин.

Снова лидерский режим

По итогам парламентских выборов в Грузии в октябре 2016 г. правящая партия «Грузинская мечта» получила конституционное большинство . В парламент не попали партии, которые раньше входили в коалицию с «Мечтой», но участвовали в выборах самостоятельно, например, Республиканская партия и «Свободные демократы». Правящая партия, казалось бы, почти лишенная ярких лидеров, без партнеров по коалиции смогла получить результат гораздо лучший, чем четыре года назад с партнерами. «Единое национальное движение» сохранило за собой роль ведущей оппозиционной силы, но его вес в парламенте минимален. Для правящей партии ЕНД останется удобным спарринг-партнером, которого всегда можно использовать в агитации в качестве отрицательного примера, но который не может создать реальную угрозу. «Альянс патриотов», консервативную и евроскептическую силу, получившую представительство в парламенте, и «Мечта» и «ЕНД» будут третировать как «маргиналов».

Безусловная победа «Грузинской мечты» сделала неоспоримым политическое лидерство ее неформального руководителя, миллиардера Бидзины Иванишвили. Она показала, что Б. Иванишвили в конечном счете всецело контролирует политическую ситуацию в Грузии. Пройдя через «революцию роз» в 2003 г. и через поражение Михаила Саакашвили и его партии на парламентских выборах в 2012 г., Грузия пришла к новой версии лидерского политического режима. Б. Иванишвили стал четвертым в этом ряду постсоветских грузинских властителей - Звиад Гамсахурдиа, Эдуард Шеварднадзе, Михаил Саакашвили. Сомнений по поводу того, «кто главный в Грузии», после последних парламентских выборов оставаться не должно.

Есть ирония истории в том, что в трех странах, наиболее активно участвовавших в программе «Восточного партнерства» ЕС и с энтузиазмом подписавших Соглашения об ассоциации с Брюсселем, большую, а иногда и определяющую политическую роль играют богатые или сверхбогатые люди. Президент Украины - крупный предприниматель Петр Порошенко. В Молдавии наиболее влиятельным политиком считается олигарх Владимир Плахотнюк. В этом ряду Бидзина Иванишвили выглядит и наиболее эффективным - никто из его коллег в странах-«евроаспирантах» не может похвастаться парламентским конституционным большинством - и наиболее честным: пока нет оснований считать, что он использует грузинскую государственность для извлечения коррупционной ренты.

Ожидать, что сотрудничество с ЕС создаст условия для индустриализации, крайне наивно - Брюссель проводит прямо противоположную политику в отношении своих восточных окраин.

Грузия, по-видимому, станет «отличником» среди других стран, подписавших Соглашение о евроассоциации, с точки зрения качества реформ и старательности исполнения брюссельских заданий. Любопытно, что фактически складывающийся режим личной власти не мешает Грузии проводить судебную реформу, которую одобряет Евросоюз . Б. Иванишвили довольно быстро реагировал на коррупционные скандалы в правительстве, добиваясь увольнения оказавшихся под подозрением министров. Смена власти в Грузии в 2012 г. не привела к переделу собственности, как это нередко бывает в постсоветских странах. Вероятно, в ближайшие годы сохранится парадокс, при котором реформы под наблюдением Евросоюза будет проводить политическая сила, находящаяся под определяющим неформальным влиянием ее основателя-миллиардера.

Ни Брюссель, ни грузинские избиратели не будут придавать значения этому парадоксу. Новая версия лидерского политического режима может продержаться в Грузии много лет. Экономический рост продолжается, хотя и умеренный - по итогам двух первых кварталов 2016 г. Коррупция скромна по меркам региона. Политический режим выгодно отличается от жестоких порядков М. Саакашвили. Б. Иванишвили оказался гибким и адаптивным политиком. Например, он сумел оседлать тренд консервативных настроений, усиливающихся в Грузии, как и в других странах, изменив для этого предвыборную риторику «Грузинской мечты». Внешние игроки имели возможность убедиться, что это именно контролируемая Б. Иванишвили «Мечта» удерживает власть в Грузии, и нет смысла в обозримом будущем делать ставку на приход к власти в стране иных сил. Поводов для недовольства и разочарования у избирателей много, но ни один из них не силен настолько, чтобы вызвать резкие политические перемены в стране. Скорее всего, Грузию ждет несколько спокойных, хотя, на иной вкус, возможно, и скучных лет.

Туман альянсов

В отношениях с Грузией НАТО колеблется. Предоставление Грузии гарантий безопасности со стороны НАТО в условиях, когда российские войска находятся на территории Абхазии и Южной Осетии, вероятно, расценивается и в Брюсселе, и в Вашингтоне, и в крупнейших западноевропейских столицах как слишком опасный шаг. Но Альянс должен доказывать - и даже не столько Грузии, сколько России, - что он продолжает расширяться и не закрывает свои двери перед бывшими советскими республиками.

Это выливается в поиск таких форм взаимодействия с Грузией, которые демонстрировали бы прогресс, но не предполагали бы предоставление ей гарантий безопасности со стороны блока. Например, открытие совместного тренировочного центра или присоединение двух грузинских рот к Силам быстрого реагирования НАТО. Свой вклад в эту политику, помимо собственно НАТО, делают Соединенные Штаты. Начиная с 2015 г. они ежегодно проводят двусторонние американо-грузинские учения Noble Partner на территории Грузии, причем для участия в учениях в Грузию из Румынии перебрасывается американская военная техника.

Продолжающееся сближение Грузии с НАТО, а также расширение военного сотрудничества с США на двусторонней основе создают несколько рисков для Грузии, региона и самого Альянса. Во-первых, блок может оказаться в ситуации, когда совокупность незначительных по отдельности шагов на грузинском направлении приведет к качественному изменению ситуации. Грузии будет выдан такой аванс, который де-факто сделает НАТО ответственной за ее безопасность. Каким образом, например, будет интерпретироваться участие Грузии в Силах быстрого реагирования НАТО в случае гипотетического возникновения конфликта в Абхазии? Здесь имеется неопределенность, которая, не вызывая угрозы в нынешних условиях, способна стать источником риска в будущем.

Перспектива расширения НАТО будет по-прежнему препятствовать разрешению политических противоречий между Грузией и Россией.

Во-вторых, военное сотрудничество Грузии с США может по тому же принципу расцениваться как гарантии со стороны Вашингтона. Уровень грузино-американских отношений таков, что США в принципе могут взять на себя обязательства по обеспечению безопасности Грузии помимо своих союзников по НАТО. Если допустить, что американская техника и военнослужащие, которые перебрасываются в Грузию для учений Noble Partner, останутся в Грузии на более длительный срок, чем обычные три-четыре недели, то это можно будет истолковать как размещение американских войск в Грузии. Учитывая большое влияние Соединенных Штатов на Грузию, им не составит труда добиться согласия грузинских властей на американское военное присутствие. Очевидно, что это вызовет резко негативную реакцию со стороны России.

Для Грузии это означает, что в ближайшие годы вопрос о механизмах обеспечения ее безопасности и международных гарантиях для нее будет вызывать острые противоречия. Перспектива расширения НАТО будет по-прежнему препятствовать и созданию таких гарантий и разрешению политических противоречий между Грузией и Россией. В то же время нужно признать, что грузинский политический класс научился существовать в таких условиях, не разрешая противоречия, но и не доводя их до опасной черты. Так как нет повода надеяться, что Россия и НАТО, Россия и США придут к какому-то устойчивому согласию по европейской безопасности, Грузии еще долго будет полезно это давшееся дорогой ценой умение.

. Конфликты в Абхазии и Южной Осетии. Документы 1989 – 2006 гг. Москва, «Русская панорама», 2008. С. 50.

Власти Грузии политику, проводимую Россией в отношении Грузии, объясняют ее империалистическими амбициями и любым способом внушают это обществу. Очевидно, главную задачу своей идеолого-пропагандистской политики они видят в обвинении России во всех бедах, дабы таким образом отвлечь внимание народа от собственных ошибок.
Хотя, если сравнивать политику больших государств по отношению к малым, можно заметить почти идентичное сходство, будь то Россия или Америка. Поскольку все большие государства имеют собственные интересы в тех или иных регионах, главная внешнеполитическая задача малых стран должна быть нацелена на то, чтобы подвести национальные интересы своей страны под интересы крупных игроков с тем, чтобы сохранить свою территориальную целостность и суверенитет.

Как правило, прежде чем избирается политический курс государства, в обязательном порядке оценивается соотношение сил между большими политическими субъектами, заинтересованными данным регионом, и только после этого формируется соответсвующий внешнеполитический курс. В противном случае малая стран может либо пострадать при дележке между двумя большими государствами, как это случилось с Грузией, либо утратить независимость и оказаться под гнетом какой-нибудь империи.
После распада СССР на всем его пространстве разгорелись этнополитические конфликты. В частности, в Грузии их было два, в которых Грузия потерпела поражение и потеряла контроль над Цхинвальским регионом и Абхазией.
После признания Грузии субъектом международного права (но не субъектом международных отношений), ее внешнеполитическая ориентация на США и НАТО выразилась в рабском подчинении. Как тогда считала, да и сейчас считает политэлита, на выбор внешнеполитического курса в большой степени повлияло наличие конфликтов в стране и проводимая Россией политика в отношении к Грузии, а также ее поддержка сепаратистским режимам.
Гарантом безопасности и территориальной целостности страны почему-то были признаны Соединенные Штаты и евроатлантические структуры. Если правительство Шеварднадзе так или иначе, хотя бы на уровне заявлений, сохраняло отношения с Россией, то этого не скажешь о правительстве Саакашвили. Несмотря на смягченную риторику, внешняя политика Шеварднадзе однозначно была ориентирована на Америку и важнейшую организацию по реализации внешнеполитических целей этой империи – НАТО. Правительство Шеварднадзе в ноябре 2002 года сделало заявление о желании вступить в ряды НАТО. Тогда же началась интенсификация отношений с США с точки зрения военного сотрудничества. Правительство США начало учения и запустило 64-миллионную программу по вооружению под эгидой борьбы с терроризмом.
Этот проамериканский курс сделал Грузию (не считая Абхазии и Цхинвали) более зависимой от США и, фактически, еще более отдалил ее от потерянных территорий. После того, как ресурс Э.Шеварднадзе был исчерпан, американцы обратили свой взор на получившего в США образование Саакашвили, который стал проводить более энергичную проамериканскую политику, ставя перед собой главные задачи внешней политики – проведение агрессивной стратегии по отношению к России, милитаризация страны и рабская покорность американским хозяевам.
Многие политики в Грузии тогда верили, что в результате прозападной политики Саакашвили страна будет принята в ряды НАТО, в результате чего восстановится территориальная целостность Грузии. Непринятие в 2008-ом году MAP-а (плана действия по членству в НАТО) показала здравомыслящей части общества, что Грузия не сможет вступить в НАТО и вернуть потерянные территории. Проанализировав связанные с MAP-ом процессы, мы поймем, что лидеры главных европейских государств обязательно отказались бы передать Грузии MAP. Да и кто согласился бы (речь идет о крупных европейских государствах) принять в ряды НАТО страну, имеющую два конфликтных региона и совершенно неадекватного лидера?!
Передача Грузии MAP-а впоследствии грозило тем, что осмелевший Саакашвили постарался бы вернуть контроль над потерянными территориями (что он и сделал, даже не имея MAP-а), а это втянуло бы европейские государства в конфликт с ядерной державой Россией. Устраивала ли прагматичных европейских лидеров война с Россией из-за Грузии? Ответ один: «Нет!», если учесть и то, что на сегодняшний день Россия никакой угрозы для Западной Европы не представляет и является огромным рынком для европейских компаний. ­
Вследствии проводимой Саакашвили внешней политики, которая ни в какие геополитические рамки не садится, у Грузии не было никакого шанса на членство в НАТО. В принципе, никогда и не было, при том, в результате данной политики Грузия неизбежно теряла территории и попадала под полный протекторат Америки, что в будущем обязательно закончилось бы десуверенизацией страны.
Военную авантюру в Цхинвали можно считать самой большой политической ошибкой нынешнего правительства. Это ввязало Грузию в войну с Россией. Можно прямо сказать, что Саакашвили начал войну с подачи США, поскольку Америку устраивало любое развитие событий. Несмотря на то, что Саакашвили не отличается большим интеллектом, он всеже должен был понимать, что Грузия проиграла бы войну с Россией.
События в Цхинвальском регионе могли развиться по-разному, но в любом случае это входило в интересы США: если Россия уклонилась бы от военных действий, и Грузия восстановила бы контроль на потерянными территориями, это означало бы, что Россия не в состоянии отстаивать свои интересы в этом регионе, а это привело бы к усилению центробежных сил на Северном Кавказе, в результате все закончилось бы развалом России.
В случае ввязывания России в войну (что и произошло) и захвата всей территории Грузии, началась бы партизанская война не только в Грузии, но и на всем Северном Кавказе. Короче говоря, начался бы второй «Афганистан», разрушительные последствия которого для СССР все помнят.
Третий вариант развития событий, который в реальности и произошел, было расчленение Грузии, что тоже входило в интересы США. В частности, для создания плацдарма против России на ее южных рубежах и использования в своих целях остальной территории, подконтрольной властям Грузии.
Как видно, эта война входила в геополитические интересы американцев. Ведь единственное государство, которое извлекло пользу из цхинвальской войны – это США.
Что касается признания государственной независимости конфликтных регионов, это результат изменения расстановки сил вследствие войны. Россия рассматривала Южный Кавказ и, в особенности, Грузию как свой оборонный плацдарм. Нахождение российской армии в Грузии имело стратегическое назначение: сомкнуть кольцо окружения за спиной северокавказских мусульман и блокировать геостратегического противника с юга.
До начала войны, пока действовал статус-кво, в конфликтных регионах были дислоцированы российские миротворцы. В реальности они выполняли стратегические функции, но в ограниченных рамках. После войны Россия юридически могла иметь свои вооруженные силы по эту сторону Кавказского хребта только в случае признания государственной независимости этих регионов. В противном случае она не смогла бы осуществлять своих стратегических функций. Под статусом миротворцев Россия уже не смогла бы держать свои вооруженные силы в стране, с которой она воевала, в противном случае она должна была вывести свои войска, что повлекло бы превращение Южного Кавказа в плацдарм США, а это пошло бы вразрез с национальными интересами России.
Протекающие на Кавказе процессы являются свидетельством столкновения российской и американской политик. Именно эти два государства проводят здесь свою активную политику, тогда как Грузия, как и другие малые страны, относитится к категории пассивных стран, которые США используют как пешку в собственных интересах против России.
Как было сказано выше, война 2008 года привела к изменению расстановки сил на Кавказе, что имело плачевный результат для Грузии. Хотя при правильном расчете можно было получить совсем другие результаты.
Положение в довоенной Грузии можно сравнить с Ираном 20-х годов прошлого века. Ослабленная после Первой мировой войны Россия в 1918 году пошла на заключение Брест-Литовского договора, что свидетельствовало о том, что у нее не было сил защищать собственные национальные интересы. Англия хотела воспользоваться этой ситуацией и расположить свои военные базы на территории Ирана, чтобы усилить свое влияние там. Что не входило в интересы России, поскольку с большой вероятностью это было бы использовано против нее. Иранские политики очень хорошо воспользовались геополитическими реалиями, и в 1921 году в Москве подписали договор с Советской Россией, согласно которому она отказывалась от собственности царской России в Иране при одном условии, что территорией Ирана не воспользуется в военных целях третья страна. К тому же, согласно данному договору, Россия оставляла за собой право на введение войск в случае попытки стратегического противника России воспользоваться территорией Ирана в своих военных целях. А Иран избавлялся от английских военных баз, чем создавались благоприятные условия для его полной независимости.
Грузия должна была проводить подобную внешнюю политику, ведь расстановка сил на Кавказе способствовала этому. Здесь соперничали два геополитических фактора: Россия и США. Россия – правовая наследница потерпевшего поражение в холодной войне Советского Союза, уступавшая США по всем статьям: идеологически, экономически и в военном отношении, хотя свою слабость она компенсировала территориальной близостью к региону, что давало ей стратегическое превосходство над противником и позиционно уравнивало ее с Америкой. Как уже не раз говорилось, Грузия нужна была США в качестве плацдарма против России. Тогда как России – в качестве линии обороны, дабы не допустить приближение стратегического противника к своим границам. Налицо была ситуация, когда две силы боролись друг с другом за господство на Кавказе.
В данной ситуации необходимо было заключение договора с Россией наподобие того, что заключил Иран с Советской Россией, согласно которому Грузия должна была взять обязательство не допускать использования своей территории третьей страной в военных целях, а России предоставлялось право введения своих вооруженных сил в Грузию. Такая внешняя политика называется политикой сдерживания больших государств. В результате этой политики Абхазия и Цхинвальский регион уже не представляли бы такого стретегического интереса для России, как это есть сегодня. И Грузия не только приблизилась бы к восстановлению своей территориальной целостности, но из пассивной страны превратилась бы нейтральную, к тому же получила бы реальную независимость, а не видимую.
Подобный договор был невозможен в ельцинские времена, поскольку тогда российские власти на каждом шагу предавали интересы своей страны. Но в период путинского правления это стало вполне реально, но нынешние власти Грузии упустили эту возможность, что привело к распаду государства, и это, как видно, уже навсегда.

При бывшем президенте Михаиле Саакашвили был разработан амбициозный план по превращению участка болота, примыкающего к черноморскому побережью Грузии, в «мгновенный город» — вдохновленный китайцами кластер небоскребов, в котором проживало бы полмиллиона жителей. Но затем Лазику — планировавшуюся как «город будущего» — забросили.

Однако сейчас там опять забурлила жизнь: территория покрыта бетонными конструкциями, которые станут волнорезами для защиты кораблей от волн. Это — фундамент глубоководного порта Анаклия, который, по расчетам Тбилиси, может стать ключевым узлом китайского мегапроекта «Один пояс, один путь».

По оценкам планировщиков, к 2025 году порт сможет обрабатывать 100 миллионов тонн грузов в год, и добавит полпроцента к ВВП страны. По завершении строительства порт станет крупнейшим в стране — обогнав существующие порты в черноморских городах Поти и Батуми. Более того, он сможет принимать более крупные корабли.

Выбор Анаклии в качестве места строительства нового порта также отвечает другим планам Тбилиси: поселок находится всего в двух километрах к югу от фактической границы с Абхазией и является частью стратегии по укреплению присутствия государства в регионе.

В 2016 году Китай потерпел неудачу, когда тендер на строительство порта стоимостью 2,5 миллиарда долларов, который, как изначально ожидалось, должен был быть присужден китайским инвесторам, отдали американо-грузинской компании «Анаклиа девелопмент консорциум» Anaklia Development Consortium (ADC).

ADC предложила более выгодные условия, чем ее китайские конкуренты, включая более привлекательные перспективы трудоустройства — для местных жителей, как ожидается, будет создано 6 тысяч 400 рабочих мест. Данный аспект критически важен для Грузии, где официальная безработица составляет 12,5%.

Но несмотря на это Грузия рассчитывает, что Анаклия станет ключевым узлом проекта «Один пояс, один путь». «Решение было неожиданным, но это лишь небольшая проблема с точки зрения китайского государства, — сказал Джозеф Ларсен, экономический аналитик Грузинского института политики. — Порт должен стать важным компонентом инициативы „Один пояс, один путь“, вне зависимости от того, кто его строит».

Более того, Китай не полностью отодвинули от процесса строительства: в декабре ADC подписала соглашение с китайской фирмой Зет-Пи-Эм-Эс (ZPMC) на сумму 50 миллионов долларов касательно проведения строительных работ в порту.

С точки зрения Запада, Южный Кавказ — привлекательная альтернатива другим потенциальным маршрутам проекта «Один пояс, один путь». Россия отличается плохой инфраструктурой, непредсказуемой законодательной средой, а также ведет торговую войну с ЕС. Кроме того, кандидатура Грузии геополитически более приемлема, чем Ирана, который в глазах Запада остается изгоем, а также отличается сложными отношениями со многими своими соседями. В дополнение, у Грузии хорошие позиции в мировых рейтингах коррупции и легкости ведения бизнеса.

Более того, соглашение о свободной торговле между Грузии и ЕС, подписанное в 2014 году и вступившее в силу с 2016 года, облегчает роль Грузии в качестве логистического узла. Китай тоже заключил с Грузией двустороннее соглашение о свободной торговле, которое вступило в силу 1 января этого года и согласно которому Тбилиси отменит таможенные сборы на 96,5% китайского экспорта, а Китай — почти на 91% импорта из Грузии.

Китайское правительство впервые объявило о своей инициативе «Один пояс, один путь» в 2013 году, назвав ее «проектом века» и обязавшись ежегодно инвестировать 150 миллиардов долларов в связанные с ней проекты. Грузия стала непосредственным участником инициативы в 2016 году, когда присоединилась к Азиатскому инфраструктурному инвестиционному банку (AIIB) — 100-миллиардному фонду, предназначенному для финансирования проектов китайской инициативы. В текущем году Грузия подписала соглашение, согласно которому AIIB предоставит 114 миллионов долларов на строительство Батумской обводной дороги — новой автомагистрали, которая соединит внутренние районы Грузии с портовым городом Батуми путем строительства ряда горных туннелей.

«Я считаю, что будет здорово, если возникнет конкуренция между различными транспортными возможностями и транспортными компаниями, — сказал Эрик Ливни, директор Международной школы экономики Тбилисского государственного университета. — В среднесрочной перспективе спрос на транспортные услуги между Каспием и Черным морем может быть достаточно эластичным, чтобы хватило на всех, несмотря на возросшую внутреннюю конкуренцию и более низкие цены».

Но, учитывая позицию Китая, поощряющего рыночную конкуренцию между различными потенциальными коридорами инициативы «Один пояс, один путь», сам факт строительства порта Анаклия не является гарантией его успеха. Например, в других странах некоторые связанные с инициативой проекты застопорились на фоне опасений относительно их экономической целесообразности.

Также не в пользу Грузии играет слабая развитость инфраструктуры, в результате чего порт отрезан от сети функционирующих в стране свободных промышленных зон (СПЗ). Для решения этой проблемы премьер-министр Георгий Квирикашвили разработал программу по улучшению дорог.

«Приведя в порядок все дороги, мы построим костяк Грузии, который соединит все регионы. Тогда географическое положение больше не будет препятствием для ведения бизнеса или проживания там», — сказал Квирикашвили на церемонии запуска программы в 2016 году.

Правительство планирует проложить 550 километров шоссейных дорог, а также отремонтировать 800 километров существующих путей. Кроме того, будет построено 300 новых мостов и 50 новых туннелей на сумму около 3,5 миллиардов долларов. Все это позволит лучше связать новый порт в Анаклии с растущей сетью свободных промышленных зон.

В порту Анаклии также будет запущена СПЗ площадью 600 гектаров, где компании со всего мира смогут производить товары и услуги на экспорт, которые не будут облагаться налогами с юридических лиц и на добавленную стоимость. В Грузии уже создан ряд подобных зон, привлекших значительное внимание со стороны китайских инвесторов.

Китайские компании купили свободные индустриальные зоны в Поти и Кутаиси, «хотя они не производят там никаких товаров, — сказал Ларсен. — Пока китайские компании в основном зарабатывают на том, что скупают и управляют свободными промышленными зонами».

Подпишитесь на нас